Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
Солдаты быстро подхватили одно из орудий и покатили его к проходу в тыловой ров. Звонарев едва поспевал за ними. В горжевом рву около пушки собралась прислуга – четыре канонира с фейерверкером. Тут же находились человек шесть стрелков и матросов, державших в руках картечь и картузы с порохом.
Не успели подвезти орудие к нужному месту, как было ранено несколько солдат и матросов. Все же с трудом пушку установили. Неподалеку началась рукопашная схватка. Стрельба почти прекратилась, и слышались отдельные вскрики, стоны, ругань.
– Банза-а-ай! – раздалось откуда-то сверху из темноты.
Стрелки и матросы сначала в одиночку, а затем группами отбегали назад и скрывались в уцелевшем крыле капонира. Часть из них отходила в ров.
– Одолевает японец, вашбродь! – испуганно проговорил один из артиллеристов.
Прапорщик и сам видел, что опасность нарастала с каждой секундой. Гарнизон форта слабел все больше. В мутном свете скользивших поверху лучей прожектора темной массой проступали приближавшиеся колонны противника. Наступил момент действовать картечью.
– Заряжай! – скомандовал Звонарев.
– Давно заряжено, – отозвался наводчик.
– Пли!
Выбросив вперед огненный столб и струю визжащей на лету картечи, пушка отлетела назад, но ее тотчас же накатили на место.
– Больно высоко! Картечь над головами пошла, – пробормотал наводчик, – надо брать пониже.
– Пли! – заорал не своим голосом прапорщик, заметив в двадцати шагах поблескивавшие японские штыки.
На этот раз картечь врезалась в плотную массу человеческих тел. Со стороны японцев донесся протяжный вой, и на мгновение они остановились.
Воспользовавшись этой заминкой, пушка дала еще два выстрела, сметая передние ряды наступающих. Подбодренные успехом, стрелки и матросы вновь кинулись на врага. Звонарев хотел дать еще один выстрел, но тут произошел взрыв у самого орудия. Стрельба для скорости велась без пробанивания, и в зарядной камере пушки остались тлеющие клочки зарядного картуза. Впопыхах заряжающий не заметил этого и сунул новый заряд с порохом, который мгновенно взорвался в еще не закрытом орудии. Вся прислуга орудия погибла; Звонарева отбросило в сторону, слегка опалив ему лицо и руки. Японцы воспользовались этой заминкой и бросились в атаку.
Стрелки и матросы кинулись под прикрытие капонира. Преследуя их, японцы стали быстро распространяться по рвам. Едва поднявшись на ноги, прапорщик опрометью бросился к левому боковому рву. Остановился он уже вблизи казармы. Тут только он заметил отсутствие папахи, шашки, бинокля. Проведя ладонью по лицу, он с удивлением установил отсутствие бровей, усов и чуть пробивающейся бородки. Отдышавшись, Звонарев уже не спеша отправился в казарму. Около ворот его чуть не сбили с ног матросы и стрелки, под командой Витгефта спешившие в правый боковой ров.
– Неужели это вы? – подошел мичман к прапорщику. – Мне только что доложили, что при разрыве орудия вас разнесло на клочки, и в доказательство представили вашу окровавленную папаху. Она лежит на столе в офицерском каземате.
– Разве пушку разорвало? – удивился Звонарев. – Мне казалось, что бомбочка попала в сложенные около орудия пороховые заряды, которые и взлетели на воздух. Меня отбросило в сторону и немного обожгло.
– Идите в казарму. Там вас перевяжут, а главное, – добейтесь у Горбатовокого срочной помощи. Фролов ранен еще раз, но не хочет уходить из капонира. Я постараюсь задержать распространение японцев вдоль рвов, а вы временно командуйте тылом – фортовым двориком, – распорядился мичман.
Быстро забинтовав лицо и обожженную левую руку, прапорщик пошел к телефону. Надрываясь от крика, солдаты пытались передать сообщение о положении на форту, но слышимость была очень плохой. Звонарев решил отправить своего связного и набросал коротенькую записку Степанову.
– Уже три человека ушли в штаб, но ни один из них не вернулся. Видать, не добрались, – проговорил ординарец, пряча записку за обшлаг шинели. – Я махну напрямик, минуя ходы сообщения, авось проскочу. Тогда через четверть часа буду в штабе, – тряхнул он головой и вышел.
– Отчаянная башка этот Оленин. Три раза ранен, а все еще идет на риск, – восторженно сказал телефонист.
Звонарев поднялся во внутренний дворик. Здесь было гораздо светлее, так как прожекторные лучи непосредственно падали сюда. Артиллерийский огонь совсем прекратился – японцы боялись попасть в свои штурмующие части. Справа и слева от форта шла довольно сильная артиллерийская дуэль между осадными и крепостными батареями.
Прапорщик тревожно прислушивался к шуму боя.
Изо рвов доносились ружейные выстрелы, взрывы, крики сотен людей.
В таком неопределенном положении прошло с полчаса. Наконец прибежал стрелок с сообщением о прибытии подкрепления – роты моряков и полуроты стрелков с двумя пулеметами. Свежие части тотчас же были направлены в бой.
Несмотря на сильную контратаку, японцев полностью выбить из форта все же не удалось; они задержались во рву примерно на тех же позициях, что и раньше.
Уже светало, когда бой закончился и офицеры собрались в своем каземате. Трижды раненный за ночь Фролов полулежал на своей койке и, превозмогая слабость и боль, продолжал распоряжаться. Обожженный Звонарев излагал свои соображения о дальнейшей обороне рвов.
Витгефт, у которого сильно болело раненое плечо, молчаливо прохаживался по узкому пространству между столом и походными кроватями. Только прибывший с подкреплениями лейтенант Морозов был вполне цел и невредим.
– Вас, Сергей Владимирович, я все же выпровожу отсюда, – решил Фролов. – Вы обойдете крепостные батареи, с которых видны японцы, засевшие во рву, и дадите артиллеристам указания о стрельбе. Дня через два, когда подживет ваша физиономия, надеюсь, вы вернетесь ко мне.
Прапорщик не замедлил покинуть многострадальный форт. Усталый после тревожной бессонной ночи, мучимый ожогами, он все время шел, укрываясь Китайской стенкой, и неожиданно для самого себя оказался у батареи литеры Б вместо Большого Орлиного Гнезда, куда собирался попасть.
– Что с тобой случилось, дружище? – приветствовал его Борейко. – Неужели тебя так отделала твоя амазонка?
Звонарев рассказал о приключениях на форту.
– Так-с! Сейчас пойдем и подумаем вместе, чем можно помочь Фролову, – ответил поручик.
Офицеры вышли из каземата. С батареи были видны лишь подступы к форту, но не рвы.
– Кроме Большого Орлиного Гнезда, японцев ниоткуда не увидишь, – решил Борейко, – но на нем пушек давно уже нет. Ближайшая к ней батарея-Малое Орлиное Гнездо. С нее и надо обстреливать японцев, поместив наблюдателя на вершине Большого Гнезда. Я сейчас пошлю туда записку с нарочным. Тебя же тем временем перебинтует покрасивее Мельников, а то, не ровен час, увидит Варя и даст тебе полную отставку.
– Между нами и так все кончено.
– Что же у вас произошло?
Звонарев замялся.
– Ты встретился с Акинфиевой, а свирепая амазонка приревновала? – догадался поручик.
– Около того… – И прапорщик рассказал про свои горести.
– Не одобряю, – неожиданно серьезно проговорил Борейко. – Люблю Варю, целую Надю, думаю о Лоле! Это, брат, не любовь, а свинство! Выбери себе одну женщину и на других уж не смотри!
Борейко был хмур и серьезен.
Звонарев с удивлением смотрел на своего Друга, которого неожиданно увидел с новой, еще незнакомой ему стороны. Приход Мельникова с бинтами прервал этот разговор. Началась мучительная процедура перевязки. Ожоги были несильные, но охватили большую часть лица.
– Через неделю все заживет, – утешал фельдшер. – Красивше прежнего будете, вашбродь!
Утомленный прапорщик прилег на походную кровать и тотчас заснул. Борейко приказал его не тревожить и сам отправился на Орлиное Гнездо, чтобы наладить обстрел японцев у форта номер два.
