Чародей - Смит Уилбур (лучшие книги онлайн txt) 📗
Нефер сунул руку глубже в яму и вдруг нащупал что-то мягкое и податливое. Он нажал, и все услышали бульканье и плеск воды. Он еще раз отодвинул в сторону рыхлый песок, и они вместе достали раздутый водяной мех. Они бормотали и стонали от жажды, пока Таита, вытащив пробку, лил воду в кожаное ведро, лежавшее около мехов на дне раскопа.
Вода была теплая как кровь, но, когда Таита поднес ведро к губам Минтаки, она закрыла глаза и с тихим наслаждением стала пить.
– Не слишком много для начала, – предупредил Таита, забрал у нее ведро и передал его Неферу. Они пили по очереди, затем Минтака снова попила, и ведро вновь прошло по кругу.
Тем временем Таита оставил своих спутников, чтобы продолжить поиски. Немного погодя он снова позвал их рыть. В этот раз им повезло: колесницу занесло меньшим количеством песка, в ней было три меха, и ни одного поврежденного.
– Теперь для лошадей, – сказал им Таита, и они виновато переглянулись. В своей отчаянной заботе они забыли о животных. Взяв мехи, они потащились по песку обратно к подножию утеса.
Узкий овраг, где они привязали лошадей, вероятно, лежал так, что избежал всей мощи хамсина. Начав копать деревянной лопатой, найденной среди снаряжения засыпанной колесницы, они почти сразу отыскали первую лошадь. Однако сильный запах предупредил их, чего ожидать. Животное было мертво, и его живот раздули газы. Они оставили его и стали откапывать следующую лошадь.
На этот раз им повезло больше. Это была кобыла, самая послушная и крепкая из тех лошадей, которых они захватили около зыбучих песков, живая – но только едва. Они обрезали повод, удерживавший ее, но кобыла была слишком слаба, чтобы подняться на ноги без посторонней помощи. Все вместе они подняли ее. Она стояла, слабая и дрожащая, покачиваясь и едва не падая, но жадно пила из ведра, которое держала перед ней Минтака, и казалось, что ей становится лучше.
Тем временем другие откапывали остальных лошадей. Еще две погибли от жажды или от удушья, но две другие были еще живы и тоже сразу ожили, когда им дали воду.
Оставив Минтаку заниматься тремя ослабевшими лошадьми, они вернулись к откопанным колесницам, чтобы найти корм для лошадей. Назад они вернулись с мешками зерна и еще одним мехом.
– Ты хорошо обращаешься с ними, – сказал Нефер Минтаке, поглаживая шею кобылы, – но, боюсь, они слишком ослабли, чтобы тянуть колесницу.
Она сердито накинулась на него:
– Я выхожу их всех, клянусь богиней. Там, под песком, должны быть еще сотни мешков корма и мехи. Нам, наверное, придется еще долго пробыть здесь, но, когда нам придет пора уезжать, эти прекрасные животные повезут нас.
Нефер засмеялся сквозь растрескавшиеся, покрытые струпьями губы.
– Меня очень пугает ваша страстность.
– Тогда больше не искушайте меня, – предупредила она, – или получите тому еще больше доказательств. – Она улыбнулась, впервые с тех пор, как прошел хамсин. – Ну, возвращайтесь, чтобы помочь другим. Вряд ли у нас слишком много воды.
Он оставил ее и отправился в пески, где Таита продолжал поиски колесниц. Не все гиксосские колесницы были засыпаны песком так же неглубоко, как те, что они нашли вначале. Многие были скрыты навсегда под высокими новыми барханами.
Продолжая поиски, они все дальше отодвигались от скалы. Под песком они нашли много раздувшихся зловонных тел.
Вскоре они оказались там, где их не было слышно оттуда, где Минтака ухаживала за лошадьми, будто конюх.
Исчезновение всех звуков пробудило Трока, и он со стоном попробовал пошевелиться. Песок удушающе давил на него. Казалось, он сокрушал ребра и выдавливал воздух из легких. Однако Трок знал, что место, которое Иштар выбрал для них, чтобы пережить бурю, случайно или по замыслу оказалось хорошим. В любом другом месте их, возможно, похоронило бы навсегда. Здесь он смог держаться близко к поверхности. В прошедшие дни, когда над ним наросли слои нанесенного песка и их вес стало невозможно выдержать, он сумел выползти повыше, оставив над собой только слой, достаточный для защиты от могучей обдирающей силы хамсина.
Теперь Трок стал пробиваться к свету и воздуху, будто ныряльщик, поднимающийся из глубин бездонной заводи. Он с трудом всплывал через песок, а его поврежденное плечо мучительно горело. Он продолжал пробиваться наверх, пока его голова, все еще обмотанная складками ткани, не вырвалась на свободу. Он размотал повязку и замигал на слепящем свету. Ветер улегся, но воздух светился от мелких частиц висящей в нем пыли. Некоторое время Трок оставался в таком положении, пока боль в плече немного не уменьшилась. Затем он отодвинул слой песка, по-прежнему покрывавший нижнюю часть его тела, и попытался позвать:
– Иштар! Где ты?
Но его голос оказался невнятным хрипом. Он медленно повернул голову и увидел Мидийца, сидящего рядом с ним спиной к утесу. Он походил на выкопанный труп человека, умершего много дней тому назад. Затем Иштар открыл здоровый глаз.
– Вода? – Голос Трока был едва слышен, но Мидиец покачал головой. – Значит, мы пережили бурю лишь для того, чтобы умереть в этой же могиле, – хотел сказать Трок, но из его пересохшего горла и рта не вырвалось ни звука.
Он полежал еще немного и почувствовал, что все инстинкты выживания исчезают под медленным наплывом истощения и смирения. Было бы намного легче просто закрыть глаза и уплыть в сон, чтобы никогда не проснуться вновь. Эта мысль подстегнула его, и он заставил себя разлепить покрытые коркой веки, оцарапав песчинками глазные яблоки.
– Воды, – сказал он. – Найди воду.
Используя утес как опору, он с трудом поднялся и стоял, покачиваясь, прижав бесполезную руку к груди.
Иштар смотрел на него, и его слепой глаз походил на глаз рептилии или трупа. Трок как пьяный пошел вперед, через каждые несколько шагов ударяясь об утес, двигаясь вдоль основания скалы, пока не смог взглянуть на пустыню. Барханы, чистые и без изъянов, были изящно изогнуты, как тело прекрасной молодой девушки.
Не было ни следа людей или колесниц. Его боевые подразделения, лучшие во всем Египте, исчезли без следа. Трок попробовал облизнуть губы, но в пересохшем рту не было слюны. Он почувствовал, как подкашиваются ноги, и понял, что если упадет, то никогда не поднимется снова. Опираясь о каменную стену, он пошел дальше, пошатываясь, не зная, куда идет, и не думая ни о чем, кроме одного: не останавливаться.
