Изумруды Кортеса - Гальван Франсиско (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Прислушавшись к своим советникам, дон Эрнан Кортес все же не повесил Сикотепека, хотя разбойник этого и заслуживал. Альварадо, Сандоваль и брат Ольмедо, движимые различными соображениями, просили Кортеса отложить исполнение приговора. Оба капитана боялись усиления волнений в провинциях, во многих из которых туземцы были готовы поднять мятеж по малейшему поводу, как, например, в области Сочимилько, где укрывались до их поимки Сикотепек и его сообщники.

Сикотепек был из рода касиков, хотя и не самых знатных, и кроме того, у него была слава отважного воина, которую он стяжал, сражаясь с испанцами. После ареста Куаутемока он бежал в горы и совершал оттуда дерзкие вылазки против христиан. Его волосы украшало не менее десятка разноцветных лент; их количество соответствовало числу пленников, которых он живьем доставил для жертвоприношения. Христиане не могли спокойно видеть эти украшения в волосах Сикотепека и других храбрых индейских воинов: испанцев не покидала мысль о том, что каждая такая лента может быть знаком гибели их соотечественника, замученного туземцами. Впрочем, в большинстве случаев вплетенные ленты имели отношение к поимке индейца из враждебного племени, так как еще до пришествия испанцев туземцы вели между собой постоянные войны.

Итак, Кортес отложил казнь, взвесив и оценив значение той громкой славы, которой пользовался Сикотепек среди индейцев, необходимость соблюсти мир в провинциях, а также идя навстречу ходатайству брата Ольмедо, который настаивал на том, что правосудие следует вершить только после окончательного выяснения всех обстоятельств дела.

Были у Кортеса и другие резоны подождать с исполнением приговора. Дело в том, что в том же октябре 1522 года в Веракрус из Испании пришла каравелла, с которой к Кортесу были доставлены некие важные известия от императорского двора.

Корабль привез документы, утверждавшие Кортеса в чине генерал-капитана и в должности верховного губернатора Новой Испании. Это известие несказанно обрадовало всех, кто был предан Кортесу, — оказывая ему эту высокую честь, его величество император тем самым признавал заслуги доблестного конкистадора, неустанно повторявшего, что его главное богатство — добрая слава, которой он старается окружить свое имя и свои дела. Кроме того, это назначение должно было положить конец нескончаемой вражде, постоянно отравлявшей жизнь Кортесу. Речь идет о губернаторе Кубы доне Диего Веласкесе, который упорно отказывался считаться с Кортесом, держа его за предателя, узурпатора и разбойника. Теперь партии сторонников Веласкеса наконец заткнули рот — у них не осталось больше доводов против Кортеса.

Однако у всякой медали есть две стороны, и вслед за радостью нередко приходят горести. На том же корабле, что привез Кортесу долгожданное известие о пожалованной ему королевской милости, прибыли чиновники аудиенсии 6, направленные императором Карлом V для ограничения чрезмерной власти Кортеса как губернатора. Приезд этих фискальных служек был унизителен для дона Эрнана, но в присутствии своей супруги доньи Каталины Суарес он ничем не выдал своего неудовольствия и принял прибывших с достоинством и изысканной любезностью.

Это стало еще одной причиной для отсрочки казни Сикотепека: Кортес, только что произведенный в чин генерал-капитана, не хотел, чтобы экзекуция омрачила пребывание королевских посланцев в Новой Испании. Впрочем, его предосторожности оказались напрасными, поскольку все равно не обошлось без смертей, да еще каких! Сразу два важных человека расстались с жизнью при весьма неприятных обстоятельствах — происшествие, которое в глазах аудиенсии отнюдь не служило к славе Кортеса и грозило совершенно незаслуженно запятнать его доброе имя.

Дело в том, что незадолго до прибытия посланцев аудиенсии в Койоакан стало известно о смерти дона Хулиана де Альдерете, королевского казначея, которого вынужден был заместить дон Алонсо де Эстрада, уроженец Сьюдад-Реаля, один из пяти чиновников, прибывших от императора.

