Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Мечты не всегда сбываются! — кротко вздохнул старый швед. — Порой нам приходится довольствоваться малым…
— Но мечтаете вы по-прежнему о великом! — закончил за него Бродериксен. — Не так ли?
— К чему ходить окольными путями, господин Ральф? — с улыбкой обратился к нему наемник. — Ты ведь прибыл к нам не для того чтобы рассуждать о малом и великом?
Говори, с чем пожаловал. Но помни: я живу на земле уже шестой десяток лет и смогу отличить истину от лжи!
— Что ж, так даже лучше! — кивнул ему Бродериксен. — И впрямь, к чему лишние слова? Я прибыл на Русь, дабы расправиться с Московским Государем, и хочу, чтобы вы помогли мне в сем деле!
— Вот как? — казалось, Папаша Гуннар ждал от гостя подобных слов. — С чего ты решил, что мы станем тебе помогать?
— Потому, что у вас нет иного выхода! — развел руками королевский посланник. — Господь дарит вам шанс обрести то, чего вы не сумели добыть на Москве: богатство, почитание, власть!
— Так много! — с уст наемника не сходила благостная улыбка. — Как говорят московиты, твоими бы устами да мед пить!
— Я не шучу! — Ральф был, как никогда, серьезен. — После изгнания из Московии вы сели на мель, с коей вам нелегко будет сняться.
Ведь не случайно вы застряли в сей глуши, вместо того, чтобы вернуться на родину?
— Родная земля не всегда была милостива к нам, — отложив пустую миску, Гуннар вновь принялся точить меч. — Для многих из нас возвращение домой чревато опасностью…
— И я о том же! — улыбнулся Бродериксен. — Знаю, на земле предков многие из твоих молодцов — вне закона. Но вы можете заслужить прощение Государя и вернуться домой героями, еще и разбогатеть!
Король Эрик суров с недругами, однако щедро одаривает союзников. Узнав, что вы избавили его от такого врага, как Московский Князь, он не поскупится на золото для своих верных слуг.
И не только на золото! Лучшие из вас обретут рыцарское достоинство, о чем до сего дня не могли и мечтать! Выбирай сам, что тебе больше подходит: доживать век в глуши, среди зверья и болотной лихорадки, или, свершив подвиг, стать нобилем?
На миг глаза старца сверкнули алчным огнем, но тут же погасли. Опыт прожитых лет научил его осмотрительности.
— Ты можешь обещать, что твой замысел не провалится, как прежнее покушение на Князя Ивана? — вопросил он, сверля взглядом незваного гостя.
— В том, что случилось, моей вины нет, — пояснил причину своего краха Бродериксен, — меня узнал старый враг, проживающий на Москве, и выдал страже…
— Как бы там ни было, твоя неудача стоила нам изгнания из Москвы! — оборвал его Гуннар, утратив былое добродушие. -
А ныне ты предлагаешь моим людям вновь рисковать жизнью, суля им сказочные блага!
Что ж, тебя, в случае успеха, Король, может, и одарит, а большая часть идущих за тобой сложит головы!
— Войны без потерь не бывает… — сухо проронил Ральф.
— Все вы, нобили, так говорите! — покачал головой наемник. — Только расплачиваются за ваши промахи другие!..
А знаешь, ты меня рассердил, господин рыцарь! Велю-ка я тебя зарезать! — Гуннар обнажил в гневном оскале не по возрасту крепкие зубы.
— Зарежешь меня, и что дальше? — горько вздохнул Бродериксен. — Как был ни с чем, так ни с чем и останешься…
Долго разбойничать в сих лесах вам не придется. Когда московитам с новгородцами надоест терпеть вашу вольницу, они объединят силы и зажмут вас в чащобе, яко в тисках.
Но, может, до побоища и не дойдет. Уходящее лето выдалось жарким, а значит, зима обещает быть суровой. Не знаю, как вы выдержите ее, и сколько могил придется рыть в сем гостеприимном урочище…
Он не договорил. С быстротой молнии наемник поднялся на ноги, и его меч лег Бродериксену на плечо, коснувшись лезвием горла.
— Глумишься надо мной? — яростно вращая глазами, прорычал старый швед. — Одно движение, и твоя голова упадет на землю!
