Графиня де Шарни. Том 2 - Дюма Александр (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Нет, — отвечал Питу.
— А мне повезло больше вашего: я нашел футляр.
— Значит, мы напрасно его обыскивали?
— Нет, не напрасно.
Майяр открыл футляр и достал оттуда золотую оправу, из которой кто-то выковырял все до единого драгоценные камешки.
— Гляди-ка! — изумился Питу. — Что бы это значило?
— Это значит, что малый оказался отнюдь не простак: предвидя возможный обыск, он вынул брильянты и сочтя оправу чересчур обременительной, бросил футляр с оправой в кабинете, где я только что его подобрал.
— А где же брильянты? — удивился Питу.
— Да уж, видно, он нашел, как их припрятать.
— Ах, разбойник!
— Давно он ушел?
— Когда вы спускались, он выходил через главные ворота.
— А в какую сторону он направился?
— Свернул на набережную.
— Прощайте, капитан.
— Вы уже уходите, господин Майяр?
— Хочу пройтись для очистки совести, — молвил бывший судебный исполнитель.
И на своих длинных, как ходули, ногах он поспешил вдогонку за г-ном де Босиром.
Это происшествие привело Питу в недоумение, и он еще находился под впечатлением этой сцены, когда ему вдруг почудилось, что он узнает графиню де Шарни; затем последовали события, которые мы уже описали в свое время, считая себя не вправе перегружать их рассказом, который, по нашему мнению, должен занять в нашем повествовании положенное ему место.
Глава 9. СЛАБИТЕЛЬНОЕ
Как быстро ни шагал Майяр, он не смог нагнать г-на де Босира, имевшего три благоприятных обстоятельства: прежде всего, он вышел десятью минутами раньше; кроме того, уже стемнело; наконец, во дворе Карусели было довольно многолюдно, и г-н де Босир смешался с толпой.
Однако выйдя на набережную Тюильри, бывший судебный исполнитель Шатле пошел дальше: он жил, как мы уже рассказывали, в Сент-Антуанском предместье, и дорога к его дому проходила вдоль набережных до Гревской площади На Новом мосту, а также на мосту Менял наблюдалось большое скопление народа: на площади Дворца правосудия были сложены тела погибших, и каждый поспешал туда в надежде, вернее, в страхе найти там брата, родственника или друга Майяр последовал за толпой.
На углу улицы Барийон и площади Дворца жил один его приятель, фармацевт, или, как говорили в те времена, аптекарь.
Майяр зашел к своему приятелю и сел поболтать; к фармацевту заходили хирурги за бинтами, мазями, корпией, одним словом — за всем тем, что требовалось для перевязки раненых; среди кучи мертвых тел время от времени раздавался крик, стон, вздох, и если какой-нибудь несчастный еще был жив, его вытаскивали, перевязывали и относили в Отель-Дье.
Итак, в лавочке почтенного аптекаря царила суматоха; однако Майяр не был помехой; и потом, в те дни приятно было принимать у себя такого патриота, как Майяр, которого встречали и в городе и в предместье с распростертыми объятиями.
Он сидел у аптекаря уже около четверти часа, подобрав свои длинные ноги и стараясь занимать как можно меньше места, как вдруг в лавочку вошла женщина лет тридцати восьми, в облике которой, несмотря на лохмотья, угадывалась былая роскошь, а в манерах — аристократизм, ежели и не врожденный, то приобретенный с годами.
Но что особенно поразило Майяра, так это ее необычайное сходство с королевой: он едва не вскрикнул от изумления при виде вошедшей в аптеку женщины.
Она вела за руку мальчика лет восьми-девяти; робко подойдя к прилавку и пытаясь, насколько это было в ее силах, скрыть свою нищету, еще больше подчеркивавшую тщательность, с которой она ухаживала за своими руками и лицом, она заговорила.
Некоторое время ее слов невозможно было разобрать из-за царившего в лавочке гомона; наконец, обращаясь к хозяину заведения, она выговорила:
— Сударь! Мне нужно для мужа слабительное, он заболел, — Какое слабительное желаете, гражданка? — спросил аптекарь.
— Да все равно, сударь, лишь бы это стоило не дороже одиннадцати су.
Названное ею число поразило Майяра: именно эта сумма, как помнит читатель, была обнаружена в кармане у г-на де Босира.
— Почему же лекарство должно стоить не дороже одиннадцати су? — поинтересовался аптекарь.
— Потому что это все, что смог дать мне муж.
— Приготовьте смесь тамариска и александрийского листа, — приказал аптекарь ученику.
Тот взялся за приготовление снадобья, а аптекарь тем временем занялся другими посетителями.
Однако Майяр, от которого ничто не могло укрыться, обратил все свое внимание на женщину, которая пришла за слабительным с одиннадцатью су.
— Пожалуйста, гражданка, вот ваше лекарство, — протянув ей склянку, сказал ученик аптекаря.
— Ну, Туссен, — растягивая слова, заговорила она, обращаясь к сыну, — давай одиннадцать су, мальчик мой.
— Пожалуйста, — проговорил мальчуган.
Высыпав на прилавок горстку монет, он стал канючить:
— Ну, пойдем, мама Олива! Пойдем же!
— Простите, гражданка, — заметил ученик аптекаря, — здесь только девять су.
— Как, девять? — удивилась женщина.
— Да сочтите сами! — предложил тот. Женщина посчитала монеты: в самом деле, оказалось всего девять су.
— Где еще два су, злой мальчик? — спросила она у сына.
— Не знаю я! — отвечал мальчуган. — Ну, пойдем, мама Олива!
— Кто же должен знать, как не ты, ведь ты сам вызвался нести деньги, вот я тебе их и отдала.
— Я их потерял, — соврал мальчишка. — Ну, пойдем же!
— У вас прелестный мальчик, гражданка! — вмешался Майяр. — Кажется, он неглуп, но за ним нужен глаз да глаз, иначе он станет вором!
— Вором?! — вскричала женщина, которую мальчуган называл мамой Оливой. — С какой же это стати, сударь, скажите на милость?!
— Да потому, что он вовсе не терял деньги, а спрятал их в башмак.
— Я? — закричал мальчишка. — Неправда!
— В левый башмак, гражданка, в левый! — уточнил Майяр.
Не обращая внимания на крики юного Туссена, мама Олива сняла с него левый башмак и нашла два су.
Она отдала их ученику аптекаря и потащила сына из лавочки, грозя ему наказанием, которое могло бы показаться свидетелям этой сцены жестоким, если бы они не принимали в расчет материнскую нежность, которая вне всякого сомнения должна была смягчить обещанное наказание.
Это происшествие, незначительное само по себе, прошло бы незамеченным в переживаемой тогда всеми серьезной ситуации, если бы сходство этой женщины с королевой не поразило Майяра.
Он подошел к своему приятелю аптекарю и, улучив минуту, спросил:
— Вы заметили?
— Что?
— Сходство гражданки, которая только что вышла отсюда…
— С королевой? — со смехом подхватил аптекарь.
— Да… Стало быть, вы тоже это заметили.
— Да уж давно!
— Как это давно?
— А как же: это сходство имеет свою историю.
— Не понимаю.
— Разве вы не помните историю с ожерельем?
— Ну, судебный исполнитель не может забыть о таком скандальном деле!
— Тогда вы должны вспомнить имя некой Николь Леге по прозвищу мадмуазель Олива.
— Чертовски верно! Она играла роль королевы при кардинале де Роане, не так ли?
— Да, и жила она тогда с одним нескладным чудаком, бывшим гвардейцем, мошенником, доносчиком по имени Босир.
— Как? — подскочил Майяр, словно ужаленный.
— Босир, — повторил аптекарь.
— Так это Босира она называет своим мужем? — уточнил Майяр.
— Да.
— Стало быть, для него она приходила за лекарством?
— Да, должно быть, у бедняги несварение желудка.
— И ему понадобилось слабительное? — продолжал Майяр, словно нащупав ключ к какой-то тайне и желая получить подтверждение своему предположению.
— Ну да, слабительное.
— Вот! — хлопнув себя по лбу, вскричал Майяр. — Теперь он у меня в руках.
— Кто?
— Человек с одиннадцатью су.
— Что еще за человек с одиннадцатью су?
— Да Босир, черт побери!
— И он у вас в руках?
— Да… Если бы еще знать, где он живет…
