Опасные пути - Хилтль Георг (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Наконец явился содержатель почтового двора, в сопровождении своих людей с фонарями.
— Тысяча чертей! Кто тут смеет… — начал он.
— Потише, пожалуйста! — крикнул Дегрэ (читатель, конечно, узнал его), поднося приказ к фонарю, — по приказу короля, требую немедленно лошадей!
В мгновение ока весь дом очутился на ногах; лошадей Дегрэ выпрягли, запрягли свежих. Сержант тем временем подкрепился стаканом вина.
— А куда поехала та дама? — спросил Дегрэ.
— Она наняла лошадей до Живэ.
— И лошади были уже езженные?
— Да, я жду их не раньше завтрашнего утра.
— Лошади готовы, — доложил почтальон.
— В Живэ!.. Погоняй! — крикнул Дегрэ, садясь в экипаж, и снова помчался по следам беглянки.
— Это — погоня, — сказал почтальон. — Неужели этот господин и вправду из судейских?
— По-моему, он больше похож на ревнивого мужа, — ответил содержатель двора.
По полям и лугам вилась быстрая речка. На одном ее берегу виднелись дома города; на другом — высились стены цитадели. Это были: городок Живэ и крепость Шарлемон. Река, отделявшая город от крепости, была Маас; маркиза Бренвилье добралась до границы, ей оставалось только переехать мост, и она вступила бы на голландскую землю, очутилась бы под защитой голландских законов.
Выехав из Рокруа, Мария увидела, что почтальон нисколько не преувеличил: лошади действительно были утомлены и бежали все медленнее. Таким образом она кое-как доехала до окрестностей Живэ, как вдруг на вершине одного холма ее острые глаза заметили двух всадников. На них были шляпы с кокардами; маркизе показалось, что они оба в форменном платье. Один из них показал рукой на экипаж маркизы, затем оба пустили лошадей рысью. Ужас Марии достиг крайнего предела: она была уверена, что это — погоня.
— Скорее! Скорее! — кричала она вознице, — я заплачу вчетверо!
Он пробормотал какое-то проклятие и ударил по лошадям. Измученные животные сделали последнее усилие. Темнота надвигалась; всадники были уже недалеко от кареты маркизы.
— Неужели нет ближайшей дороги прямиком? — воскликнула маркиза.
— Есть! — ответил почтальон и быстро свернул с большой дороги.
Но тут раздались треск и громкий крик, и карета свалилась в ров. Две из лошадей барахтались в грязи; лошадь, на которой сидел почтальон, билась и брыкалась, потому, что оборванная постромка била ее по ногам, а четвертая лошадь оторвавшись ускакала в поле.
— Ведь я предсказывал это, предупреждал! — кричал взбешенный почтальон. — А ее, наверное, раздавило, тысяча чертей! А все оттого, что летели, как сумасшедшие, словно ее сам черт погонял!
Он слез с лошади, обмотал поводья вокруг дерева и подошел к карете. Одно колесо разлетелось вдребезги; карета лежала на боку. Лошади дрожали от напряжения и ужаса; пот лил с них градом. В эту минуту на дороге показались всадники.
— Помогите, господа! — обратился к ним почтальон, — тут случилось несчастье с дамой.
Один из всадников тотчас спешился и, отдав поводья своего коня товарищу, подошел к почтальону, который вынимал из кареты разбитые стекла.
Маркиза лежала на сиденье без всяких признаков жизни. Вынув ее из кареты, мужчины увидели, что она ранена; из ее головы текла кровь и запачкала ее платье.
— Что нам делать? — спросил всадник, помогавший почтальону.
— Нельзя терять ни минуты, — ответил другой, которого его товарищ назвал Луи, — она, кажется, получила серьезные повреждения. Я останусь у кареты, а Вы двое несите ее в гостиницу “Единорог”. До нее всего каких-нибудь двести шагов.
Завернув раненую в плащ, двое мужчин понесли ее в гостиницу, где пострадавшая возбудила всеобщее участие, тем более что почтальон рассказал, какая это щедрая и богатая дама. Через самое короткое время маркиза уже лежала в лучшей комнате гостиницы, на чистой, мягкой постели. Около нее хлопотали сама хозяйка, две служанки и еще одна из обитательниц городка.
Почтальон принес вещи маркизы, а сам уселся ужинать.