О кончине Альдерете ходило множество толков, и впрямь была она неожиданной и страшной: дон Хулиан умер от змеиного укуса. Надо сказать, что в этих жарких местах змеи весьма многочисленны и очень ядовиты. Однако распространялись слухи, что несчастный покончил с собой, растратив казну и не имея ни денег, ни энкомьенды, чтобы возместить недостачу. То была неправда, потому что Альдерете владел и землей, и индейцами и с честью носил свое высокое звание королевского казначея. Кроме того, смерть от укуса ядовитого гада — не самая сладкая смерть, и если бы какой-нибудь христианин и решился бы на такой страшный грех, как самоубийство, позабыв о том, что жизнь дана нам Всевышним и Он единственный вправе отнять у нас этот свой дар, то вряд ли бы он стал кончать с собой таким способом, как Альдерете, потому что есть множество ядов, от которых человек умирает легко и безболезненно.

Нашлись и такие, кто обвинял в гибели Альдерете Кортеса, и хотя их было немного, но все они являлись людьми высокопоставленными, а потому их обвинения наделали много шума. Среди таковых был Памфило де Нарваэс. Он затаил злобу на Кортеса еще с тех самых пор, когда тот нанес ему сокрушительное поражение у Семпоаля. В тот раз Нарваэс выступил против Кортеса, собираясь арестовать его по приказу дона Диего Веласкеса. В этом бою Нарваэс потерял один глаз.

Кортес имел тогда возможность повесить Нарваэса, но не сделал этого, а, напротив, помиловал его и оказал ему самый лучший прием, хотя и не позволял покинуть Веракрус, чтобы тот не начал плести заговоры. Получив новость о своем назначении и почувствовав себя более уверенно, Кортес решил, что теперь можно пригласить Нарваэса в Койоакан.

Меж тем Нарваэс и некоторые другие распространяли слухи о том, что Кортес терпеть не мог Альдерете, ибо тот был человеком Веласкеса и епископа Бургосского, и что между Кортесом и Альдерете произошла крупная ссора, причиной которой были известные обстоятельства трагического бегства испанцев из Мехико, когда наше войско понесло страшные потери. Действительно, Кортес поставил Альдерете в вину то, как он себя вел во время этого отступления, и вполне могло быть, что после этого объяснения оба затаили друг на друга обиду. В тот раз Кортес поручил Альдерете с помощью дружественных индейцев починить все дороги, разрушенные во время продвижения испанского войска к Мехико. Однако казначей не выполнил просьбу Кортеса и из восьми или десяти дорог кое-как подготовил лишь одну, что вскоре обернулось против испанцев, когда им пришлось в спешном порядке отступать из столицы. Когда наши добрались до рыночной площади, самого центра Мехико, они все еще сохраняли уверенность в своей победе. Тутто они и стали жертвами коварства мешиков, которые вначале сдавали позиции без боя, чтобы усыпить бдительность неприятеля, а затем внезапно нанесли такой мощный удар, что испанцам пришлось в спешке бежать из города. Все бы обошлось, если бы мосты на дороге были починены, как этого требовал Кортес, но один из них был полуразрушен, и мы потеряли множество солдат и лошадей. В тот день многие христиане приняли смерть в языческих капищах под ударами ножей и их еще трепещущие сердца были вырваны жрецами и брошены на идольские алтари. Даже сам Кортес чудом избежал мексиканского плена, когда его сбросили с боевого коня по кличке Ромо. Кортеса спас Кристобаль де Олеа, солдат его гвардии, отрубив индейскому воину руку, когда тот мертвой хваткой вцепился в Кортеса. Храбрый Олеа, который уже неоднократно выручал своего господина, был в той битве убит копьем, и эту потерю оплакивал не только Кортес, но и все мы, побывавшие в этой кровавой сече. Я слышал, как вечером этого страшного дня Кортес произнес:

— Нам всегда будет грустно при воспоминании об этом дне, когда из-за какой-то жалкой посредственности лучшие из нас поплатились своей жизнью.

Мешики подбросили отрезанные головы наших соотечественников, убитых во время этой сечи, на дорогу Такуба, где сражался Сандоваль, и, чтобы сломить дух испанцев, уверяли, что это головы Кортеса и Альварадо. Они вопили как одержимые в надежде нас обмануть: