Сан-Феличе. Книга первая - Дюма Александр (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗

Вот все, что я хотел сказать Вам, превосходнейший брат мой, кузен и дядя, свойственник и союзник. Засим возношу Господу мольбу, чтобы он хранил Вас под своим святым покровом.

Франц».

— Теперь, после того как вы прочитали якобы копию, прочтите оригинал, и вы убедитесь, что там говорится нечто прямо противоположное, — сказал король.

И он передал кардиналу письмо, подделанное Актоном и королевой. Кардинал прочитал его, как и первое, вслух.

Как и первое, оно должно быть представлено нашим читателям, которые, может быть, и помнят общий его смысл, но забыли его точный текст.

Вот он:

«Замок Шёнбрунн, 28 сентября 1798 года.

Превосходнейший брат мой, кузен и дядя, свойственник и союзник!

Мне было весьма приятно получить Ваше письмо, в котором Вы обещаете послушаться во всем моего мнения. Вести, полученные мною из Рима, говорят о том, что французская армия находится в полнейшем упадке. В таком же положении пребывает и армия Северной Италии.

Возьмите на себя одну из них, мой превосходнейший брат, кузен и дядя, свойственник и союзник, — я же займусь другой. Как только я узнаю, что Вы в Риме, я открою военные действия во главе 140 000 воинов; у Вас их 60 000, я ожидаю еще 40 000 русских. Этого более чем достаточно, чтобы будущий мирный договор вместо Кампоформийского получил название Парижского.

Вот все, что я хотел сказать Вам, превосходнейший брат мой, кузен и дядя, свойственник и союзник. Засим возношу Господу мольбу, чтобы он хранил Вас под своим святым покровом.

Франц».

Прочитав письмо, кардинал задумался.

— Что вы теперь скажете, мой преосвященнейший? — спросил король.

— Что император прав, но что и вы, ваше величество, тоже правы.

— Как это понимать?

— Так, что здесь, — вы сами изволили заметить, — по-видимому, кроется страшная тайна. Более чем тайна — измена.

— Измена? А кому было выгодно изменить мне?

— Ответить на этот вопрос, государь, значило бы назвать виновных, а я их не знаю.

— Но нельзя ли узнать их?

— Поищем, кто они такие. Я был бы счастлив послужить вашему величеству ищейкой. Ведь нашел же Юпитер Феррари… Кстати, государь, полезно было бы расспросить его.

— Я прежде всего подумал о нем. И распорядился сказать ему, чтобы он был наготове.

— В таком случае вызовите его, ваше величество. Король позвонил; появился тот же ливрейный лакей, который подходил к королю во время ужина.

— Позовите Феррари! — приказал король.

— Он дожидается в приемной, государь.

— Пусть войдет.

— Вы говорили, ваше величество, что вполне уверены в этом человеке.

— Мне казалось, что я уверен.

— А я скажу более того: что вполне уверен в нем и теперь.

Феррари появился на пороге в сапогах со шпорами, по обыкновению готовый отправиться в путь.

— Подойди, любезный, — обратился к нему король.

— К услугам вашего величества. Что я должен отвезти?

— Сейчас речь не о депешах, мой друг, — сказал король, — тебе надо только ответить на несколько вопросов.

— Извольте, государь.

— Спрашивайте, кардинал.

— Друг мой, — обратился Руффо к курьеру, — вы пользуетесь у короля самым высоким доверием.

— Надеюсь, что я заслужил его своей усердной и преданной пятнадцатилетней службой, монсиньор.

— Поэтому-то король просит вас напрячь память, так как — предупреждаю вас от его имени — речь идет о чрезвычайно важном деле.

— Готов служить вам, монсиньор, — отвечал Феррари.

— Вы во всех подробностях помните свою поездку в Вену, не правда ли? — спросил кардинал.

— Помню, монсиньор, словно только что возвратился оттуда.

— Письмо, привезенное вами королю, вручил вам самолично император?

— Да, самолично, и я уже имел честь доложить об этом его величеству.

— Его величество желал бы еще раз услышать это от вас.

— Имею честь решительно повторить это.

— Куда вы положили послание императора?

— Вот в этот карман, — ответил Феррари, распахнув куртку.

— Где вы останавливались?

— Нигде, кроме мест, где надо было сменить лошадь.

— Где вы спали?

— Я вообще не спал.

— Гм, — проронил кардинал. — Но я слышал, да вы и сами сказали нам об этом, что с вами случилось несчастье.

— В воротах дворца, монсиньор. Я слишком резко повернул лошадь, она упала, споткнувшись на все четыре ноги, а я стукнулся головою о столб и потерял сознание.

— Где вы очнулись?

— В аптеке.

— Сколько времени вы пробыли без сознания?

— Это легко высчитать, монсиньор. Лошадь упала в час или в половине второго ночи, а когда я открыл глаза, уже светало.

— В начале октября светать начинает в пять, в шестом часу, может быть, в шесть; значит, вы пробыли без сознания часа четыре?

— Да, приблизительно так, монсиньор.

— Кто находился около вас, когда вы открыли глаза?

— Господин Ричард, секретарь его превосходительства генерал-капитана Актона, и хирург из Санта Марии.

— Нет ли у вас подозрения, что кто-нибудь брал послание, лежавшее у вас в кармане?

— Когда я очнулся, я первым делом ощупал карман, — послание лежало на месте. Я осмотрел печать и конверт, они, как мне показалось, были в полной сохранности.

— Значит, вы все-таки сомневались?

— Нет, монсиньор. Я действовал бессознательно.

— А потом?

— Потом, монсиньор, после того как хирург из Санта Марии сделал мне перевязку, пока я был в беспамятстве, мне дали бульона, и я уехал и передал послание его величеству. И вы, монсиньор, присутствовали при этом.

— Да, дорогой мой Феррари, и я думаю, что могу положительно подтвердить королю, что во всей этой истории вы вели себя как безупречный, преданный слуга. Вот все, что нам хотелось услышать от вас. Не так ли, государь?

— Да, это все, — кивнул Фердинанд.

— А потому его величество разрешает вам удалиться, друг мой, и отдохнуть, в чем вы, вероятно, весьма нуждаетесь.

— Осмелюсь спросить его величество, уж не провинился ли я в чем-нибудь?

— Наоборот, дорогой мой Феррари, — сказал король, — наоборот, я доверяю тебе теперь больше чем когда-либо.

— Вот все, что мне хотелось узнать, государь, ибо это единственная награда, которую я стремился заслужить.

И он ушел, обрадованный заверением короля.

— Что скажете? — спросил Фердинанд.

— Ну что же, государь… Письмо подменили или переписали, и совершилось это, пока бедняга находился в обмороке.

— Но, мой преосвященнейший, ведь он говорит, что печать и конверт были целы.

— Сделать отпечаток не так уж трудно.

— А подпись императора, значит, подделали? Во всяком случае, это дело рук ловкого фальсификатора.

— Подпись императора не пришлось подделывать.

— Как же в таком случае поступили?

— Заметьте, ваше величество, что я не объясняю вам, как это было сделано.

— Тогда о чем же вы толкуете?

— Я говорю о том, как могли бы это сделать.

— А именно?

— Представьте себе, государь, что раздобыли или заказали печать с изображением головы Марка Аврелия.

— И что же?

— Могли над свечой растопить сургуч, вынуть письмо из конверта, сложить его вот таким образом…

И Руффо сложил бумагу так, как сложил ее Актон.

— А зачем так складывать? — спросил король.

— Чтобы сохранить в неприкосновенности обращение и подпись. Затем какой-либо кислотой смыли текст и вместо него написали то, что мы видим теперь.

— По-вашему, это возможно, преосвященнейший?

— Чего же легче? Скажу даже, — и вы со мною согласитесь, государь, — что это вполне объясняет, как строки, написанные чужой рукой, оказались между обращением и заключительным приветствием, написанным почерком императора.

— Кардинал! Кардинал! — воскликнул король, внимательно рассмотрев письмо. — Удивительный вы человек!

Кардинал поклонился.

— А теперь что же, по-вашему, делать? — спросил король.

— Предоставьте мне подумать до утра, а завтра мы все обсудим, — ответил кардинал.