Две королевы - Дюма Александр (книга жизни TXT) 📗
С холмов Авильяны до Виктора Амедея донесся пушечный выстрел, возвещающий о прибытии Карла Эммануила в столицу.
— О! Все потеряно, — сказал он г-же ди Спиньо, — мы приехали слишком поздно.
VI
Выходка не удалась, и надежды на успех не осталось. Виктор Амедей и г-жа ди Спиньо печалились всю ночь, придумывая способы поправить то, что считали своей ошибкой и что в действительности было лишь игрой случая, но так ничего и не придумали. Они готовы были к расспросам, к тому, что их приезд вызовет удивление, однако не предполагали, что их в чем-то заподозрили, ведь они рассчитывали на то, что их план не из тех, которые можно разгадать, и были уверены, что тайна сохранена, поскольку она не была доверена даже самым преданным слугам.
Карл Эммануил приехал к отцу чуть свет. Большой радости по поводу его столь скорого и неожиданного приезда он не выразил.
— Условия жизни в Шамбери оказались для меня слишком тяжелыми, мне стало тесно в тамошнем донжоне, да и воздух Савойи не пошел мне на пользу, — сказал Виктор Амедей, — я подумал, что у меня может случиться новый удар… И испугался.
— Испугались? Вы, отец?
— Когда стареешь, становишься слабее духом; к тому же я счастлив, а такое привязывает к жизни.
— Я это понимаю, и мы тоже очень дорожим вашей жизнью, государь, поэтому я не позволю вам больше уезжать далеко, и, если ваше величество согласится, замок Монкальери будет немедленно готов, чтобы принять вас.
Это был вежливый способ удалить его; Виктор Амедей до крови прикусил губы и ничего не ответил.
Беседа прошла очень холодно; отец и сын расстались, твердо зная, что теперь они будут встречаться крайне редко и не станут испытывать особого желания видеться друг с другом.
Старый король и в самом деле отправился в Монкальери и с раздражением, даже неприязнью принимал там придворных, порицая все, что делалось в стране со времени его отъезда, и не скрывая своего разочарования. Он попытался прощупать настроение людей, приходивших к нему, особенно своих бывших министров и советников. Никто не понял или не захотел понять его; к нему обращались со словами сожаления, но чаще ограничивались воспоминаниями, ибо сожаления о прошлом могли пагубно отразиться на их настоящем; что же касается надежд на его возвращение, об этом никто и не помышлял.
Понимая, что ему необходимо высказаться открыто, иначе никто не встанет на его сторону, Виктор Амедей решился на этот шаг без промедления — таково свойство всех гордых натур, переживших унижение.
Он вызвал к себе маркиза дель Борго и не отпускал его, пока не разъехались все другие придворные.
Госпожа ди Спиньо очень хотела присутствовать при их разговоре, но король, не знаю почему, не пожелал этого и попросил ее удалиться.
— Сударь, — обратился Виктор Амедей к маркизу, как только они остались одни, — я послал за вами, поскольку рассчитываю предпринять одно довольно необычное дело.
— Я, как всегда, к услугам вашего величества, — ответил дель Борго.
— Праздность — совсем неподходящее состояние для такого человека, как я, сударь, — продолжал король, — мне скучна моя нынешняя жизнь, и я решил изменить положение.
— Каким образом, ваше величество?..
— Я попытался уйти на покой: он меня не устраивает; к тому же, с тех пор как я больше ни во что не вмешиваюсь, дела идут плохо. Поэтому прошу вас, а если надо, то и приказываю вернуть мне мой акт отречения: я считаю его недействительным.
— Но, государь, король Карл… — пробормотал министр, испугавшийся столь чудовищного намерения.
— Король Карл снова станет принцем Пьемонтским, как раньше, а возможно, сохранит и свой нынешний титул, если он им дорожит: между нами не возникнет разногласия из-за этого. Вам же я поручаю объявить ему мою волю, против которой, я полагаю, он не будет восставать; Карл Эммануил слишком хорошо знает, чем он обязан мне и кто я есть.
— Ваше величество!..
— Вы принесете мне этот акт, слышите, сударь! Я вижу, что вы, мой старый слуга, довольно прохладно отнеслись к этой новости, хотя должны бы были преисполниться радостью. Неужели я ошибся, понадеявшись на вас?