— Есть ли смысл глумиться над тобой? — пожал плечами Ральф. — Я лишь напомнил о том, что смерть имеет много обличий. Одного она настигает в бою, другого — в постели. Третий умирает за столом, подавившись рыбьей костью…
Но по мне лучше погибнуть, борясь за славу и богатство, чем околевать от цынги и бескормицы в этих диких краях. И если ты до сих пор не отрезал мне голову, то лишь потому, что сознаешь мою правоту!
Ярость наемника улеглась так же быстро, как и вскипела. Отняв меч от горла Бродериксена, он вновь опустился на чурбак. Похоже, слова гостя не оставили Гуннара равнодушным, что было видно по его глазам.
— Ты верно молвишь, я рассуждаю, как нобиль, — закрепляя успех, продолжал Ральф, — однако нобилем я не родился. Мой отец был успешним купцом, и у меня имелись причины идти по его стопам.
Однако я предпочел стоянию за прилавком путь чести, полный опасностей и тревог. Ступив на него, я не раз тонул в море, ускользал от мечей и стрел, дабы не вызвать подозрения врагов, пил с ними отравленное вино в надежде, что успею вовремя принять противоядие.
Но я не жалею о своем выборе, ибо все мои усилия и муки окупились сполна. Путь чести даровал мне рыцарскую цепь, а затем вознес на должность придворного Коронера.
Не знаю, что ждет меня впереди, но молю Господа, чтобы он позволил мне и дальше идти избранной стезей. Ибо она для меня наполнена смыслом, без коего мне не жить!
— В чем ты хочешь меня убедить? — усмехнулся, вновь надев благодушную маску, вождь наемников.
— Ни в чем! — отрицательно покачал головой Бродериксен. — Я сделал свой выбор, теперь очередь за вами! Но помни, не каждый день выпадает случай подняться после падения и обрести славу!
— Не каждый, — согласился с ним Гуннар, — однако я не могу принять решение, не посоветовавшись с братьями…
— Полно, старик! Нам обоим известно, что ваше братство согласится с любым твоим решением. Никто из наемников не посмеет прекословить тебе на совете!
— Пусть так, — кивнул седой головой Гуннар, — но мне все равно нужно подумать над твоими словами…
— Что ж, думай, — пожал плечами Ральф, — но только недолго! Удача переменчива, да и зима не за горами. Не прогадай!
— С той поры, как пришлые тати воевали за Самбор, сталось много дивного, — задумчиво молвил трактирщик Матвей, обращаясь за ужином к супруге. — Мятежник Рарох устроил на моем подворье поединок с московитом, девица, переодетая в мужское платье, к нам заезжала…
Затем чужеземец какой-то явился со спящей красавицей. Спала, когда он ступил к нам во двор, спала, когда уезжал. Судя по наряду, знатная панна, а кто такая — один Бог ведает…
Ныне путники диво лесное нашли на дороге, тоже к нам привезли! Еще одна девка, наряженная мужиком. Вся в ранах, в крови, будто с хищным зверем сцепилась…
Вот она, похоже, и впрямь сарацинка! Волосы у нее черные, как ночь, на шее креста нет, ни католического, ни такого, как схизматики носят!…
— Может, обронила где? — откликнулась, вороша кочергой уголья в печи, Агнесса. — Сам молвишь, вид у нее, как после схватки со зверем. Борясь с ним, и потеряла!
Ты уже принял раз проезжую девицу за евнуха, лазутчика турок. Хорошо, что сына с вестью в Кременец не успел отправить! Вот бы там над тобой посмеялись, узнав правду!
— Раз на раз не приходится, — разгладил усы корчмарь, — будет и на нашей улице праздник!
Ты все верно сделала, женушка, перевязав девке раны и уложив спать. Пусть мнит, что ей ничто не угрожает, а я отправлю кого-нибудь из дворовых к пану Прибыславу!
— Гляди, не попади впросак! — укоризненно покачала головой его половина. — А то будет нам на орехи!
— На сей раз не попаду! — возбужденно сверкнул глазами Матвей. — Все сошлось: черноволосая бестия, без креста, лопочет не по-нашему!
Только пару-тройку слов на московском наречии и проронила. Бормотала в бреду: «Конец тебе, Бутурлин! Я отомстила, теперь гори в пекле!»
А чем отомстила-то? Видел я давеча сего Бутурлина. Проезжал через наши края с двумя молодцами, ты ведь помнишь! Жив-живехонек, только взор пылает, как у одержимого!
