Приключение собаки - Марриет Фредерик (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗

— Я должен узнать зачинщиков, капрал! Как вы думаете, сэр, не сумеете ли вы услышать, что они будут говорить между собой, когда пропоют эту песню? Они, наверное, будут совещаться, и нам таким образом удастся узнать кое-что!

— Как вам известно, мингер, мне не так-то легко спрятаться и остаться незаметным! — возразил капрал, оглядывая свою громоздкую фигуру.

— Все они там на носу?

— Да, мингер, все до одного!

— Там есть эта маленькая шлюпка на корме, постарайтесь взобраться в нее и затем подтянуться с нею к носовой палубе! Тогда вы услышите все, что они будут говорить, не будучи замечены ими!

— Постараюсь, мингер! — сказал капрал и вышел из каюты.

Но не всегда подслушивал один капрал, были и другие, которые иногда занимались тем же. На этот раз Костлявый, выбравшийся на часок из своего гамака, подслушал весь разговор лейтенанта Ванслиперкена с его доверенным капралом. Между тем последний вышел на заднюю палубу и нашел ее совершенно пустой. Подтянув шлюпку к подзору и затем постепенно погрузив туда свое грузное тело, он, выждав некоторое время, с трудом принудил шлюпку идти против сильного прилива, наконец добрался до шкива и стал укорачивать канат, придерживавший шлюпку, привязал его к рым-болту, не будучи никем замечен, и прижался, не смея пошевельнуться, из боязни, чтобы его не увидели.

Но и Костлявый не зевал; он следил за каждым его движением, и в то время, когда капрал сидел на средней банке 20 лицом к корме и прислушивался к тому, что говорилось на баке куттера, распростертый плашмя на носу Костлявый перерезал ножом канат, державший шлюпку, и в то же время, спустив с борта ногу, оттолкнул шлюпку, которую тотчас же подхватило течением и завертело, унося вперед. В это время отлив шел с быстротой пяти-шести миль в час, и прежде чем капрал успел сообразить, что случилось, его уже далеко отнесло течением и в темноте вскоре совершенно скрыло из вида.

Правда, капрал кричал и звал на помощь, и люди на баке слышали его крик. Но Костлявый успел уже предупредить их о том, что он сделал, так что они не обратили внимание на крик, а напротив, потирали руки от удовольствия при мысли, что капрал очутился, как медведь, на льдине среди моря. Большинство долго оставалось наверху, чтобы узнать, что станет делать и говорить «шкипер», когда узнает об исчезновении капрала.

Мистер Ванслиперкен часа два поджидал возвращения капрала, и не дождавшись его, сам пошел наверх. Заметив это, матросы проворно и без шума юркнули вниз. Во время стоянок в портах лейтенант всегда стоял одну вахту сам, и в эту ночь первая очередь была его. Ванслиперкен обошел кругом все свое судно, глядя через борт, не увидит ли шлюпки и капрала ван-Спиттера, но его нигде не было видно, и ему сразу пришло на мысль, что его унесло. Эта мысль чрезвычайно смутила его: он не знал, что ему теперь делать. Для него было ясно, что капрала успеет унести через весь Зюйдер-Зее, прежде чем он найдет его; а между тем Ванслиперкен не мог без него уйти в море; капрал был его главной опорой и поддержкой, его правой рукой в хозяйственных делах. Это была незаменимая утрата для лейтенанта, но поразмыслив и убедившись, что, разгласив о пропаже капрала, он ничем не помог бы делу, он решил пойти и лечь в постель, не сказав никому ни слова, и выждать для расследований момента, когда ему доложат поутру о том, что шлюпку унесло. Порешив таким образом, лейтенант ушел в свою каюту и лег спать.

ГЛАВА XIV. На сцену выступают новые действующие лица, а о капрале по-прежнему ничего не слышно

Поутру, на рассвете, Обадиа Кобль рапортовал по начальству, что утеряна шлюпка, и мистер Ванслиперкен немедленно поднялся наверх, вооружившись зрительной трубой, чтобы убедиться, не видать ли где шлюпки, но ее нигде не было видно. Тогда лейтенант поднялся на марс и долго исследовал горизонт во всех направлениях, но и оттуда ничего похожего на шлюпку или капрала не было видно. Судя по тому волнению, какое замечалось во всех движениях шкипера, экипаж понял, что Ванслиперкен участвовал в затее капрала. Тем не менее, спустившись на палубу с марса, он потребовал, чтобы к нему послали капрала, которого, конечно, нигде не оказалось, и Ванслиперкен сделал вид, что крайне удивлен его исчезновением. Относительно шлюпки он как будто говорил, что ее унесло приливом, и, не теряя времени, решил сейчас же сняться с якоря, поискать, сколько возможно, пропавшую шлюпку и идти в Портсмут, как гласило предписание. В продолжение целого дня он плавал по Зюйдер-Зее и, наконец, скрепя сердце, взял курс на Англию, весьма огорченный и обескураженный тем, что остался без своего верного союзника и наперсника, через посредство которого он узнавал о всем, что делалось среди экипажа; а главное, теперь приходилось отложить наказание Джемми, так как без капрала солдаты боялись шевельнуться, опасаясь экипажа, более многочисленного и смелого. В результате в течение трех дней, которые они были в море, Ванслиперкен безвыходно сидел в своей каюте, почти не показываясь наверху и запираясь на все замки на ночь, так как не был уверен в своей личной безопасности. Прибыв в Портсмут, он вручил командиру порта привезенные им письма и получил приказание, заменив новой унесенную шлюпку, без промедления выйти в море — преследовать контрабанду.

Мы говорили, что у лейтенанта Ванслиперкена не было ни родных, ни друзей на английском берегу. Но это относилось ко времени его службы в английском флоте до восшествия на престол короля Вилльяма III. После же того он переселил сюда в одно из предместий Портсмута свою матушку, жившую небольшой пенсией от голландского правительства. Когда-то эта женщина занимала какую-то маленькую должность в дворцовом штате и, как говорят, была в свое время очень красива и не скупа на ласки; теперь же она была почти безобразная, старая женщина, сгорбленная, скрюченная, но сохранившая все свои способности, как в расцвете лет; ничто не могло укрыться от ее подслеповатых маленьких глазок, и хотя она с трудом ковыляла, но не держала прислуги и всю домашнюю работу справляла сама, будучи слепа, как ее сын. Неизвестно, какого рода преступление лежало у нее на совести, но что она некогда совершила какой-то тяжелый проступок, было несомненно. Однако, ни малейшего раскаяния не было в душе старухи, ничего, кроме страха наказания или возмездия. Корнелиус Ванслиперкен был ее единственным ребенком, хотя она дважды была замужем. Сына своего она не любила, но держала его в повиновении и относилась к нему, как к маленькому. Переезд ее в Англию совершился с их общего согласия: дело в том, что у старухи были скоплены деньги, и сын желал обеспечить их за собой, а также на случай приезда иметь где остановиться, иметь угол и хозяйство, и человека, которому он мог бы довериться. Ее же презирали и ненавидели все там, где она жила, и сторонились, как зачумленной, а потому она была весьма довольна, когда ей представился случай покинуть свое прежнее местопребывание и переселиться в Англию. Старуха пережила всех своих сверстников и осталась одинокой среди нового поколения, которому отцы и матери передали отвращение к ней, как к ядовитому гаду.

Озаботившись заменой утерянной шлюпки новою, лейтенант Ванслиперкен направился к жилищу своей матери.

Это была одна небольшая комната во втором этаже старого, неприглядного дома. Когда он еще подымался по лестнице, старуха признала его шаги. Войдя в комнату, лейтенант Ванслиперкен застал свою мать в большом глубоком кресле у очага, на котором дотлевали две обгорелых головни.

— Как поживаешь, матушка? — осведомился лейтенант.

— Жива еще, как видишь!

— Дай вам Бог много лет здравствовать!

— Так ли? — усомнилась старуха.

— Я к вам на короткое время, матушка!

— Тем лучше, дитя мое, тем лучше! Когда ты в море, ты наживаешь деньги, а на берегу только проживаешь! Привез ты с собой червончиков?

— Привез, матушка, и хочу поручить их вашему попечению!