Под защитой камня - Ауэл Джин Мари Антинен (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Глава 22
— Если бы Джохарран не решил установить палатку в этом поле, то мне кажется, что я лично осталась бы здесь в любом случае, — сказала Эйла. — Во время похода нужно следить за Уинни и Удальцом, а мне не хотелось заводить их на эту огромную скалу. Им там явно не понравилось бы.
— Думаю, что Денанне также не особо понравилось бы их соседство, — заметил Джондалар. — Она, похоже, ужасно встревожилась при виде наших животных.
Решив отдохнуть от тесного общения с толпой соплеменников, они отправились на прогулку с животными и ехали сейчас по долине, вверх по течению Северного притока. Только что закончилась церемония знакомства с вождями и жрецами Двадцать Девятой Пещеры, и Эйла перебирала в памяти все услышанное. Денанна, вождь Скалы Отражений и Южного владения, считалась вождем объединения Двадцать Девятой Пещеры, однако Летний Лагерь и Южный Вход, то есть Западное и Северное владения, также имели своих вождей. Дела, затрагивающие интересы всех трех владений, три вождя обсуждали вместе для достижения устраивающих всех решений, но представительным вождем была Денанна, поскольку остальные вожди Зеландонии настояли на том, что объединенную Двадцать Девятую Пещеру должен представлять на совете племени один вождь.
Здешние служители Великой Матери выбрали несколько иную организацию духовного руководства. В Западном, Северном и Южном владениях имелись свои зеландони, но они являлись помощниками четвертой служительницы Матери, которая и считалась представительной Зеландони Двадцать Девятой Пещеры. По общему разумению каждому владению нужен был свой Зеландони, желательно искусный целитель, особенно в сезоны холода и ненастья.
Жрец Скалы Отражений считался таким искусным целителем, что даже роженицы с радостью принимали его помощь. Представительная Зеландони также жила в Северном владении, чтобы быть поближе к представительному вождю, и целительство не было ее главным достоинством, зато она прекрасно умела вести переговоры, улаживала все сложности с тремя другими Зеландони и с тремя вождями и смягчала порой накал общего и личного раздражения в процессе решения спорных вопросов. Некоторые считали, что объединение, называемое Двадцать Девятой Пещерой, держится вместе только благодаря таланту представительной Зеландони, способной мирно разрешить все разногласия.
Необходимость ухода за лошадьми позволила Эйле уклониться от присутствия на общей трапезе и прочих церемониях, завершавших ритуал знакомства. Перед встречей с этими ближайшими северными соседями Эйла поговорила с Джохарраном и Пролевой и объяснила им, как важно для здоровья Уинни и Удальца, чтобы они с Джондаларом ухаживали за ними. Вождь сказал, что он передаст хозяевам их извинения, а его жена пообещала отложить для них немного угощений.
Постоянно чувствуя на себе любопытные взгляды здешних обитателей, Эйла отвязала жердевую волокушу, сняла остальной груз и тщательно проверила, не повредил ли такой груз животным. Они протерли и расчесали обеих лошадей, и Джондалар предложил прокатиться, чтобы животные хорошенько размялись после целого дня медленной и осторожной ходьбы. И он порадовался, увидев, с каким воодушевлением Эйла приняла его предложение. Волку, казалось, тоже понравилась идея прогулки.
Джохарран также наблюдал, как они заботятся о лошадях. Ему часто приходилось видеть их за этим занятием, по на сей раз он понял, что это необходимый уход. Живя в табунах, лошади, очевидно, не нуждались в такого рода заботе. Конечно, эти лошади приносили людям определенную пользу, но соразмерна ли она с требуемым уходом? Над этим вопросом он размышлял, глядя, как Эйла и его брат удаляются в сторону реки.
Эйла почувствовала себя вполне спокойно, как только они отъехали от обитаемых скальных массивов. Прогулки на лошадях давали ощущение свободы, позволяли сбросить груз забот. За время долгого Путешествия они успели привыкнуть к постоянному общению с животными, и оба просто отдыхали, когда выпадала возможность вернуться к этой привычке. Оказавшись в долине Северного притока, они увидели впереди уходящие вдаль луга, обменялись улыбками и начали подгонять лошадей, которые вскоре уже полетели по этой равнине во весь опор. В быстрой скачке наездники не заметили, как проскочили мимо пары людей, возвращавшихся в Двадцать Девятую Пещеру из короткого похода к месту Летнего Схода, но люди-то, естественно, заметили их. При виде такого невиданного зрелища они замерли, разинув рты и вытаращив глаза, и усомнились в том, что хотели бы увидеть такое еще раз. Люди, скачущие на спинах лошадей, вызвали у них смутную тревогу.
Эйла остановилась возле ручья, и Джондалар последовал ее примеру. С молчаливым согласием они повернули лошадей и поехали вверх по его течению. Он привел их к родниковому водоему, над которым свешивались ветви густой ивы, она словно оберегала эту новорожденную воду, сохраняя ее для своих отпрысков: тесная компания молодой поросли ивняка столпилась на берегу этого полноводного пруда. Всадники спешились, сняли с лошадей попоны и расстелили их на земле.
Напившись воды из ручья, лошади решили, что самая пора им немного поваляться. Невозможно было без смеха смотреть, как эти животные ерзают по траве спинами и болтают в воздухе ногами, видимо, чувствуя себя вполне спокойно, чтобы вдоволь насладиться хорошим почесыванием и массажем спины.
Внезапно Эйла быстро сняла повязанную вокруг головы пращу и пробежала взглядом по каменистому берегу пруда. Взяв пару округлых голышей, она вставила один из них в кармашек метательного оружия и отправила его в полет. Машинально поймав выпущенный ремень пращи и мгновенно вновь приведя оружие в боевую готовность, она выпустила второй камень, когда в воздух взмыла вторая птица. Опустив пращу, охотница отправилась за двумя сбитыми северными (ивовыми) куропатками.
— Если бы мы были вдвоем и собирались остановиться здесь на ночлег, то вечерняя трапеза нам была бы уже обеспечена, — сказала Эйла, поднимая трофеи.
— И что же ты будешь делать с ними теперь, когда наша уединенная жизнь кончилась? — спросил Джондалар.
— Ну, у куропаток ведь самые теплые и легкие перья, и окраска в это время года довольно симпатичная. Можно сделать что-нибудь для ребенка, — сказала она. — Хотя у меня еще будет время заняться изготовлением детских вещей. По-моему, лучше всего подарить их Денанне. В конце концов, это их владения, и она, похоже, с такой опаской восприняла Уинни, Удальца и Волка, что наверняка с радостью бы вообще избежала такого знакомства. Может быть, наш подарок улучшит ее настроение.
— Где ты научилась быть такой мудрой, Эйла? — сказал Джондалар, поглядывая на нее с сердечной любовью.
— Это не мудро, Джондалар, а просто разумно. — Посмотрев на него, она попала в магический плен его глаз. Лишь в глубоких ледниковых водоемах она видела такой же яркий синий цвет, но его глаза не были ледяными. Они лучились теплой и согревающей душу любовью.
Он обнял Эйлу, и она, бросив куропаток на землю, обняла и поцеловала его. Казалось, они уже давно так не обнимались, и в общем-то они действительно давно не уединялись на природе, где поблизости от них лишь мирно паслись лошади да носился Волк, старательно обнюхивая все кусты и земляные норки. Скоро им придется вернуться к соплеменникам, и кто знает, когда еще у них появится возможность остаться наедине друг с другом? Эйла пылко откликнулась на нежные ласки Джондалара.
Прикосновения к шее его теплого и влажного языка возбудили ее, и она отдалась внутренним ощущениям, позволив эмоциям овладеть ею. Щекотно дыша ей в ухо, он покусывал мочку, потом положил руки на ее полные груди. Даже более полные теперь, подумал он, вспомнив, что она вынашивает новую жизнь, ту новую жизнь, которая, по ее словам, была такая же ее, как и его. По крайней мере эта жизнь уж точно должна быть его духа. Большую часть Путешествия он был единственным мужчиной в ее компании, и именно его елан могла выбрать Мать.
Она развязала пояс, к которому с помощью петель и ремешков крепились разные полезные вещи, и осторожно положила его рядом с попоной, чтобы все осталось на местах. Джондалар опустился на край кожаного покрывала с сильным, но довольно приятным лошадиным запахом. Этот привычный запах вызывал у пего приятные воспоминания. Он начал быстро развязывать и разматывать веревки его коротких кожаных чулок, потом встал и развязал пояс, который стягивал перекрывающиеся половины узких штанов.
