Королева Марго (др. перевод) - Дюма Александр (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Коконнаса подвели к судьям. Он встал против них, с улыбкой кивнул головой Ла Молю и стал ждать вопросов.

– Как ваше имя, месье? – спросил председатель суда.

– Марк-Аннибал де Коконнас, – ответил Коконнас с предельной любезностью, – граф де Монпантье, Шено и других мест; но я думаю, что наши звания и общественное положение известны.

– Где вы родились?

– В Сен-Коломбане, близ Сузы.

– Сколько вам лет?

– Двадцать семь лет и три месяца.

– Хорошо, – сказал председатель.

«По-видимому, это ему понравилось», – сказал про себя Коконнас.

Молча дождавшись, пока повытчик запишет ответы обвиняемого, председатель спросил:

– Теперь скажите, с какой целью вы бросили службу у герцога Алансонского?

– Чтобы быть вместе с месье де Ла Молем, вот с этим моим другом, который бросил у него службу за несколько дней до меня.

– Что вы делали на охоте, когда вас арестовали?

– Как – что?.. Охотился, – ответил Коконнас.

– Король тоже был на этой охоте и там почувствовал первые приступы той болезни, которой он болен в настоящее время.

– Относительно этого я ничего не могу сказать, потому что был далеко от короля. Я даже не знал, что он чем-то заболел.

Судьи переглянулись с недоверчивой усмешкой.

– А-а! Вы не знали?.. – сказал председатель.

– Да, месье, я очень сожалею о болезни короля. Хотя французский король и не является моим королем, но я чувствую к нему большую симпатию.

– В самом деле?

– Честное слово! Не то что к его брату, герцогу Алансонскому. Признаюсь, его я…

– Герцог Алансонский тут ни при чем, – перебил его председатель, – дело идет о его величестве…

– Я уже сказал вам, что я его покорнейший слуга, – ответил Коконнас с очаровательной развязностью, принимая небрежную позу.

– Если вы, как утверждаете, действительно слуга его величества, то не скажете ли суду, что вам известно о чародейской статуэтке?

– А! Вот что! Как видно, опять мы принимаемся за статуэтку?

– Да, месье, а вам это не нравится?

– Совсем напротив! Это мне более по вкусу. Давайте.

– Почему эта статуэтка оказалась у месье де Ла Моля?

– У месье де Ла Моля? Вы хотите сказать: у Рене?

– Вы, значит, признаете, что она существует?

– Пусть мне ее покажут.

– Вот она. Это та самая, которая вам известна?

– И очень хорошо.

– Повытчик, запишите, – сказал председатель. – Обвиняемый признался, что видел эту статуэтку у месье де Ла Моля.

– Нет, нет, – возразил Коконнас, – давайте не путать! Видел у Рене.

– Пусть будет – у Рене. Когда?

– Единственный раз, когда я и месье де Ла Моль были у Рене.

– Вы, значит, признаете, что вместе с месье де Ла Молем были у Рене?

– Я этого никогда и не скрывал.

– Повытчик, запишите: обвиняемый признался, что был у Рене в целях колдовства.

– Эй, эй! Потише, потише, господин председатель! Умерьте ваш пыл, будьте любезны, об этом я не говорил ни звука.

– Вы отрицаете, что были у Рене в целях колдовства?

– Отрицаю. Колдовство имело место случайно, без предварительного умысла.

– Но оно имело место?

– Я не могу отрицать того, что происходило нечто похожее на ворожбу.

– Повытчик, пишите: обвиняемый признался, что у Рене имела место ворожба против жизни короля.

– Как против жизни короля? Это мерзкая ложь! Никогда никакой ворожбы против жизни короля не было!

– Вот видите, господа, – сказал Ла Моль.

– Молчать! – приказал председатель; затем, обернувшись к повытчику, продолжал: – Против жизни короля. Записали?

– Да нет же, нет, – возразил Коконнас. – Да и статуэтка изображает вовсе не мужчину, а женщину.

– Что я вам говорил, господа? – вмешался Ла Моль.

– Месье де Ла Моль, вы будете отвечать, когда вас спросят, – заметил ему председатель, – но не перебивайте допрос других. Итак, вы утверждаете, что это женщина?

– Конечно, утверждаю.

– Почему же на ней корона и королевская мантия?

