Белые и синие - Дюма Александр (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Черт побери! — воскликнул Костер де Сен-Виктор, — я никогда не видел казни на гильотине и поклялся не водить знакомства с этой отвратительной машиной, разве что мне самому придется взойти на нее. Но в тот час, когда мы укоротим почтенного Франсуа Гулена, я обещаю быть в первых рядах зрителей.
— Ты слышишь, Поющий Зимой? — спросил Кадудаль. Тому не надо было повторять дважды; он оставил все свое оружие, за исключением ножа, с которым никогда не расставался; затем попросил Костера де Сен-Виктора взглянуть на часы и, узнав, что они показывают полдевятого, пообещал вернуться в десять часов вечера. Пять минут спустя его уже не было.
— Теперь скажите, — спросил Кадудаль, обращаясь к оставшимся, — сколько лошадей было взято на поле брани вместе с седлами, чепраками и тому подобным?
— Двадцать одна, генерал, — отвечал Сердце Короля. — Я сам их считал.
— Можно ли будет найти двадцать комплектов полного обмундирования гусаров или стрелков?
— Генерал, на поле битвы осталось лежать примерно сто пятьдесят убитых всадников, — отвечал Золотая Ветвь, — дело лишь за выбором.
— Нам необходимы двадцать гусарских мундиров, из них — один мундир старшего сержанта или младшего лейтенанта.
Золотая Ветвь встал, свистнул, собрал дюжину человек и ушел вместе с ними.
— Меня осенило, — сказал Костер де Сен-Виктор. — Есть ли в Витре типография?
— Да, — ответил Кадудаль. — Позавчера я отпечатал там свой манифест. Хозяин типографии Борель — славный малый, всецело преданный нам.
— Мне хочется, — продолжал Костер, — раз мне нечем заняться, — мне хочется сесть в экипаж мадемуазель де Фарга и отправиться в Витре, чтобы заказать там афиши, приглашающие в Ла-Герш местных жителей вместе с шестью тысячами синих поглядеть на казнь уполномоченного правительства Франсуа Гулена — на его же собственной гильотине, с его собственным палачом. Из этого выйдет прекрасная шутка, которая развеселит всех наших в парижских салонах.
— Извольте, Костер, — серьезно сказал Кадудаль, — огласка и торжественность не могут быть излишними, когда сам Бог вершит правосудие.
— Вперед, дружище д'Аржантан, — воскликнул Костер, — только пусть кто-нибудь одолжит мне куртку!
Кадудаль сделал жест, и каждый из главарей снял куртку и предложил ее Костеру.
— Если казнь состоится, — спросил он, — где она будет происходить?
— Клянусь честью, она произойдет в трехстах шагах отсюда, — отвечал Кадудаль, — на подъеме дороги, на вершине этого холма, что возвышается перед нами.
— Этого достаточно, — промолвил Костер де Сен-Виктор.
Окликнув возницу, он сказал:
— Дружище, поскольку ты, возможно, вздумаешь высказать мне свои соображения по поводу того, что я сейчас прикажу, я первым делом предупреждаю тебя, что все возражения бесполезны. Твои лошади отдохнули и сыты. Ты тоже отдохнул и поел; сейчас ты заложишь карету и отвезешь меня в Витре к печатнику Борелю, ведь ты не можешь вернуться в Ла-Герш ввиду того, что дорога закрыта. Если ты отвезешь меня, то получишь два экю достоинством в шесть ливров; заметь: не ассигнаты, а экю. Если ты меня не повезешь, один из этих удальцов сядет на твое место и, естественно, получит два экю, которые были предназначены тебе.
Кучер не стал утруждать себя раздумьями.
— Я поеду, — сказал он.
— Хорошо, — произнес Костер, — раз ты изъявил добрую волю, вот тебе экю в качестве аванса.
Пять минут спустя коляска была заложена и Костер отбыл в Витре.
— Теперь, — сказала мадемуазель де Фарга, — раз я не принимаю участия в том, что готовится, я прошу у вас разрешения немного отдохнуть. Я не спала пять дней и пять ночей.
Кадудаль расстелил на земле свой плащ и положил на него семь-восемь бараньих шкур, дорожная сумка заменила подушку — так началась для мадемуазель де Фарга первая ночь на биваках и школа гражданской войны.
Когда часы на колокольне Ла-Герш пробили десять, Кадудаль над самым ухом услышал голос: — Вот и я!
Это был Поющий Зимой, вернувшийся в десять часов, как обещал. Он добыл все необходимые сведения и сообщил их Кадудалю.
Гулен жил в последнем из домов на окраине Ла-Герша.
Его личная охрана состояла из двенадцати человек, которые спали в одной из комнат первого этажа.
Гильотину охранял один часовой, трое остальных тем временем спали в прихожей первого этажа дома Франсуа Гулена; смена происходила каждые два часа. Лошади, возившие машину, находились в конюшне того же дома.
В половине одиннадцатого вернулся Золотая Ветвь; он снял одежду с двадцати убитых гусаров и принес их полное обмундирование.
— Подбери, — велел Кадудаль, — двадцать человек, которые могли бы надеть эти вещи и быть не слишком похожими в них на ряженых. Ты возьмешь на себя командование этими людьми; я полагаю, что ты сумел принести мундир сержанта или младшего лейтенанта, как я тебя просил.
— Да, мой генерал.
— Ты наденешь его и встанешь во главе двадцати человек. Затем пойдешь по дороге, ведущей в Шато-Жирон, и таким образом войдешь в Ла-Герш с другой стороны города. Услышав окрик часового, ты приблизишься к нему и скажешь, что прибыл из Рена от генерала Эдувиля. Ты спросишь, где живет полковник Юло, и тебе укажут его дом. Но ты ни в коем случае туда не пойдешь. Поющий Зимой — он будет твоим заместителем — проведет тебя через весь город, если ты его не знаешь.
— Я знаю его, мой генерал, — отвечал Золотая Ветвь, — но это не важно: такой славный малый, как Поющий Зимой, никогда не помешает.
— Вы направитесь прямо к дому Гулена. Благодаря вашим мундирам вам не будут чинить препятствий. В то время как двое из вас подойдут к часовому и заведут с ним беседу, восемнадцать остальных захватят пятнадцать синих, которые находятся в доме. Приставив саблю к груди, вы заставите их поклясться, что они ни во что не будут вмешиваться. Как только они поклянутся, оставьте их в покое: они сдержат свое обещание. Завладев нижней частью дома, вы подниметесь в комнату Франсуа Гулена. Я убежден, что он не станет защищаться, и поэтому не говорю вам, что нужно делать в случае сопротивления. Что касается часового, вы понимаете, как важно, чтобы он не поднял тревогу. Часовой сложит оружие, либо его убьют. Между тем Поющий Зимой выведет лошадей из конюшни, запряжет их в повозку гильотины, и, раз она стоит на дороге, нужно будет лишь заставить ее ехать прямо, чтобы добраться до нас. Когда синие дадут вам слово, вы можете рассказать им о цели своей миссии; я абсолютно убежден, что среди них не найдется ни одного, кто отдаст свою жизнь за Франсуа Гулена; напротив, далеко не один даст вам дельные советы. Так, к примеру, Поющий Зимой забыл узнать, где живет палач, вероятно, потому что я сам забыл ему это напомнить. Я полагаю, что ни один из вас не захочет исполнить обязанности палача и, значит, он нам необходим. Я оставляю дальнейшее на ваше усмотрение. Вылазка будет предпринята около трех часов ночи. В два часа ночи мы будем на тех же позициях, что вчера. Увидев сигнальную ракету, мы убедимся, что вам сопутствовала удача.
Золотая Ветвь и Поющий Зимой шепотом перекинулись несколькими словами. Один высказывал свои соображения, другой оспаривал их; наконец оба пришли к согласию и, обернувшись к Кадудалю, сказали:
— Хватит разговоров, мой генерал, все будет исполнено так, что вы останетесь довольны.
XXVI. ДОРОГА НА ЭШАФОТ
Около двух часов ночи послышался стук колес экипажа.
Это Костер де Сен-Виктор возвращался с афишами.
Он поручил печатнику развесить в Витре сто афиш, словно был уверен в успешном исходе дела.
Текст афиш гласил следующее:
«Вы приглашены присутствовать при казни чрезвычайного уполномоченного Директории Франсуа Гулена. Он будет казнен на собственной гильотине завтра, от восьми до девяти часов утра, на большой дороге из Витре в Ла-Герш, в месте, именуемом Мутье.
Генерал Кадудаль, по приказу которого совершается казнь, предлагает Божье перемирие каждому, кто пожелает присутствовать при этом акте правосудия.