Холодные компрессы привели маркизу в себя; она открыла глаза.
— Спасите! Я не так виновна! Спасите, меня хотят убить! — были ее первые слова.
— Успокойтесь, — сказала хозяйка, — Вы у добрых людей.
— Где я? — закричала маркиза, дико озираясь, — где же палачи? Их было два, они гнались за мной. Где они?
Ее с трудом убедили, что два всадника были просто конные стражники из Живэ.
Мария опустила голову на подушку, а потом вскочила; лихорадка придала ей силы.
— Я должна ехать дальше? — простонала она, — мне грозит опасность!
Так как почтальон рассказал всем, что путешественница торопится застать при жизни одного умирающего, то ужас маркизы приписали этому обстоятельству.
— Вы должны остаться лежать, пока не придет доктор, — сказала хозяйка, — он осмотрит Вас и решит, можете ли Вы ехать.
— Не надо доктора! — простонала Мария и снова упала в обморок.
— У нее страшная лихорадка, — сказала женщина из города, — бедная барыня очень страдает. Вы должны позвать доктора: помочь ей — христианский долг.
— Николай уже стоит на улице и ждет доктора. Это — прекрасный доктор, и все обращаются к нему: наш городской доктор господин Ру уж очень стар.
— Путешественница, кажется, очень богата, — сказала женщина из города, — на всех ее вещах серебряные цепочки да гербы. Вон, смотрите, буквы “М” и “Б” и корона.
В этот момент в дверь постучал слуга и объявил, что доктор приехал.
— Скорее, Пикль, веди его сюда!
Доктор был молодой, сильно сложенный мужчина. Войдя в слабо освещенную комнату, он снял шляпу и попросил всех бывших в комнате, удалиться, чтобы не мешать ему осмотреть больную. Осторожно подойдя к постели, он увидел, что в полутьме не может рассмотреть ни самой пострадавшей, ни ее повреждений. Он взял со стола лампу, защищенную с одной стороны абажуром, и повернул ее так, что свет упал прямо на лицо больной. Крик изумления и ужаса вырвался из его груди, когда его взгляд упал на пострадавшую. Он схватился рукой за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.
Его крик и яркий свет лампы заставили Марию открыть глаза. Увидев неподвижно стоявшего у ее постели врача, она, словно наэлектризованная, подняла голову и, протянув руку, точно желая отогнать видение, прохрипела:
— Камилл Териа!
— Да, это — я, — глухим голосом ответил доктор. — Маркиза, — продолжал он, — я прошу Вас иметь ко мне доверие.
Она схватила его за руку и чуть слышно прошептала:
— Камилл, ты послан мне свыше! Спаси меня!
Териа почувствовал прикосновение горячей, лихорадочной руки, и по его жилам пробежал огонь. Старая, страшными усилиями подавленная любовь проснулась в его сердце. Он взглянул на бледное, прекрасное лицо той, которую так пламенно любил, и забыл ее неверность, забыл свои страдания. Воспоминания о часах блаженного счастья властно завладели им, и эта встреча стала казаться ему намеком судьбы, что с этих пор его жизнь навсегда будет связана с жизнью маркизы.
— Спасти тебя, Мария? — нежно сказал он, — дай, я посмотрю твою рану; она, вероятно, не опасна.
Думая, что маркиза считает свои повреждения опасными для жизни и ждет от него спасения от смерти, Териа внимательно осмотрел ее и скоро убедился, что рана на голове сама по себе не опасна, но что больная потеряла много крови, что и было причиной ее обморока и слабости. Перевязав рану, он нагнулся к самому уху больной и произнес дрожащими губами:
— Где Сэн-Круа?
— Умер, — прошептала Мария.
Камилл прижал руку к бьющемуся сердцу.
— Говори правду, Мария! Он…
— Умер, Камилл, умер! О, спаси меня! Мне необходимо ехать!
— Ехать? Невозможно! Ты должна пробыть здесь, по крайней мере, два дня. У тебя жар, ты вся в синяках и дрожишь от лихорадки! Отъезд может убить тебя!
— Я должна ехать, хотя бы это и стоило мне жизни, — повторила Мария.
— Тут какая-то тайна, — сказал Териа, — будь со мной откровенна, Мария, я должен знать все. Как ты попала сюда? Да, да, я слышал: ты торопишься переехать границу? Почему такая спешка? Чего ты боишься?