– Да очень просто, – отвечал Коконнас, – потому что она…

Ла Моль встал с места и приложил палец к губам. «Верно, – подумал Коконнас. – Но что бы такое рассказать, что удовлетворило бы господ судей?»

– Вы продолжаете настаивать, что эта статуэтка изображает женщину?

– Да, разумеется, настаиваю.

– Но отказываетесь говорить, кто эта женщина.

– Это моя соотечественница, – вмешался Ла Моль, – которую я любил и хотел, чтобы и она меня полюбила.

– Допрашивают не вас, месье де Ла Моль! – воскликнул председатель. – Молчите, или вам заткнут рот.

– Заткнут рот?! – воскликнул Коконнас. – Как вы сказали, господин в черном? Заткнут рот моему другу?.. Дворянину? Ну-ка!

– Введите Рене, – распорядился главный прокурор Лягель.

– Да, да, введите Рене, – сказал Коконнас, – посмотрим, кто будет прав: вы ли трое или мы двое…

Рене вошел, бледный, постаревший, почти неузнаваемый, согбенный под гнетом преступления, которое он собирался совершить, – еще более тяжкого, чем совершенные им раньше.

– Мэтр Рене, – спросил председатель, – узнаете ли вы вот этих двух обвиняемых?

– Да, месье, – ответил Рене голосом, выдававшим сильное волнение.

– Где вы их видели?

– В разных местах, в том числе и у меня.

– Сколько раз они у вас были?

– Один раз.

По мере того как говорил Рене, лицо Коконнаса все больше прояснялось; лицо Ла Моля, наоборот, оставалось строгим, как будто он предчувствовал дальнейшее.

– По какому поводу они были у вас?

Рене, казалось, поколебался на одно мгновение.

– Чтобы заказать восковую фигурку, – ответил он.

– Простите, простите, мэтр Рене, – вмешался Коконнас, – вы ошибаетесь.

– Молчать! – сказал председатель, затем, обращаясь к Рене, спросил: – Эта фигурка изображает мужчину или женщину?

– Мужчину, – ответил Рене.

Коконнас подскочил, как от электрического разряда.

– Мужчину?! – спросил он.

– Мужчину, – повторил Рене, но таким слабым голосом, что даже председатель едва расслышал его ответ.

– А почему у статуэтки на плечах мантия, а на голове корона?

– Потому, что статуэтка изображает короля.

– Подлый лжец! – воскликнул Коконнас в бешенстве.

– Молчи, молчи, Коконнас, – прервал его Ла Моль, – пусть говорит: каждый волен губить свою душу.

– Но не тело других, дьявольщина! – возразил Коконнас.

– А что обозначает стальная иголка в сердце статуэтки и буква М на бумажном флажке? – спросил председатель.

– Иголка уподобляется шпаге или кинжалу, буква М обозначает – смерть.

Коконнас хотел броситься на Рене и задушить его, но четыре конвойных удержали пьемонтца.

– Хорошо, – сказал прокурор Лягель, – для суда достаточно этих сведений. Отведите узников в камеры ожидания.

– Нельзя же, – воскликнул Коконнас, – слушать такие обвинения и не протестовать!

– Протестуйте, месье, никто вам не мешает. Конвойные, вы слышали?

Конвойные завладели двумя обвиняемыми и вывели их: Ла Моля – в одну дверь, Коконнаса – в другую.

Затем прокурор поманил рукой человека, которого Коконнас заметил в темной глубине залы, и сказал ему:

– Не уходите, мэтр, у вас будет работа в эту ночь.

– С кого начать, месье? – спросил человек, почтительно снимая колпак.

– С этого, – сказал председатель, показывая на Ла Моля, удалявшегося в сопровождении двух конвойных. Затем председатель подошел к Рене, который с трепетом ожидал, что его опять отведут в Шатле, где он был заключен.

– Прекрасно, месье, – сказал ему председатель, – будьте спокойны: королева и король будут поставлены в известность о том, что раскрытием истины в этом деле они обязаны только вам.

VIII. Испанские сапоги

Когда Коконнаса отвели в другую камеру, замкнули за ним дверь и он оказался наедине с самим собой, то весь подъем духа, который поддерживался в нем борьбой с судьями и злостью на Рене, сразу исчез, и грустные мысли стали тесниться одна вслед за другой.