Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 2 - Дюма Александр (е книги TXT) 📗
Просьбы вдовствующей королевы были равносильны приказаниям. Мария-Терезия удалилась в свои покои, а принцесса велела пажу позвать Лавальер.
XXXI. Первая ссора
Лавальер вошла в комнаты королевы-матери, не подозревая, что против нее составлен опасный заговор. Она думала, что ее приглашали на дежурство, а в таких случаях королева-мать всегда была добра с ней. Кроме того, Лавальер не находилась в непосредственном подчинении у Анны Австрийской и имела с ней только официальные отношения; по прирожденной любезности и высокому положению вдовствующая королева считала долгом придавать официальным отношениям как можно больше мягкости.
Итак, Лавальер подошла к королеве-матери со спокойной и кроткой улыбкой, составлявшей ее главную прелесть. Анна Австрийская поманила девушку к своему креслу. В эту минуту вернулась принцесса и с самым равнодушным видом села подле свекрови, взяв рукоделие Марии-Терезии.
Лавальер ждала, что ей тотчас же отдадут какое-нибудь приказание, но, увидев все эти приготовления, с любопытством стала вглядываться в лица королевы и принцессы.
Анна размышляла. Принцесса выказывала полное безразличие, но ее безучастный вид способен был встревожить и не таких робких людей, как Лавальер.
– Мадемуазель, – внезапно начала королева-мать, нисколько не стараясь смягчить свой испанский акцент, хотя всегда это делала, если говорила спокойно, – подойдите-ка поближе, поговорим о вас, раз вы у всех на устах.
– Я? – воскликнула Лавальер, бледнея.
– Не притворяйтесь, красавица! Вам известно о дуэли господина де Гиша с господином де Вардом?
– Боже мой, ваше величество, вчера до меня дошли слухи о ней, – отвечала Лавальер.
– А вы не предполагали, что будут такие слухи?
– Как могла я предполагать это, ваше величество?
– Дуэль никогда не бывает без причины, и вы, наверное, знали причину вражды двух противников.
– Я не знаю ее, ваше величество.
– Упорное отрицание – довольно старый способ защиты, и вы слишком умны, мадемуазель, для того, чтобы прибегать к банальностям. Придумайте что-нибудь другое.
– Боже мой, ваше величество пугаете меня своим ледяным тоном! Неужели я имела несчастье навлечь на себя немилость?
Принцесса рассмеялась. Лавальер с изумлением посмотрела на нее.
– Немилость? – переспросила Анна Австрийская. – Навлечь немилость? Вы не понимаете, что говорите, мадемуазель де Лавальер, я подвергаю немилости лишь тех людей, о которых я думаю. О вас же я вспомнила только потому, что о вас слишком много говорят, а я не люблю, когда фрейлины моего двора служат предметом разговоров.
– Ваше величество делаете мне честь, обращаясь ко мне, – возразила испуганная Лавальер, – но я не понимаю, почему могут заниматься мной.
– Так я сейчас расскажу. Господину де Гишу пришлось защищать вас.
– Меня?
– Да, вас. Он поступил по-рыцарски, а красивые искательницы приключений любят, чтобы рыцари ломали ради них копья. Но я ненавижу поединки и особенно ненавижу такого рода приключения… сделайте отсюда вывод.
Лавальер упала к ногам королевы, но та повернулась к ней спиной. Она протянула руку к принцессе, которая засмеялась ей в глаза. Гордость заставила Лавальер подняться.
– Ваше величество, – попросила она, – скажите мне, в чем я провинилась? Я вижу, что ваше величество осуждаете меня, не давая возможности оправдаться.
– Вот как! – вскричала Анна Австрийская. – Слышите, какие красивые фразы, принцесса! Какие высокие чувства! Ни дать ни взять – инфанта, нареченная великого Кира, кладезь нежности и героических чувств! Видно, моя красавица, что вы общаетесь с коронованными особами.
Лавальер почувствовала, что ее ранили в самое сердце, она не то что побледнела, но стала белой, как лилия, и силы покинули ее.
– Я хотела вам сказать, – презрительно говорила королева, – что, если вы по-прежнему будете питать подобные чувства, вы так унизите нас, женщин, что нам будет стыдно стоять рядом с вами. Опомнитесь, мадемуазель. Кстати, я слышала, что вы невеста. Это правда?
Лавальер прижала руку к сердцу, которому нанесена была новая рана.
– Отвечайте же, когда с вами говорят!
– Да, ваше величество.
– Кто же ваш жених?
– Виконт де Бражелон.
– Вы знаете, что это для вас большое счастье, мадемуазель, и что вы, девушка без состояния, без положения в обществе… без особых личных достоинств, должны благословлять небо, дарующее вам такое будущее.
Лавальер молчала.
– Где находится виконт де Бражелон? – спросила королева.
– В Англии, – отвечала принцесса, – куда, конечно, вскоре дойдут слухи об успехах мадемуазель.
– Боже мой! – прошептала в отчаянии Лавальер.
– Итак, мадемуазель, – сказала Анна Австрийская, – этого молодого человека вернут, и вы с ним куда-нибудь уедете. Если у вас другие намерения, – у девушек иногда бывают странные желания, – поверьте, я направлю вас на хороший путь: и не таких, как вы, я уже излечивала.
Лавальер больше ничего не слышала. Безжалостная королева продолжала:
– Я пошлю вас одну в такое место, где у вас будет возможность зрело подумать обо всем. Размышление охлаждает жар крови и рассеивает иллюзии молодости. Мне кажется, что вы поняли меня.
– Ваше величество!
– Ни слова больше!
– Ваше величество, я не виновата в том, что вам угодно было предположить. Взгляните на мое отчаяние. Я так люблю, так почитаю ваше величество.
– Лучше было бы, если бы вы не почитали меня, – усмехнулась королева. – Лучше было бы, если бы вы не были невинной. Уж не воображаете ли вы, что я посмотрела бы сквозь пальцы, если бы вы были виноваты?
– Ваше величество, вы меня убиваете!
– Пожалуйста, без комедий, не то я устрою вам такую развязку, что вы будете не рады. Ступайте к себе, и пусть урок послужит вам на пользу.
– Ваше высочество, – проговорила Лавальер, обращаясь к герцогине Орлеанской и хватая ее за руку, – вы так добры, попросите за меня!
– Я? – расхохоталась принцесса. – Я добра?.. Вы совсем не верите тому, что говорите, мадемуазель!
И она резко отдернула руку.
Вместо того чтобы испить до дна чашу унижения, Лавальер внезапно успокоилась и овладела собой; она сделала глубокий реверанс и ушла.
– Ну как, по-вашему, – спросила Анна Австрийская, – она будет продолжать?
– Я не доверяю кротким и терпеливым характерам, – отвечала принцесса. – Терпеливое сердце необыкновенно мужественно; кроткий дух уверен в себе.
– Ручаюсь вам, что она очень и очень подумает, прежде чем снова взглянуть на бога Марса.
– Если только не вооружится его щитом, – возразила принцесса.
Гордый взгляд королевы-матери был ответом на это не лишенное тонкости замечание. И обе дамы, почти уверенные в победе, отправились к Марии-Терезии, которая с притворным равнодушием ждала их.
Было около половины седьмого. Король только что кончил дела и поужинал. Не теряя времени, он взял де Сент-Эньяна под руку и приказал ему проводить себя в комнату Лавальер. Придворный выразил крайнее изумление.
– Что же тут странного? – сказал король. – Мне нужно освоить этот маршрут и сделать его привычным.
– Но, государь, здешнее помещение фрейлин – настоящий фонарь: все видят, кто туда входит, кто выходит. Мне кажется, нужен какой-нибудь предлог… Вот, например…
– Ну, какой?
– Не угодно ли будет вашему величеству подождать, пока принцесса вернется к себе?
– Никаких предлогов! Никаких ожиданий! Довольно играть в прятки, довольно тайн! Не вижу никакого бесчестия для короля Франции в том, что он будет разговаривать с умной девушкой. Пусть будет стыдно тому, кто дурно подумает об этом!
– Простите меня, ваше величество, за избыток усердия…
– Говори.
– А королева?
– Да, это правда, это правда! Я хочу, чтобы королева всегда была окружена почтением. Ну хорошо, сегодня вечером я нанесу визит мадемуазель де Лавальер, а потом придумаю какие тебе будет угодно предлоги. Завтра мы займемся этим, сегодня же у меня нет времени.
