Твердыня тысячи копий - Ричес Энтони (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Пятеро.
– Ну? Видишь? По две сотни на брата! Поди плохо? Жалованье за пару лет, к тому же без вычетов. С такими деньгами умный человек сумеет далеко пойти. Итак, что скажешь?
Помрачневший пехотинец уже понимал, что выбор невелик.
– Ладно, по рукам. Отсыпай золотишко, и разбегаемся.
Актуарий замотал головой.
– Прямо сейчас у меня всего-то сотня-другая. Остальное придется занять у… неважно. Оставь мне вещицу, а уж я позабочусь, чтобы с тобой расчет был сполна.
Тунгр ошеломленно вытаращился.
– Ага, так я тебе и сказал, как меня зовут и где искать. – Он сунул гривну под плащ и развернулся на выход. – Приду завтрашней ночью, так что готовь монеты. Вздумаешь тянуть, цена удвоится. За мой риск, раз уж приходится вещицу для тебя придержать.
Он поднырнул под входной полог и скрылся в ночи, опасливо петляя по лагерю. Интендант же, убедившись, что пехотинца не видно, расплылся в ухмылке от уха до уха и потянулся за плащом.
Отослав примипилов с приказом готовить когорты к завтрашнему походу на север, Скавр расправил затекшие конечности и, откинув завесу в дверном проеме, позвал Арминия:
– Заходи, мой друг, тебе тоже не помешает отдых. Завтра снова в дорогу, и ты мне нужен для ратных дел. Так, постой… Где у нас Первая когорта расположилась?
Не двинувшись с места, могучий германец скрестил на груди исполосованные рубцами руки и подарил своему трибуну неодобрительный взгляд.
– И ты еще хочешь, чтобы я ложился спать? На себя посмотри.
Скавр недоуменно вздернул бровь, затем вдохнул побольше воздуха, собираясь хорошенько отчитать ординарца, но захлопнул рот, когда великан наклонился, чтобы негромко добавить:
– Помнишь тот день, когда ты меня полонил? Когда Тунараз – разрази его самого гром! – бросил с облаков не только свой взгляд, но и несколько молний, даровавших тебе победу в момент неминуемого поражения, а моему народу – позор и рабство? Я тогда говорил и сейчас повторю, что буду сражаться и даже готов умереть за тебя, готов почитать твоего Митру, – но не жди, что я буду скрывать мое мнение. Так вот, я считаю, что тебе надо отоспаться и что совершенно ни к чему принимать личное участие в подготовке войск к боевым действиям, тем более нынешней ночью.
Ответ трибуна был столь же спокойным, однако ничуть не менее твердым:
– Арминий, есть один человек, которому требуется моя помощь.
Германец покачал головой:
– Нет. Ты олицетворяешь собой власть, а центурион Корв никогда и ни за что не склонится перед властями, пока на него смотрит голова лучшего друга. Предоставь мальчишку мне, а сам ложись. Если моя задумка не удастся, одному Митре известно, к каким средствам придется прибегнуть…
Скавр устало кивнул, дружески – чуть ли не ласково – похлопал великана по плечу, затем отвернулся и задернул за собой входной полог. Арминий еще пару минут молча глядел на тканую завесу, после чего решительным шагом направился в сторону расположения Первой когорты. В районе первого сторожевого поста ему навстречу вышли двое легионеров со вскинутыми копьями, чьи наконечники глянцево отсвечивали под факелами.
– Стой! Пароль!
Германец хохотнул и шагнул вперед, чуть ли не упираясь кольчужной рубахой в острия копий.
– Да вы что, уроды, совсем спятили? Какой еще пароль? Я битый час простоял в дозоре у шатра трибуна, и мне недосуг играть в ваши игры. А теперь прочь с дороги, или я отниму копья и засажу их вам, куда солнце не заглядывает.
Пехотинцы нерешительно переглянулись, однако их дальнейшим раздумьям помешал Юлий, который уже торопился навести порядок:
– Так, быстренько его пропустили. Он все равно слишком туп, чтобы запоминать пароли.
Арминий шагнул навстречу, обмениваясь крепким рукопожатием с местным центурионом.
– А-а, Юлий! Рад, что ты выбрался в целости и сохранности из сегодняшней заварушки.
Сотник показал ему длинный, хотя и неглубокий, свежезатянувшийся рубец в мясистом предплечье.
