Джура - Тушкан Георгий Павлович (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
— Говори! — бросился к нему Джура и сжал горло Саиду, но потом опомнился. — Нет, ты так не умрешь! — гневно сказал он, подбежал к реке, зачерпнул в шапку воды и дал напиться Саиду. — Ты должен жить, так просто я не дам тебе умереть! — Он схватил укушенный змеей палец Саида и стал высасывать кровь. — Ты врал о Чжао? Врал?… Скажи мне, что врал! — просил Джура. — Ведь у него в шапке был яд?
— Нет, нет, — прошептал Саид. — Это я выпустил Тагая… отравил воду, завел отряд в засаду. Я вложил яд в шапку Чжао, а ты, щенок, ты поверил. Я все время предупреждал басмачей об опасности и уводил вас в сторону от них… Я тебя ненавижу!.. Ты молод, и тебя все уважают. Я много прожил, и никто не говорит обо мне хорошо. Для меня вся жизнь в золоте… У тебя его нет, а ты счастлив. Я тебе ненавижу, мальчишка! Я умру, а ты будешь жить. — Мы, мы… будем судить тебя, ядовитая собака! — отрывисто говорил Джура. — Ты не умрешь так просто!
Губы Джуры были в крови, он все ещё высасывал кровь из пальца Саида и выплевывал её, не замечая, что тот умолк. Только когда подбежавший Тэке ткнул его носом в бок, он оглянулся и увидел, что Саид уже мертв.
Что скажет Козубай, когда узнает обо всем, и что Джура может сказать в свое оправдание? Гордый Джура страдал. И в эти тяжелые минуты он вспомнил мудрые слова Козубая о жизни, о долге, о борьбе.
Джура теперь окончательно убедился, что нельзя думать только о себе и верить только своим ощущениям. Есть люди, которые понимают гораздо больше, чем он, потому что они учились. Они смотрят на жизнь гораздо шире, потому что думают сразу о пользе многих. В эти несколько мгновений Джура вспомнил все свои ошибки и свои заблуждения. Он дал себе клятву теперь заботиться и о других людях, подавляя собственные желания, или стремиться делать так, чтобы желания его совпадали с желаниями других людей. Таг подвел к Джуре коня, но конь храпел и пятился. — Что с ним? — спросил Таг, кивая на труп Саида. — Я слышал выстрелы и думал — беда.
— Подох, — хрипло ответил Джура. — Подох, как собака!.. Слушай меня, Таг, хорошо слушай! Ты много видел и слышал, так знай же: Саид предатель, сам перед смертью все сказал. Это он выпустил Тагая, отравил воду в крепости. Это он нас завел в засаду, хотел продать мою голову. Это он, чтобы было легче справиться со мной, застрелил Чжао. А теперь смотри: змея укусила змею. Это меня спасло. Все расскажи Козубаю.
— Я знал, я чувствовал, что Саид не наш. Он — как лисица, он… — скороговоркой начал Таг, но повелительный жест Джуры заставил его замолчать.
Джура быстро зашагал туда, где лежал Чжао. Если и были сомнения у Джуры, жив ли Чжао, то теперь, посмотрев на неподвижного Чжао, он уже не сомневался. И застонал Джура. Он не знал, какую муку себе придумать, чтобы искупить ошибку. Но мог ли он стоять в нерешительности, когда враги с каждым мгновением отдалялись?
— Исполни мою просьбу, Таг: возьми Чжао на коня и отвези в крепость. Пусть Козубай речь говорит, пусть мимо несут флаги, пусть все джигиты добротряда и пограничники стреляют вверх… Пусть его похоронят как героя… — Джура помолчал. — Козубаю скажи: поехал Джура за Балбаком и привезет его живым или мертвым. А если я не вернусь, пусть меня Козубай не ругает. Он был мне как отец, и ему последнее мое слово. Догонишь джигитов, скажи Осману, пусть гонится за басмачами… Прощай!
Джура снял с Саида сумку с патронами и повесил через плечо. Взял кусок вяленого мяса из сумки и завернул в пояс. Затем он вскочил на коня и свистнул.
У берега реки конь испуганно попятился. Джура снова направил его в реку. Таг видел, как Джура исчез в волнах, а спустя некоторое время вылез на другой берег без коня, но с винтовкой. Таг заплакал, несколько раз горестно вздохнул и тихо побрел на гору.
V
Напрямик через высочайшие горы и вечные снега, где никогда не ступала ещё нога человека, по Крыше Мира шел Джура, чтобы перерезать путь имаму Балбаку.
