Властелин мира - Мютцельбург Адольф (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Вслушиваясь в плеск воды под колесами парохода, в то, как шумит среди ночного мрака могучая Миссисипи, он погрузился в размышления о настоящем и прошлом.
Вспомнил свою первую любовь к Амелии, первые ее радости, путешествие в Америку, разлуку у мормонов, вспомнил свои страдания и бегство. Все, что было пережито, освещалось любовью — любовью Амелии к нему, гордому, упрямому, своенравному. Лишь теперь он мог оценить всю глубину и силу ее чувства. Он стоял на безлюдной палубе, и в его душе зрела твердая, непреклонная решимость сделать все для счастья этой женщины, которая пожертвовала ради него всем и без которой он сгинул бы в водовороте жизни. Ради нее он будет отныне трудиться, ради нее он станет теперь жить. Он готов был носить ее на руках, и — впервые за многие-многие годы — его глаза обратились к небу, а губы прошептали молитву, прося Всевышнего дать ему силы исполнить этот обет.
Затем он спустился в каюту для мужчин и заснул таким крепким и спокойным сном, что проснулся на другой день ближе к полудню. Амелия с нетерпением ожидала его на палубе. При появлении Вольфрама она озабоченно впилась глазами в его лицо. Но беспокоилась она напрасно. Если не считать бледности и некоторой скованности в движениях, ее возлюбленный и в самом деле выглядел вполне здоровым.
Молодой человек отказался от первоначального намерения остановиться в ближайшем мало-мальски крупном городе и решил плыть до Сент-Луиса. Там он снял скромную квартирку и дал объявление в местную газету.
Оно извещало читателей, что некий архитектор из Парижа находится на стажировке в Америке и намерен воспользоваться этой возможностью, чтобы подготовить проекты домов для всех желающих. К этому сообщению он присовокупил подробный прейскурант, указал свой адрес и пригласил заинтересованных лиц обращаться к нему с заказами.
Это газетное объявление, развеселившее самих авторов — Вольфрама и Амелию, — было выдержано вполне в американском духе, в частности, именно так был составлен прейскурант. Американцы ценят практицизм, им нравится, что некий архитектор просит за проект одноэтажного дома столько-то долларов, двухэтажного — столько-то и так далее. В первый же день Вольфрам получил заказы, а поскольку разработка проектов не особенно обременительное занятие, он посвящал ей почти весь день. Вскоре он уже приобрел известность, тем более что трудился за вполне умеренную плату. Ему предлагали взяться и за сооружение домов по его собственным проектам, но на это он не соглашался из-за отсутствия времени. Казалось, после столь длительных испытаний судьба наконец-то улыбнулась влюбленным. Вольфрам едва справлялся с наплывом заказов, а так как большинство из них очень походили друг на друга, работать он мог почти по шаблону. Спустя месяц у него уже собралось две тысячи долларов, и влюбленные отправились дальше на восток.
В любом более или менее крупном городе Вольфрам действовал по тому же принципу. Поскольку нигде не строят так много, как в Америке, а из всех городов, где Вольфраму приходилось работать, он привез с собой самые похвальные отзывы, от заказчиков буквально отбою не было. Все стремились воспользоваться услугами искусного парижского архитектора. В конце концов Вольфрам стал браться только за крупные заказы, хотя бы только потому, что не собирался приобретать в Америке капитал, а намерен был отложить определенную сумму на первое время. Из Цинциннати он выслал банкиру Натану для лорда Хоупа тысячу долларов, ни словом не обмолвившись, однако, куда поедет дальше.
Так повторялось в каждом городе. Слава о талантливом архитекторе достигла уже Нью-Йорка и Бостона, где он получил весьма выгодные предложения остаться. Он пока не принимал этих соблазнительных предложений, но и категорически их не отвергал.
На здоровье он тоже не мог пожаловаться. На его щеках играл прежний румянец, движения не причиняли ему ни малейшей боли. Что касается Амелии, то она похорошела и расцвела как никогда. Ее лицо, ее глаза, ее улыбка лучились счастьем: она любила и была любима. Когда их видели вместе с Вольфрамом, мало кто оставался равнодушным и не любовался этой прекрасной парой. Их считали мужем и женой, хотя они еще не были связаны узами супружества. Как-то раз Вольфрам завел об этом разговор и сказал Амелии, что они поженятся, как только он выберет подходящее место, чтобы там поселиться навсегда.
