Монах: последний зиндзя - Ши Роберт (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
– Спасайтесь сами! Я вам приказываю! – кричал Саметомо.
– Нет! – отозвался Дзебу. Саметомо казался изумленным, как будто сделал внезапное ошеломляющее открытие.
Корабль ударился о землю. Всех бросило на палубу. Мачта, придавившая Саметомо, опрокинулась и вывалилась в море. Крови у мальчика не было, кожа не была повреждена. Возможно, кость была сломана, но Саметомо придется ковылять, как он сможет. Обвив руками Дзебу и Сакагуру, Саметомо начал двигаться к носу корабля. У них было всего несколько мгновений, чтобы спрыгнуть, прежде чем корабль будет смыт обратно следующей большой волной. Переломились и свалились последние две мачты – передняя и стоявшая за ней. «Красный Тигр» выбросился на берег. Его приподняло над скалами и опустило на песок. Два человека подбежали к сломанным мачтам, залезли на них и спустились по ним с носа «Красного Тигра» на землю, как по мосткам. Почти как откидные мачты, придуманные Моко. Моко!
– Твой отец! – крикнул Дзебу Сакагуре. – Мы не можем оставить его, чтобы его унесло в море!
Оставив Саметомо на попечение Каге и еще одного бывшего зиндзя, Дзебу и Сакагура помчались к каюте, где лежал Моко. Маленькое тело, скорчившись, лежало в углу, куда его сбросила бешеная качка судна. Дзебу поднял Моко на руки, благодаря богов, что рана, убившая его, перевязана. Голова Моко, белая, как лист бумаги, откинулась назад, рот открылся. Он был так лёгок, что Дзебу мог бы нести его в одиночку. Дзебу взял тело за голову, Сакагура – за ноги, они вышли из каюты и побежали по палубе. Дзебу оглянулся через плечо. Из черного неба на них падала волна, высокая, как гора Фудзи. Кормовая каюта «Красного Тигра» исчезла под водой, и корабль под ними поднялся. Дзебу, отчаянно державшийся за тело Моко, чуть не был смыт за борт. Когда он и Сакагура встали и побежали к носу, они с ужасом увидели, что берег удаляется, а чёрные зубцы скал мчатся с боков корабля, уносимого в море. Затем еще одна волна подхватила «Красного Тигра» и бросила его, как дротик, обратно на берег. Когда он ударился о берег с ужасающим треском, Сакагура и Дзебу с телом Моко уже добрались до носа. Они ничего не могли сделать, кроме как поднять тело над поручнями и сбросить его вниз. Затем они спрыгнули на песок с высоты в пять человеческих ростов. Когда они упали и покатились, лишь мягкий влажный песок и боевая подготовка спасли их от переломов. Еще одна колоссальная волна надвинулась на них. Она подхватила корабль и потащила его в воду. Их сбило с ног и чуть не унесло в море. Отчаянно борясь, вцепившись каждый в одну из рук Моко, они царапали песок, ползли и барахтались, пытаясь достичь безопасной стены, казавшейся теперь невообразимо далекой. Наконец вода неохотно отпустила их, схлынув обратно в бухту. Дзебу увидел, как алый нос «Красного Тигра» исчез за стеной зелёно-чёрной воды. Он со вздохом опустился на песок.
«Красный Тигр» снова очутился над ними. Мчась на гребне еще одной волны, нос корабля вырисовывался над ним, как гора, угрожая упасть на них и раздавить. Дзебу как-то ухитрился привести в движение свои онемевшие члены и помочь Сакагуре с телом Моко. С громоподобным грохотом и треском древесины «Красный Тигр» рухнул на пляж прямо позади них. Буря играет огромной джонкой, как игрушкой, подумал Дзебу, пробираясь к стене, она медленно растаскивает её на куски, как кошка съедает мышь.
Они не решились снова остановиться на отдых. Волны одна за другой гнали их по пляжу, хватая их и оттаскивая назад. Самые крупные волны проносились мимо них и разбивались об основание стены. Они снова и снова сбивали Дзебу и Сакагуру с ног, так что они достигли стены окровавленными и полумертвыми от усталости. Люди в набедренных повязках спустили с верха стены деревянную лестницу и помогли им взобраться. Под наставленным на них острием меча они назвали себя самураям, все еще не имея представления о том, что произошло с монголами, и им было дозволено искать убежища на подветренной стороне стены. Бережно положив тело Моко, Дзебу и Сакагура в изнеможении опустились на землю.
Голос сзади них произнес:
– Я боялся, что больше никогда не увижу вас, шике Дзебу! – Это был Саметомо. Его нога была привязана к обломку доски белой шелковой лентой, обвивавшей ее несколько раз. Морщась от боли, он подполз к Дзебу на руках и коленях, волоча за собой сломанную ногу. Дзебу закрыл глаза и откинул голову назад, на грубый камень стены, у которой он сидел.
– Я тоже счастлив видеть вас, ваша светлость. Прошу простить меня за то, что допустил, чтобы ваша нога сломалась.
– Не говори глупостей, Дзебу! – Дзебу открыл глаза и увидел, что глаза Саметомо светятся по-кошачьи, глядя на него. Он действительно похож на Танико. – Слышал ли ты о том, как Е-шу сказал «нет»?
– Нет. То есть я никогда не слышал этого.
– Это кунг-ан дзен, заданная мне Ейзеном.
Саметомо рассказал ему историю о «нет».
– С тех пор я пытаюсь отрабатывать её. На верхушке мачты, куда меня повесил Аргун, я всё время думал о том, как Е-шу сказал «нет». Снова и снова я говорил себе: «Нет. Нет. Нет». Только это помогло мне не сойти с ума. Сегодня я понял, что «нет» может утверждать, а не только отрицать. Спасибо тебе за то, что ты помог мне это понять.
– Я слуга вашей светлости, – устало сказал Дзебу: он хотел спать, а не обсуждать философские вопросы.
– Если бы у меня не было этого небольшого сатори, мне было бы ужасно тяжело нести бремя моей признательности тебе, учитель Дзебу. Я был глуп. Я пренебрегал твоими советами. А теперь много храбрых людей погибло из-за меня. Из-за меня погиб дядя Моко. – Голос Саметомо надломился. – Я виноват во всём, что произошло!
Дзебу покорно открыл глаза. Спасение не окончено. Дух мальчика тоже нуждается в помощи.
– Когда ты прошлой ночью пустился в плавание с Сакагурой, ты думал, что поступаешь правильно. Сожалеть о том, что твои действия не принесли желаемых результатов, значит только терять время. Всё, что ты искренне можешь сказать, это то, что в следующий раз ты поступишь по-другому. Не существует ни правды, ни неправды.
– Ни правды, ни неправды? – Саметомо казался взволнованным.
– Тогда не существует ни «да», ни «нет». И «да», и «нет» – это всё «да»! Понимаю, понимаю! – Безумно смеясь, он пополз прочь. Дзебу поглядел ему вслед, наблюдая, как он болезненно карабкается на самый верх стены и там заставляет себя встать на ноги, опираясь на сломанную ногу. Он замахал руками и что-то закричал прямо в пасть шторму.
Одно слово или звук, снова и снова. Дзебу не мог расслышать его, но, зная Саметомо, он знал, что крик может быть только один:
– Кватц! Кватц! Кватц!
Глава 23
Хотя Дзебу понимал, что давно должно наступить утро, в спальне Танико было темно, как в полночь. Она, проснувшись, лежала рядом с ним, и он слышал, что она тихонько всхлипывает. Старый особняк в Дацайфу трещал под напором ветра, и барабанный стук дождя по крыше был так громок и не прекращался так долго, что он забыл о нём. То тут, то там в углах комнаты сквозь щели в крыше в лужи падали капли воды, и странно было слышать этот звук, различимый даже на фоне рёва тайфуна.
– Ты плачешь о Моко? – спросил он её.
– О, Дзебу, почему он должен был умереть? Ему даже не нужно было идти с тобой. Он не был воином!
– Он сказал, что убьёт себя, если мы не возьмем его, и я думаю, он бы так и поступил. Хотя он не был воином, он напал на Аргуна с голыми руками. Если бы он не сделал этого, может быть, Саметомо и я погибли бы.
– Я потеряла так много любимых! – сказала Танико. – Почему мужчины убивают, убивают и убивают? – Когда она сказала это, Дзебу увидел внутренним зрением океан крови.
– Мой Орден существует для того, чтобы найти ответ, – сказал он. – Если я сделаю хоть что-нибудь, чтобы найти его, я буду знать, что моя жизнь прошла не напрасно.
Яростный тайфун снёс почти все дома в Хакосаки до основания. Слуги Танико настояли, чтобы она вернулась в глубь страны, в хорошо защищенный дворец губернатора Дацайфу. Как только к Дзебу вернулись силы, он отвез Саметомо в Дацайфу в повозке. Они прибыли среди ночи, Саметомо уснул непробудным сном, Танико передала приемного сына на попечение жрецов и отвела Дзебу в свою спальню, где он в изнеможении рухнул и сразу же уснул, пока Танико почти всю ночь лежала без сна, оплакивая смерть Моко.