Ветры продували изорванный коричневый халат из грубой верблюжьей шерсти, подшитой ватой, и такие же штаны, леденя тело сквозь прорехи. Порванные ичиги, обмотанные сыромятной шкурой, смерзлись, как камень, и жали ноги. Баранья мохнатая шапка, надвинутая на глаза, с пучком волос, срезанных у Тэке, защищала глаза от солнца. Мороз обжигал сквозь вырез в халате обнаженную грудь.
Ровно год назад Джура преследовал в горах Чиря и Безносого. Теперь опять он гонится за басмачами. Но тогда его направляла ненависть к своим мучителям и любовь к Зейнеб, а сейчас он гонится за человеком, которого видел мельком, гонится потому, что так нужно для блага народа. Уже не личное чувство, а долг направляет его по следам врага, и он, Джура, будет преследовать его во что бы то ни стало. Он сделал много ошибок, но он загладит их и станет настоящим членом рода большевиков…
Джура голодал. Будь у него патроны, он мог бы пристрелить архара или киика, но Джура давно обнаружил, что у него остался только один патрон в винтовке. Сумку с патронами сорвало водой при переправе.
Только один патрон! Но разве надо на имама Балбака больше одного патрона при хорошем выстреле? А хороший выстрел можно сделать только из засады. И Джура шел по следам Балбака не по ущельям, а лез через горы, напрямик, надеясь опередить Балбака. Джура знал, в какой стороне течет река Бартанг, он много слышал о ней от Козубая. Юрий говорил и о ней, и о Сарезском озере. Но Джура хорошо знал коварство гор и поэтому беспокоился, чтобы горы не запутали его и ему не пришлось из-за Тэке выбирать путь полегче, а значит, подлиннее.
Все чаще Джура доставал единственный патрон и так подолгу смотрел на него, что мог на память сказать, где какие царапины. Медная гильза была тусклого цвета, и вокруг пистона виднелся тусклый ободок ржавчины. На привалах, пока Тэке отдыхал, Джура полой халата чистил патрон. Кончиком ножа он снимал ржавчину, потом бережно обернул его в тряпочку и сначала завернул в пояс, а затем спрятал патрон за пазуху.
Поднимаясь с винтовкой за плечами с горы на гору, он часто засовывал руку за вырез халата и ощупывал патрон. Наконец, после нескольких дней пути, Джура достиг подножия той большой горы, к которой стремился, и, не теряя времени на отдых, стал карабкаться вверх.
Дыхание ледников обморозило скулы Джуры, и они почернели. Глаза лихорадочно блестели. Только страшным усилием воли он передвигал истощенное, измученное тело. Болели кости, ныли мускулы, ему казалось, что скрипят суставы.
Мысль о патроне не давала Джуре покоя, и он решил нести его в руке. Шел он совсем медленно.
В онемевшей от холода руке было трудно ощущать патрон. Джура часто останавливался, задыхаясь от волнения, быстро разматывал тряпку и с радостью смотрел на патрон, тускло блестевший на солнце. Он тер патрон рукавом, дышал на него и не мог насмотреться. Снова заматывал его в тряпку, сжимал в руке и лез на гору.
Пусть он, нарушивший обычай, думал Джура, будет опозорен в глазах всего кишлака, всех джигитов, всех людей, но он выполнит обещание, данное Козубаю, и тогда ляжет и заснет. Тогда ему будет все равно.
Вершина была совсем близко, и Джура шел, но все ещё не был наверху. Каждый шаг давался с трудом.
Он опять проверил и протер патрон.
Все выше поднимался Джура. Он был почти у вершины. Все тот же безжизненный покров льда и снега слепил глаза, а синие выступы скал давали им отдых. Тишина. Тишина до звона в ушах… Вдруг Джура остановился и испуганно попятился. Он смотрел и не верил своим глазам: выступы гор внезапно покрылись дрожащими огнями. Огонь полыхал на камнях. Это было невероятно, но Джура явственно видел, как пламя вытягивалось ввысь, словно огромные цветы, и вдруг уменьшалось. Кругом появились пучки пламени. Вот слева — синий, справа — зеленый, прямо — красный, а сзади — фиолетовый. Их десятки, сотни. Они разгораются. На скалах уже полыхают целые костры. И вдруг шум в ушах исчез. Джура быстро поднял голову, прислушался и явственно услышал тонкий, пронзительный звон. Нежный, чарующий переливчатый свист зарождался в каскадах сине-зеленого пламени и рос, потрясая сознание Джуры. Ни одного дуновения ветра, но огни метались из стороны в сторону, вытягиваясь в бесконечное множество трепетавших нитей. Завороженный, Джура стоял неподвижно и вдруг увидел свою ногу далеко-далеко внизу, и ему показалось, что он растет в беспредельность. Огромная тень человека заняла полнеба. Опершись о винтовку, она неподвижно смотрела на Джуру.
