Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
– Подождите еще минут десять.
– Есть.
– А вы зачем пожаловали? – обратился Третьяков к подошедшему Борейко.
– По приказанию генерала Белого прибыл в ваше распоряжение.
– Но артиллерии на Высокой нет, и вы нам не нужны.
– Разрешите тогда мне идти вместе с моряками.
Слышавшие этот разговор матросы с удивлением поглядывали на огромного артиллериста, который добровольно собирался вместе с ними идти на штурм.
– Вы не возражаете, лейтенант? – спроси «! Ирман у Сойманова.
– Наоборот, буду очень рад. Что, Боря, кулаки у тебя чешутся, что ты так рвешься в бой?
– Надо кровушку по жилочкам разогнать, а то больно засиделся на батарее. Эй, ребята, подайте-ка мне винтовку со штыком.
Поручику принесли винтовку. Он ее несколько раз подбросил в воздух.
– Легковата для меня.
– Да поувесистей, к сожалению, нет.
– Пошли, что ли, Павлуша, – обернулся Борейко к Сойманову.
Лейтенант поглядел на черные ряды выстроившихся в две шеренги моряков.
– Налево, шагом марш! – скомандовал Сойманов.
И отряд двинулся.
Дорога на гору была изрыта воронками и усыпана осколками снарядов В воздухе беспрерывно свистели пули, шрапнели с визгом рвались над головой, осыпая землю свинцовым градом.
– Честь имею явиться, – выросла фигура Блохина с японской винтовкой перед Борейко
– Ты откуда взялся?
– За вами следом, вашбродь, притопал. Отпросился с батареи.
Заряжая на ходу ружья, моряки перестроились в цепь, стараясь возможно скорее миновать открытое пространство и спрятаться за складки местности. Справа мелькнула мортирная батарея. Было видно, как в момент выстрела из дула вылетела бомба, окутанная столбом белого дыма, и исчезла в небе.
Сойманов и Борейко шли впереди матросов Сзади неторопливо шагал младший офицер роты мичман Соколов. Он показывал матросам, где можно лучше укрыться, и подбадривал их различными нитками. Борейко, опираясь на винтовку, как на пачку, медленно пересыпал с ноги на ногу, то и дело подшучивая над кланявшимся пулям Соймановым.
– Что, Павлик, больно много у тебя знакомых здесь оказалось? – улыбнулся он.
– Тебе-то хорошо говорить, а я уже два раза ранен.
Что-то не хочется умирать.
– От судьбы не уйдешь.
Наконец моряки подошли к полуразрушенному ходу сообщения и втянулись в него. Сойманов на минуту задержался, высунувшись из-за бруствера, осмотрел впереди лежащую местность. Сквозь дым и пыль он разглядел остатки блиндажа левого редута горы. Передние цепи таяли одна за другой, устилая склоны трупами. Только несколько стрелков добрались до вершины и теперь беспомощно отстреливались из-за обрушенного блиндажа. Никого больше не было видно.
– За мной, вперед! – скомандовал лейтенант и, вскочив на бруствер, напрямик побежал к левому редуту, размахивая обнаженным палашом.
Матросы начали выбираться из хода сообщения. Некоторые тут же упали, сраженные пулями. Выбежавший вперед Соколов был уже около вершины, когда над ним разорвалась шрапнель. Пробежав еще несколько шагов, он медленно опустился на землю. Сойманов бросился к нему, перевернул мичмана на спину и близко увидел уже остекленевшие глаза и мертвый оскал окровавленного рта.
– К брустверу! – вскочив на ноги, скомандовал лейтенант.
Матросы поспешили расположиться за еще уцелевшими мешками с землей.
Воздух был наполнен пылью, запахом теплой крови и пороха.
– Рота, залпом! – стараясь перекричать ружейную трескотню, командовал Сойманов.
– Пли! – оглушительно рявкнул за него Борейко. –
Залпом, залпом! – повторил он еще несколько раз.
Японцы, засевшие в нескольких шагах от редута, также довели ружейную и пулеметную стрельбу до предела. Белые их флаги все еще торчали на бруствере между сражающимися сторонами, пронизываемые сразу множеством пуль. Один за другим раненые и убитые матросы сползали вниз с бруствера. За щитом разбитой сорокасемимиллиметровой пушки примостились два матроса и посылали пулю за пулей в японские цепи. Из полуразрушенного блиндажа появился с перевязанной головой стрелковый поручик в серой разорванной шинели и представился:
– Комендант горы, поручик Любимов. Только что пришел в себя после ранения, в ушах и сейчас стоит звон. Надо перейти в контратаку и окончательно выбить японцев с горы. Дайте мне человек двадцать матросов.