— Государь, вы и ваш славный род можете рассчитывать на меня до моего последнего вздоха.
— Хорошо, — сухо произнес Виктор Амедей, — побеседуйте же с моим сыном и привезите мне этот документ.
Дель Борго удалился в крайнем смятении. Старый король был взволнован не менее его и уже раскаивался в своем поступке, жалел, что поговорил с человеком, в котором был теперь недостаточно уверен; он размышлял также о том, что перспектива расстаться с властью, пожалуй, не приведет сына в восторг и что на его месте он сам отказался бы от подобного предложения, отомстив тем, кто осмелился его сделать.
Виктор Амедей в лихорадочном состоянии ходил по комнате, продумывая разные варианты, чтобы предотвратить неизбежную бурю. Маркиза разделяла его опасения; так они жаловались друг другу, пока в полночь он неожиданно не решил вернуться к первоначальному плану, насколько это было возможно, и попытать счастья.
— Никакого промедления, никаких посредников и полумер, сударыня! — воскликнул он. — Все решится сегодня же ночью. За мной — сила, право и отвага. Кто же остановит меня? Я немедленно отправляюсь в крепость Турина; комендант Сан Ремо обязан мне всем, он откроет ворота, солдаты гарнизона знают и любят меня и, вполне естественно, встанут на мою сторону, а завтра, до того как все проснутся, я уже буду хозяином города и всей страны, поскольку эта крепость, важнейший пункт, от которого все зависит, будет моей.
— Великолепно задумано, — одобрила маркиза, — вы правы, но поторопитесь же и не берите с собой многочисленную свиту, иначе господин де Сан Ремо, несгибаемый воин, может не пропустить вас.
Тут же были отданы необходимые приказы, Виктор Амедей взял с собой только одного адъютанта, нежно поцеловал рыдающую маркизу, затем сел в седло и поскакал.
В пути все было тихо, и обошлось без происшествий. Подъехав к запасным воротам крепости, адъютант постучал в них и велел передать барону де Сан Ремо приказ Виктора Амедея, требующего тотчас пропустить его.
Барон поспешно спустился, подошел к окошечку в воротах, почтительно поздоровался со своим прежним повелителем, но с твердостью, в которой ощущалось недовольство, заявил, что не откроет ворот без письменного приказа короля Карла Эммануила, ибо по долгу службы обязан немедленно сообщить ему о столь странном требовании.
— Но это невозможно, Сан Ремо! Вспомните, что я сделал для вас. И вы смеете отказать мне в таком простом деле и не впустите меня в крепость, которая принадлежит мне! В конце концов, ведь я ее хозяин.
— Государь, вы приводите меня в отчаяние: я знаю, чем обязан вам, и никогда этого не забуду, но ничто не заставит меня нарушить мой долг, ибо я дал клятву и сдержу ее, так что никто не войдет в крепость без письменного приказа его величества.
После такого определенного ответа Виктору Амедею оставалось лишь удалиться, но в какой ярости он это сделал!
— О! — сказал он г-же ди Спиньо. — Что за дурацкое желание побудило меня отказаться от власти!
А в это время дель Борго уже потребовал разбудить короля и во всех подробностях рассказал ему о той сиене, что разыгралась в Монкальери; к величайшему удивлению маркиза, король вовсе не удивился, он лишь приказал дель Борго послать за членами совета, чтобы, не теряя времени, обсудить с ними дальнейшие действия.
Приказ был исполнен, и в скором времени три государственных министра, архиепископ Турина, канцлер и другие вельможи поспешили во дворец.
Король изложил им, что произошло, и попросил собравшихся вокруг него синьоров помочь ему своим просвещенным мнением. Остолбенев от поразившей всех новости, придворные хранили молчание, но лишь до тех пор, пока архиепископ не взял слово и не выразил в весьма пространной речи крайнего удивления по поводу того, что он услышал. Он сказал, что прежний король теперь не может отказаться от своего отречения и подтвердил право молодого властелина на сохранение короны, которую его отец вручил ему по собственной воле; затем архиепископ добавил, что по чести и совести Карлу Эммануилу не позволительно отказываться от власти, ибо он принадлежит теперь своим подданным и слугам.
