Подкидыш - Хэррод-Иглз Синтия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
А потом пришел март, и королева скончалась. Это был ужасный день. Я вспомнил тогда слова своего господина – что он остается один во мраке и печали, – ибо когда она лежала на смертном одре, солнце скрылось, хотя на дворе был полдень, и ужасная, невероятная тьма пала на нас. Говорят, что она покрыла всю страну, значит, вы тоже пережили это и почувствовали тот же ужас, что сжал наши сердца. Люди на улицах падали на колени и молили небеса о прощении; звери в лесах выли от ужаса и жались друг к другу.
В этом страшном мраке королева и испустила дух, а король кричал и плакал, мы же все думали, что пришел конец света и мы никогда больше не увидим солнца, а так и умрем во тьме, как наша госпожа.
Солнце вернулось для нас – но не для него. Мне кажется, он до сих пор пребывает в этом мраке, ибо в глазах его больше не осталось света, который когда-то сиял там. Не успела королева умереть, как за границей поползли слухи, что он даже рад её кончине, ибо может теперь жениться на своей племяннице, принцессе Елизавете. Пусть вечно мучается в аду тот, кто измыслил такое! Милорд созвал всех видных людей страны у себя в Вестминстере и публично заявил им, что у него нет и никогда не было намерения взять в жены принцессу Елизавету. Сама принцесса была настолько опечалена как смертью своей госпожи, которую искренне любила, так и этими подлыми слухами, что милорд отослал её в Шерифф-Хаттон, чтобы она побыла там со своими братьями и кузенами и немножко развеялась.
И теперь мой несчастный повелитель, который никогда не был особо страстным охотником, целыми днями рыщет по окрестным лесам, чтобы хоть как-то отвлечься от горестных мыслей. Мне кажется, что если бы не огромная сила воли и осознание своего долга, он давно сошел бы с ума, ибо никогда еще ни один муж так не любил свою жену и так не нуждался в том, чтобы она была рядом».
Английские шпионы за границей доставили сведения об активизации Валлийца и о том, что он получает поддержку от короля Франции, который снабжает его деньгами и людьми для вторжения в Англию этим летом. С Тюдором были Мортон, его дядя Джаспер Тидр и граф Оксфордский. В случае своего появления он мог рассчитывать на некоторую поддержку в Уэлсе и на юго-западе, где еще оставалось немало сторонников Ланкастера, достаточно честолюбивых, чтобы помочь ему. Англии нужно было держать армию наготове – на случай, если он решится начать войну, и ко всем богатым людям страны были посланы гонцы с просьбой о денежной поддержке. Причем на этот раз, как уверили состоятельных англичан, не безвозмездно, а в виде займов, которые корона потом вернет. Мало у кого просили больше пятидесяти фунтов. Морлэнды и еще одна или две богатых семьи с севера дали по сто фунтов; ну, и, как обычно, было обещано прислать людей – двух тяжеловооруженных всадников и двадцать лучников.
– Если дело дойдет до битвы, – сказал Ричард Морлэнд, – я хочу пойти сражаться, бабушка.
– И я тоже, клянусь Господом, – горячо добавил Нед.
Ричарду опостылела жизнь на одном месте, Неду же претило его добродетельное существование, а так как он не любил больше свою жену, то дома его ничего не удерживало. Таким образом число обещанных тяжеловооруженных всадников возросло до четырех. В июне двор опять перебрался в Ноттингем – удобное место в центре Англии, откуда разумно было начинать защиту королевства, если в том возникнет нужда, и король объявил в стране чрезвычайное положение, повелев шерифам, чтобы те были готовы выступить с оружием в руках сразу же после получения приказа.
Потом, в конце июня, к королю явился лорд Стэнли и попросил разрешения удалиться в свое поместье, дабы отдохнуть. С того момента, как был раскрыт заговор Гастингса, лорд Стэнли ни на минуту не выпадал из поля зрения короля; государь освободил его из-под стражи и, простив, назначил на должность сенешаля королевского двора, чтобы постоянно присматривать за ним. Переменчивый характер лорда Стэнли стал притчей во языцех; этот человек менял хозяев так часто, что говорили, будто он и сам не знает, в какую сторону метнется в следующую секунду, и король сделал все, чтобы быть уверенным: лорду Стэнли и шагу не удастся ступить без его, государя, ведома.
