Дитя Всех святых. Цикламор - Намьяс Жан-Франсуа (электронные книги бесплатно txt) 📗

Иоанн V был в превосходном расположении духа. Он вступил в пору полного расцвета сил, верил в мощь своего герцогства и был вовсе не прочь похвастаться перед всеми грозной крепостью Куссон, хозяином которой скоро станет. Анн и Франсуа – отчасти с раздражением, отчасти посмеиваясь – наблюдали за тем, как знатные дамы и важные вельможи расхаживают по залам и укреплениям замка с шумными и льстивыми изъявлениями восторга. Но оба были не в претензии. Их думы в это время находились не здесь…

Мыслями они устремлялись в лес Ланноэ, туда, где еще недавно стояла пастушья хижина, сложенная из дикого камня, – и где возвышалась отныне церковь Нотр-Дам-де-Сен-Лу. Ни тот, ни другой не хотели смотреть, как строится здание: они вместе увидят его уже готовым.

В назначенный день торжественный кортеж пустился в дорогу во главе с епископом и его священниками, затянувшими песнопения. На всем протяжении пути шествие встречали невероятные толпы народа. Все население сеньории стеклось сюда, чтобы поглазеть на герцога и епископа. А главное – все желали чествовать своего героя, неустрашимого супруга Теодоры.

Для Анна этот день стал еще более волнующим, нежели посвящение в рыцари. Он ехал бок о бок со своим прадедом, на Безотрадном, в доспехах без всякого герба, но с черным муслиновым шарфом на левой руке. Время от времени он поглядывал на Франсуа, тоже облаченного в доспехи. Оба были взволнованы, и это бросалось в глаза.

Церковь Нотр-Дам-де-Сен-Лу открылась с поворота широкой дороги, недавно проложенной через лес. Несмотря на все свои усилия, рабочие не успели завершить постройку, но от этого она, быть может, казалась еще восхитительнее. Пока недоставало кровли, но каменные своды заменила листва деревьев. Не были достроены портал и центральная часть фасада, но таким образом осталась видна изрядная часть внутреннего убранства: алтарь, хор, а главное – витраж, замыкающий апсиду.

Франсуа и Анн не верили собственным глазам. Витражных дел мастер сотворил настоящее чудо. Пресвятая Дева была изображена в момент своего Успения. Она парила на облаке, в окружении ангелов, улыбаясь земле, простиравшейся далеко внизу под ее ногами. Сходство с Теодорой показалось Анну ошеломляющим: он вновь видел ее серые глаза, белокурые волосы, перевитые темными прядями, любовался ее гордой статью. Да, это была она!

Не сводя с Теодоры глаз, Анн приблизился к хорам. Перед алтарем, в том самом месте, где несколько месяцев назад он выкопал могилу, лежала мраморная плита с высеченной надписью: «Теодора де Куссон. Requiescat in pace» [25].

Анн занял место в первом ряду молящихся. Раздались дивные голоса певчих. Епископ Нантский приблизился к алтарю, и церемония началась.

Анн хорошо знал, что речь идет о чем-то совсем ином, нежели просто освящение церкви. Это были подлинные смерть и воскресение Теодоры. Молитвы, которые возносили здесь за упокой ее души, навсегда отдаляли «волчью даму» от земли. Душа среди душ, теперь она обитала в раю. Куссонские волки избавились, наконец, от злых чар. Освятились. Отныне у них есть свое святилище, как есть оно у львов Вивре. С сегодняшнего дня волки Куссона станут спутниками и друзьями людей. Эти мысли настолько поглотили Анна, что он почти забыл о том, что сегодня – прекраснейший день в его жизни. Проповедь епископа Жана де Мальтруа внезапно вернула его к действительности. Князь церкви и канцлер Бретани, он долгим похвальным словом помянул дю Геклена, самого знаменитого из бретонцев, который покрыл себя славой на службе королю Карлу V, деду нынешнего Карла VII. А от дю Геклена плавно перешел к роду Вивре, которому герцог решил воздать честь.

– Не забудем, что Франсуа де Вивре был вернейшим из соратников коннетабля дю Геклена. Он следовал за ним во всех его походах, даже в Испанию, чтобы защищать с ним вместе короля Кастилии и честь Франции. Там сир де Вивре был удостоен титула испанского гранда. Это последний из соратников дю Геклена, кто остался среди нас…

В порядке исключения Анн получил право на герб Вивре, хотя его прадед, носитель титула, был еще жив. Конечно же, по его просьбе. Франсуа хотел, чтобы и его герб запечатлелся в грядущей победе Франции.

Настал торжественный миг…

Герцог Иоанн V Бретонский занял место перед алтарем. Оруженосец принес ему на подушке щит с новым гербом Вивре, который впервые предстал взорам: на красно-черном поле, разделенном по диагонали, в центре красовалось большое золотое, как солнце, кольцо – цикламор.

Иоанн V подозвал Анна. Тот преклонил перед ним колено. Герцог повесил щит ему на грудь и повторил слова Людовика Святого, обращенные некогда к Эду, основателю рода:

– Отлично, мой лев!

Бывают мгновения, которые слишком сильны, чтобы пережить их, как должно. Анн так ждал этого мига, так на него надеялся, что все в его душе внезапно смешалось, все стало казаться далеким, будто во сне. Молодому человеку никак не удавалось поверить, что он снова стал одним из Вивре, что он отныне и навсегда – Анн де Вивре, сир де Невиль! И Виргилио д'Орта и Изидор Ланфан не ошиблись: его самое сокровенное желание сбылось. О них обоих и промелькнула у Анна единственная, невнятная мысль…

Как того требовала традиция, он принес герцогу, своему сюзерену, клятву верности, потом встал на колено перед Франсуа, склонил голову и застыл. Прадед подал ему знак подняться и, несмотря на все свои усилия, не смог сдержать слез.

Мгновения сильнейшего волнения миновали. Выход из часовни превратился во всеобщее ликование, в веселую, шумную сутолоку. Поселяне сеньории Куссон и крестьяне, пришедшие на торжество из более отдаленных мест, оживленно толкались вокруг. Анн сел на Безотрадного, но был так стеснен толпой, так зажат ею, что едва мог продвигаться вперед.

Сияющий Мышонок держался у него за спиной. На плече мальчика, как всегда, сидел Зефирин. Восхищенный новым гербом Вивре, Мышонок захотел поделиться своим восторгом с соколом и снял с его глаз колпачок.

– Гляди, Зефирин! Гляди!

Сокол захлопал крыльями, покрутил головой, пытаясь сориентироваться, и вдруг взлетел. Анн машинально проследил за ним взглядом и увидел, как тот, покружив над толпой, камнем упал на какого-то монаха. Тот попытался отогнать птицу, замахал руками, но Зефирин и знать ничего не захотел и уселся прямо ему на плечо.

На плечо?.. Анн стал понукать Безотрадного, пробиваясь сквозь толпу к монаху, которого из-за надвинутого на глаза капюшона совершенно не мог рассмотреть. Наконец, молодой человек спрыгнул на землю и проворно скинул капюшон с головы подозрительного церковника. Хлынула волна темных волос. Голубоглазое лицо с прелестными ямочками на щеках улыбалось ему немного боязливой улыбкой, какая бывает у детей, пойманных на какой-нибудь шалости.

Анн восхищенно вскрикнул:

– Диана де Куланж!..

– Простите меня. До меня дошел слух. Не смогла удержаться. И к тому же мне надо с вами поговорить.

Она бегло коснулась рукой нового герба с золотым цикламором. Анн приблизился к ней почти вплотную. Диана слегка оттолкнула его, показав на черный шарф.

– Не здесь… Здесь мы в ее владениях… И время еще не пришло.

Тем временем шествие остановилось в недоумении, не понимая, что происходит. Мышонок догнал их, чтобы взять Зефирина. Узнав Диану, он хотел оставить молодых людей наедине, но девушка сделала ему знак остаться.

– Я приехала предупредить вас о том, что творится в Бургундии. Я пожаловалась Филиппу Доброму и открыто обвинила хозяйку замка Сомбреном в убийстве моего брата. Состоялся суд – к несчастью, при Бургундском дворе…

В толпе образовался затор, герцог и его свита проявляли явное нетерпение.

Диана де Куланж заговорила быстрее:

– Эта женщина – сам дьявол. Она защищалась, нападая. И она обвинила вас – слышите, вас! – в том, что это вы убили Эсташа и бежали, похитив ее сына. Герцог был в нерешительности, но Сомбреномов поддержала английская партия его при дворе, и они взяли верх. Вас приговорили к смерти!