Тайна князя Галицкого - Прозоров Александр Дмитриевич (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Девушка шустро шмыгнула в указанном направлении, проскользнула между соснами и ольхой, ковырнула носком кроссовки песок, пожала плечами:
– Ничего…
– Длины в ней было метров пятнадцать, – не обращая внимания, продолжил воспоминания Женя. – От дверей до жилища настоятеля мощенная булыжником дорожка.
Он медленно шел вперед, то открывая, то закрывая глаза, вспоминая каждую деталь. А спутница потрусила вперед, опустилась на колени, вороша хвойную подстилку и песок под корнями. И внезапно подпрыгнула, издав радостный вопль:
– Камень!!! Камень под корнями! Черт, неужели это правда? Ты помнишь? Ты там был?!
– Дом с подклетью и погреб, – указал Леонтьев на взгорок всего полметра высотой, заплетенный кривыми, горбатыми корнями сосен, местами заросший серым мхом. Не зная, и внимания не обратишь. – Если он здесь, то башня…
Молодой человек повернулся к реке на сорок пять градусов, сделал полтора десятка шагов и остановился перед могучей сосной. Чуть постоял и уперся в нее лбом:
– Такого облома я не ожидал… Не выкорчевывать же ее теперь?
– Башня была большой? – подкравшись сзади, спросила в самое ухо Катерина.
– Метров пять, – слегка развел руками молодой человек.
– Нужно делать шурфы… Сетку, шурфы в доступных местах, а там посмотрим.
– Какую сетку? – не понял Женя.
– Ты какие лопаты брал?
– Какие лопаты?
– Ну, лопаты у тебя в машине саперные, складные или нормальные?
– У меня их вообще нет.
– Ты поехал копать клад без лопат? – Девушка вскинула руки со скрюченными пальцами, потрясла ими и как-то через силу, с немалым презрением выдохнула: – Бух-х-хгалтер-р!
– Можно съездить в магазин, – предложил Евгений, но спутница не слушала. Умчалась за сирень, вскоре вернулась с двумя небольшими дощечками. – Ух ты! Где взяла?
– Лучше не спрашивай, – посоветовала девушка, отсчитала десять шагов, остановилась, копнула песок между корнями. – Значит, так… Допустим, координаты точные. Башня пять на пять. Рисуем квадрат, отмеряем по метру на сторонах, проводим линии и копаем шурфы в точках пересечений. Сначала там, где нет деревьев и корней. Если ничего не найдем, предполагаем, что ты ошибся с местом, и увеличиваем сетку на пять метров в каждую сторону. Если опять ничего, значит, ты развел меня как дурочку, можно уезжать. А будут находки – роем до победного конца. Даже под корнями. Помогай!
Они быстро сделали разметку, прикидывая расстояния на глазок, потом стали рыть ямки там, где удобнее. Песок поддавался легко, так что на глубину метра оба зарылись довольно быстро.
– Глубже пока смысла нет. – Девушка скинула футболку и джинсы, оставшись в одном купальнике, сдвинулась к следующему пересечению линий, решительно взялась за работу. Евгений же, подумав, вернулся к вековой сосне и попытался подрыться под нее со стороны реки. Получалось плохо – песок переплетали многочисленные мелкие корешки толщиной в палец. Ни порвать, ни выдернуть их было невозможно, а доска между корнями не пролезала. Пришлось отложить и выгребать песок из самого переплетения ладонями.
– А-а-а! – внезапно подпрыгнула в полном восторге Катя, набросилась на Женю, опрокинув его на спину, и крепко, со всей искренностью, поцеловала в губы. Потом закричала, вертя у него перед носом какой-то корявой и гнилой железкой: – Пряжка! Я нашла ременную «бабочку»!
– И что?
– Дурень, ты чего, не понимаешь? Она двойная, а не одинарная. И литая, не штамповка. Такие использовали для портупей, перевязей, берендеек. Она старше девятнадцатого века без вариантов! А может, и восемнадцатого! Ну, включайся! Здесь была крепость, стояла на этом самом месте. И кто-то из гарнизона когда-то ее потерял. Ну… – Катя схватила его за щеки и потрясла: – Ты угадал с местом! Понимаешь, угадал!
– Хреново, – ответил Женя. – После вещих снов у меня всегда случаются неприятности.
– Да ну тебя! – Катя отпрыгнула в свою яму и уже через минуту выдохнула: – Монета…
В этот раз она не прыгала, не кричала. Осмотрела внимательно, потерла пальцем:
– Новгородка… Со-овсем старая, век четырнадцатый или пятнадцатый. Но в принципе по датировке бьет в точку. Первый монастырь как раз серединой пятнадцатого века датируется. Слушай, а ведь тут, похоже, никто никогда не рыл?