Сойманов отдал необходимые распоряжения. Матросы сгруппировались около Любимова, который объяснял им задачу.
– Пока не добежим до японцев, не стрелять, а там сразу бей штыком и прикладом. Далеко вниз не преследуй, иначе трудно будет вернуться, а теперь – вперед! – И поручик скрылся за углом редута.
Поддерживая атаку, матросы сверху давали залп за залпом.
– Стой! Японцы бегут. Ура! – закричал Сойманов.
Маленькие фигурки японцев быстро скатывались по крутым склонам горы, прячась в складках местности. Черные матросские бушлаты стремительно летели за ними. Любимов, стоя во весь рост на небольшом бугре, громко свисте – собирая моряков к себе.
Лейтенант подбежал к нему, и в этот момент его словно чем-то ударили по голове. В ушах зашумело. Теплая струйка крови побежала по лицу.
– Перевяжитесь, – бросил ему в руки свой платок Любимов. – Рана поверхностная, царапина.
Матрос-фельдшер отвел офицера обратно в редут и тут наскоро перевязал его.
Затихшая было артиллерийская стрельба разгорелась снова. С громким шипением пролетали тяжелые одиннадцатидюймовые бомбы, и черные столбы то и дело взлетали вокруг вершины Высокой. Вскоре принесли убитого наповал Любимова.
– Вашбродь, мы из-под обломков откопали пушку, – доложил Борейко появившийся откуда-то Блохин. – Пошукаем еще снарядов и тогда угостим японца.
Заметив, что «баянцам» одним не справиться и не удержаться на горе, Борейко поспешил вниз за помощью.
Сойманов подошел к тому месту, где была обнаружена скорострельная пушка. Несколько матросов с удивительным проворством разгребали руками землю и изпод нее вытаскивали небольшие патроны, аккуратно складывая их около орудия. Скоро набралось около полусотни. Блохин, смахнув землю с прицельных приспособлений, приноравливался вместе с другими матросами наводить орудие.
– Чуть влево. Так, хорошо. Заряжай, – распорядился он.
Звякнул закрываемый замок.
– Готово, – доложил Блохин.
– Пли!
Пушка грохнула и, резко откатившись, осталась в заднем положении.
– Испорчен накатник, – сообразил лейтенант.
Матросы вручную докатили пушку в нужное положение, и опять грянул выстрел.
– Слева японец лезет, – подбежал унтер-офицер. –
Как бы он к нам в тыл не зашел.
Сойманов побежал за ним, уже не обращая внимания на пули и снаряды.
– Не споткнитесь, ваше благородие. Тут мертвяки лежат, – поддержал офицера стрелок.
– Пусть повернут сюда пушку, – распорядился Сойманов, увидя японские цепи.
В это время невдалеке разорвался снаряд, и взрыв сбил его с ног.
– Пропало наше орудие. Аккурат влепил в него японец. Двух повалило, а остальные разбежались, – доложил Блохин.
Не успел Сойманов отряхнуться от земли, как раздался новый взрыв. Сквозь дым, грохот, удушливый запах шимозы послышались душераздирающие крики изпод обрушивающегося блиндажа:
– Помо-ги-те!
Сойманов попытался отдать распоряжение, но новый снаряд попал в то же место. Крики прекратились. Из-под земли доносились только глухие стоны, но скоро и они смолкли.
– Помяни, господи, в царствии твоем новопреставленных рабов, – набожно перекрестились стрелки.
– Японцы идут, видимо-невидимо, – доложил матрос.
Сойманов шагнул к брустверу. Молодой, безусый японец торопливо водружал желтое знамя с красным кругом. Уже на самом гребне раздавались победные крики «банзай». Немногие уцелевшие стрелки и матросы, крепко зажав в руках винтовки, принимали на штыки прыгающих сверху японцев. На редуте завязалась рукопашная схватка. И вдруг сзади грянуло могучее «ура». Снизу бежала десантная рота с «Севастополя». Впереди возвышалась могучая фигура Борейко. Грозной лавиной они ворвались на редут, смяли и опрокинули врага, сорвали флаги и, преследуя японцев, кинулись вниз по горе.