Однажды вечером, закончив работу, Вольфрам пришел к Амелии.
— Ну вот, еще один проект готов! — сказал он с улыбкой. — Еще один крупный проект — на этот раз общественного здания. Это будет, пожалуй, последний заказ, который я выполнил в Америке.
— Последний? — спросила Амелия, приятно удивленная. — Последний в Америке?
— Да, дорогая, ты не ослышалась! — ответил Вольфрам. — Неужели ты думаешь, что я не знаю самого сокровенного твоего желания? Не знаю, что ты мечтаешь вернуться на родину, во Францию?
— Ах, Вольфрам! Ты просто читаешь мои мысли! Но, прости, меня настораживает только одно. Здесь, в Америке, ты приобрел имя, в Париже тебе предстоит вступить в борьбу со многими конкурентами. Я знаю: тебя будет угнетать мысль, что придется все начинать сначала.
— Не думай об этом, дорогая, — с улыбкой успокоил ее Вольфрам. — С тщеславием теперь покончено — а ведь именно его ты имела в виду. Да и начинать с азов мне больше нет необходимости. В Америке я скопил немного денег — больше, однако, чем надеялся. Как ты думаешь, сколько?
— Откуда же мне знать? Тысячи две?
— Смотри! — сказал Вольфрам, радостно глядя на нее. — Каждый из этих банкнотов — по тысяче долларов. Пересчитай их, не бойся, их всего пятьдесят!
— Невероятно, Вольфрам! Скажи, как тебе это удалось? Пятьдесят тысяч долларов! Это же целое состояние!
— Ты права. Небольшое, но состояние, — ответил счастливый Вольфрам. — Это приблизительно двести пятьдесят тысяч франков. На одни проценты с этой суммы можно прекрасно прожить вдвоем даже в таком дорогом городе, как Париж. Но, думаю, мы на этом не остановимся. Теперь я буду стремиться достичь вершин в своей профессии. Здесь, в Америке, я устал от однообразия заказов, и эти деньги помогут мне со временем добиться признания. Мы будем счастливы, Амелия, вот увидишь! В Париже мы и повенчаемся.
Теперь Амелия была по-настоящему счастлива и не скрывала слез радости. Вольфрам заключил ее в объятия. Это был самый радостный миг с их первой встречи в Париже.
Через два дня они сели на пароход, следующий в Гавр. Путь до Гавра, а оттуда до Парижа они проделали без всяких приключений. Первые восемь дней во французской столице они прожили в отеле. Тем временем Вольфрам купил небольшой дом и распорядился обставить его по своему вкусу. На девятый день они повенчались в Нотр-Дам (ибо Вольфрам также принадлежал к католической вере), и новобрачный ввел супругу в собственный дом. На дверях висела табличка, на которой были выбиты слова: «Вольфрам Бюхтинг, архитектор».
На следующий день он отправил письмо в Берлин, чтобы навести справки о судьбе своей сестры, так как о смерти матери ему уже было известно. Ответа он не получил: знакомых его родителей, которым он писал, уже не было в живых.
IX. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
Клубы дыма поднимались в воздух и мгновенно рассеивались порывистым ветром. Шум винтов смешивался с рокотом волн, которые, казалось, безуспешно пытались сбить красавицу яхту с выбранного курса. Граф расположился на юте возле подзорной трубы. Рядом, на столике, были разложены подробные карты средиземноморских островов — Корсики, Сардинии и Сицилии, — целиком приковавшие к себе его внимание.
Поодаль от графа устроился уже знакомый нам контрабандист, с рукой на перевязи. Его лицо хранило угрюмое выражение, он подолгу смотрел в одну точку, лишь изредка поднимая глаза и пристально вглядываясь в морскую даль. Иногда он все же набирался смелости и украдкой поглядывал на графа, после чего на его физиономии всякий раз отражалось робкое восхищение.
Монте-Кристо был занят необычным делом. Он тщательно изучал лежащие перед ним карты и время от времени что-то записывал на листке бумаги. Иногда это было название города, иногда бухты или горной вершины. Покончив с картой Корсики, он перешел к карте Сардинии и наконец взялся за карту Сицилии. Тем временем яхта на всех парах спешила к недалекой уже Корсике. С палубы отчетливо были видны отдельные горные пики и прибрежные скалы острова.