– Не в такой уж и целости. Новое пополнение моей коллекции шрамов. Если так пойдет дело, я и тебя обгоню. Ну а синеносый, который осмелился меня поцарапать, сейчас размышляет о собственной участи на шпиле моей палатки. По крайней мере, этим занята его башка… Итак, чем мы обязаны столь высокому, но припозднившемуся визиту?
Германец поморщился.
– Говорят, у вас тут один офицер засел в собственной палатке и напрочь отказывается выходить: дескать, нельзя мне, а то еще кто-нибудь погибнет. Что, есть такое?
Юлий перестал улыбаться.
– Есть… Я уже пробовал его урезонить, так он мне чуть котелок не снес. Надо что-то придумать, а то ведь с рассветом в поход. Что ж его, позади оставлять прикажешь?
Арминий с мудрым видом покивал.
– Ладно, я сам им займусь.
Юлий усталым взглядом проводил широкую спину германца, пока тот шел по дорожке между палатками, затем обернулся к дозорным и презрительно фыркнул.
– На случай, если появится еще один умник без пароля, но с громким голосом, следуйте золотому правилу. Когда сомневаешься, работай сначала копьем, а уже потом языком. И вы еще называете себя легионерами?..
Нужного ему человека Арминий нашел без особого труда. В то время как тунгры разбивали свои палатки вдоль прямых линий, навесы и шалаши их вотадинских союзников скучились тесным кольцом вокруг шатра предводителя. Германец не стал пересекать невидимую, но недвусмысленную границу, а предпочел крикнуть командным голосом:
– Мартос!
Через пару секунд из шатра выглянул варвар, в котором Арминий признал одного из телохранителей вотадинского князя. Ратник неторопливо приблизился, не сводя с германца спокойного взгляда. Большие пальцы его рук были заткнутны за пояс, в непосредственной близости от пары боевых ножей.
– Ты почему выкликаешь нашего воеводу так, словно он, а не ты оказался у латинян в рабстве? Почему не выказываешь уважения князю, предводителю свободных людей?
Германец мрачно усмехнулся и упер руки в боки, самоуверенно выпятив грудь.
– Когда-то, может, вы и были свободными. Но после предательства, которое устроил Кальг, вы все до единого столь же покорны Риму, как и я. Ну да что с тобой лясы точить, ты сам-то кто такой? Иди теперь и скажи своему хозяину, что мне надобна его помощь. Это насчет центуриона Корва.
Несколько долгих мгновений вотадин не сводил с Арминия жесткого взгляда, затем развернулся и скрылся среди множества шалашей. Еще через некоторое время из своего шатра появился Мартос. Пока германец пробирался к князю, тот разглядывал сияющие искры в угольно-черном небе, полной грудью вдыхая холодный ночной воздух. Подойдя ближе, Арминий встал напротив, и воевода повел свою речь, не отрывая взгляда от звездных россыпей.
– Мой человек передал, будто ты хочешь со мной поговорить. И еще очень просил разрешить вспороть тебе брюхо, как зайцу. Конечно, он расстроен, как и все мои воины, что им не дали поохотиться на Кальга, когда перебили его дружину. Думаю, впрочем, мои ратоборцы еще найдут, чем утешиться. Коль скоро эта падаль почти лишилась людей, которые захватили нашу столицу. Итак, с чем пожаловал? Что такого срочного приключилось, что не может подождать до утра?
С этими словами он остановил свой взгляд на Арминии, который уважительно склонил голову.
– Князь Мартос! Наш общий друг сотник Корв не желает выходить из палатки, а чуть ли не в обнимку сидит с головой своего соратника по имени Руфий и заявляет, что больше не хочет отправлять друзей на смерть. Конечно, не он первый, не он последний, но, думаю, мы оба понимаем, к чему это может привести.
Мартос кивнул.
– За ним охотится римское правосудие. Без поддержки тунгров его быстро обнаружат. И тогда заодно призовут к ответу трибуна и примипила этой когорты – дескать, объясните-ка нам, как вы допустили, чтобы в вашем подразделении укрывался преступник и отщепенец? Так что медленная и мучительная смерть уготовлена не одному ему – если, конечно, власти пронюхают, кто он на самом деле. Ну да мне-то какое до этого дело? Пусть он мне и симпатичен, но коли так настроился самому себе перерезать глотку, чем я могу его остановить? А что касается Фронтиния и Скавра, то по мне, если честно, все эти латиняне друг дружки стоят, и хрен редьки не слаще.