Сейчас, накануне вторжения, лорд Стэнли запросил разрешения удалиться от дел. Его жена была матерью главы захватчиков. Был самый подходящий момент упрятать лорда Стэнли в тюрьму, пока не отгремят сражения.
Но король колебался.
– Ваше Величество... сир... Вы не можете позволить ему уехать, – кричали его советники. – Он сразу переметнется на сторону врага!
– Он говорит, что сможет быстрее прислать своих людей нам на подмогу, если будет дома, – отвечал Ричард. – И это правда.
– Точно так же он сможет быстрее послать своих людей на подмогу Тидру, если будет дома, – заметил Лоуэлл.
– И это тоже правда, – кивнул Ричард. – Но я все равно разрешу ему уехать.
– Но почему? Почему, Ваше Величество? Почему просто не посадить его на некоторое время под замок?
Том знал ответ заранее, и, хоть и восхищался человеком, который может сказать такое, какое-то смутное беспокойство все-таки шевельнулось у юноши в душе.
– Человек может хранить кому-то верность лишь по собственной воле, – проговорил король. – Силой его этого сделать не заставишь. Если Стэнли пожелает предать нас, мы будем сражаться и против него.
Так что Стэнли спокойно отбыл, а страна затихла под жарким летним солнцем в ожидании дальнейших событий. В Ноттингеме король почти ежедневно уезжал в большой соседний лес на охоту, и всегда рядом с монархом скакал Том, помогая Ричарду управляться с ловчими птицами и неся на перчатке чудесного красавца-сокола, которого еще весной привез королю из «Имения Морлэндов». Государь был серьезен и учтив, как всегда, но в душе его пряталась скрытая от всех безмерная печаль, которую Тому так хотелось утолить и которая заставляла юношу ни на шаг не отходить от своего повелителя. Он спал только тогда, когда почивал и король, а все остальное время был рядом с ним, как собака, жмущаяся к ногам своего хозяина, когда раздаются раскаты грома и где-то рядом начинается буря.
Июль перешел в август. Король со своими ближайшими придворными охотился в Шервудском лесу, останавливаясь иной раз переночевать в Бествуд-Лодже; именно там их и разыскал взмокший и запыленный гонец на взмыленной, изнуренной лошади. Это было в четверг, одиннадцатого августа. Гонец был последним в череде сменявших друг друга посланцев; он доставил из Уэлса известие о том, что Тидр со своими французскими наемниками ступил на землю Англии, высадившись в прошлое воскресенье, седьмого августа, в гавани Милфорда.
Две армии встретились двадцать первого августа вблизи деревушки Саттон-Чейни, расположенной примерно в десяти милях от Лестера, в паре миль от Маркет-Босуорт, и ясным, теплым вечером разбили свои лагеря. Английское войско расположилось на холмах к востоку, французское войско Тидра – в долине к западу, а на севере, между двумя армиями, разместился отряд лорда Стэнли. Он отказался перейти под знамена Ричарда, как, впрочем, и ожидалось, но не принял пока и стороны французов. Переменчивый, как всегда, лорд Стэнли прекрасно знал, что никто в Англии и гроша ломаного не поставит на Валлийца, и, невзирая на обещания, данные жене, до поры до времени держался в стороне, намереваясь сначала посмотреть, какой оборот примет битва, а потом уж решать, кого поддерживать. Ричард был настолько всепрощающим человеком, что Стэнли чувствовал: даже если он примкнет к нему в самый последний момент, то все равно все будет в порядке.
Когда стемнело, король созвал своих командиров на последний совет, на котором была определена тактика предстоящей битвы. Джону Говарду, герцогу Норфолкскому, предстояло наступать на равнине, король же со своим отрядом должен был оставаться на холме Амбьен, расположенном на северо-западе, и удерживать Стэнли от внезапного удара во фланг Норфолка. Третью часть армии, людей под командованием Нортумберленда, государь практически не принимал во внимание, хотя этого и не показывал. На призыв к оружию Нортумберленд отзываться не торопился, и можно было ожидать, что и завтра он воевать не станет. Он сражался на стороне отца Ричарда и брата Ричарда и устал от битв за интересы короны. Теперь Перси будет отстаивать интересы только самого Перси – таков был его подход к делу; поэтому Ричард разместил своих ратников чуть западнее и севернее людей Нортумберленда, словно тех там вовсе и не было.