– Угу… – Женя углубился в песок почти по локоть, когда, наконец, почувствовал плотную преграду. – Нашел.
– Чего? – заинтересованно переползла к нему спутница.
– Клеть плетеная. В ней бочонки с порохом от жары, искр и пуль вражеских прятали. От пожара возможного. Когда я перед вылазкой все припасы монахам на ворота отдал, настоятель должен был все самое ценное собрать и сюда спрятать.
– Так чего же ты сидишь?! – втиснувшись рядом, лихорадочно заработала ладонями Катерина.
Женя, чуть отодвинувшись, стал расталкивать вырытый песок по сторонам.
Примерно через полтора часа стараний раскоп удалось углубить на метр и расширить примерно на столько же, обнажив плетеную стенку клети. В один из моментов Женя нажал на нее слишком сильно – прутья хрустнули, а когда молодой человек отдернул руку – вся стенка упала наружу, и из-за нее тоже посыпался песок, мелкий и серый. Корней в нем уже не было, греби и греби. Несколько минут – и перед кладоискателями обнажился ржавый железный угол.
– Мама, я сейчас умру! – простонала девушка. – Ручная ковка, клепки-то, толщина почти четверть дюйма. Он даже не сгнил, его еще на тысячу лет хватит! Кажется, у меня температура. Женя, я потная-то, или меня бросило в жар?
Леонтьев молча продолжал выгребать песок, пока сундук не открылся целиком: из черных дубовых досок, неподвластных гнили, щедро окованный металлом, со врезным замком, он был около метра в длину, полметра шириной и столько же в высоту. А по весу – тянул килограммов на сто. Женя ворочал эту махину с большим трудом.
– Золото? – осипшим голосом спросила Катя.
– Да тут одного железа на два пуда, – постучал по одному из уголков Евгений. – Он даже пустой, и то неподъемный будет.
– Но ты посмотри на него. Это же сейф! В нем должно быть что-то ценное!
– Так я самое ценное сложить и попросил, – напомнил Леонтьев.
– Ну, чего ты там шаришься? Давай откроем!
– Смотрю, нет ли чего еще, – ответил из ямы молодой человек. – А открывать его не надо. Вдруг сломаем? Ему четыреста лет, может и рассыпаться. Вдруг гнилой изнутри? В чем потом его содержимое понесем? Да и замок ломать придется. Потом не закрыть… Нет, похоже, больше ничего. До стенок дотягиваюсь, пусто. Если что и имелось, сгнило в труху.
Женя стал выбираться наверх, подталкивая добычу перед собой. Девушка старательно пыхтела, всячески помогая:
– Хоть бы ручки сделали, отшельники! Неудобно.
– Могли быть плетеными и рассыпаться, – предположил Леонтьев. – Машину бы сюда подогнать… Но с такой дорогой можно вообще транспорта лишиться. Придется нести.
– А давай его футболками закроем? Чтобы никто не увидел? – забеспокоилась Катя.
– Ты себе льстишь, – рассмеялся Евгений. – Твоей футболкой если телефон накрыть, и то углы наружу торчать будут. А тут такой чемодан! Давай, подхватывай снизу. Попробуем выволочь к часовне…
На луговину кладоискатели, хоть и с трудом, свою добычу дотащили. Там Женя догадался сделать волокуши из двух молодых березок, и дело пошло веселее. Молодой человек, впрягшись, тащил палки за собой, а Катерина следила, чтобы сундук не свалился в сторону. Таким образом за час они одолели половину пути с главными преградами – бродом, колеей и канавами. Потом Леонтьев сбегал к церкви за машиной, подогнал ближе, и они перегрузили найденное сокровище в багажник.
– Ну, давай-то, не томи! – взмолилась Катерина. – Открывай!
– Не знаю, правильно ли, – пожал плечами Женя. – Все же археологическая находка, специалисты вскрывать должны.
– Да хорош выпендриваться! – зарычала в нетерпении девушка. – Ну, не мне же его расковыривать? У меня маникюр!
Насчет маникюра молодая кладоискательница спохватилась, конечно же, поздновато. Однако Женю Леонтьева и самого мучило вполне естественное любопытство – не каждый день доводится найти тайник, чуть ли не самолично зарытый во сне четыреста лет назад. Поэтому, буркнув для очистки совести еще пару слов о том, что так делать нельзя, он все-таки достал брезентовую скатку с инструментом, развернул, выбрал из комплекта разводной ключ, отвертку с прямым шлицом, втиснул жало в щель над замочной скважиной, с размаху ударил по рукояти. Древний механизм сдался от первого удара: послышался слабый хруст, и крышка резко дернулась вверх, освободившись от сломанного язычка. Евгений убрал инструмент, заглянул на обратную сторону и, как всякий нормальный человек, пшикнул через трубочку «вэ-дэшкой» на ржавые петли:
