Поклонники змей - Эмар Густав (книги онлайн полные TXT) 📗

Вдруг господин де-Бираг бросился на Флореаля-Аполлона с револьвером в руке, а плантатор схватил убийцу сзади. Несмотря на свою атлетическую силу при этом двойном нападении, негр зашатался.

— Убери топор, презренный! — вскричал господин де Бираг, хватая негра за горло.

Но последний быстрым движением вырвался из его рук.

— Никогда! — прорычал негр.

— Ко мне, ко мне! — закричал плантатор зовя на помощь людей.

Раздался топот ног бегущих слуг спешащих на помощь своему господину. Флореаль-Аполлон, казалось, раздумывал. Подавшись вперед, со сверкающими глазами тигра, он размышлял, но вдруг, одним ударом, он отбросил плантатора на десять шагов от себя и, испуская торжествующий крик, с поднятым топором бросился на господина де-Бирага.

Однако, ловким прыжком в сторону, молодому человеку удалось избежать направленного на него удара. В свою очередь, он выстрелил из револьвера. Негр же отвечал на выстрел револьвера взрывом сардонического хохота и, отступая, стремительно бросился в самую середину слуг которые невольно расступились перед ним.

Господин де-Бираг побежал по следам убийцы и наугад выпустил еще четыре заряда, но, очевидно, неудачно, как можно было судить по презрительному смеху и топоту лошадиных подков, донесшихся до его слуха.

Печальный и мрачный господин де-Бираг возвращался в дом; но здесь он невольно остановился, испустив крик ужаса, при виде представившегося страшного зрелища.

Марта, сидя на теле убитого Флореалем-Аполлоном негра, слуги плантатора, с улыбкой на устах и с глазами, полными слез, тихим, нежным голосом, заставляющим плакать навзрыд всех присутствующих, напевала одну из тех наивных креольских песенок, которыми кормилицы Сан-Доминго обычно убаюкивали маленьких детей.

Плантатор, с видом безграничного отчаяния, стоял на коленях около своей сестры, бросая вокруг тупые взоры; крупные слезы медленно катились из его глаз.

— Боже, Боже мой! — бормотал он дрожащими губами.

— Мужайтесь, друг мой, — проговорил молодой человек, кладя ему руку на плечо.

— Вы видите, несчастная помешалась!

— Увы!..

А Марта все пела.

Это было трогательное и вместе с тем ужасное зрелище: молодая женщина с бескровным лицом и с горящими глазами, улыбающаяся и тихая, сидела на трупе негра и распевала наивные песенки.

Вдруг песни смолкли. Глаза молодой женщины сверкнули и голосом, срывающимся от скорби, она вскричала:

— Дитя мое, дитя мое!

В этом крике слышалась такая мучительная тоска, что все присутствующие задрожали.

Между тем, она, сложив последним усилием руки, как бы для молитвы, подняла глаза к небу и упала навзничь. Все бросились к ней на помощь.

Но было уже поздно: скорбь убила ее. Она умерла.

— Марта, сестра моя! — закричал метис. — Умерла! О, Боже мой…

В это время снаружи послышался шум. Это возвращался французский гость плантатора в сопровождении врача. Позади их находился полицейский агент в сопровождении офицера и тридцати солдат.

Беспорядок в одежде и пыль, покрывавшая лица вновь прибывших, показывали, с какой быстротой они ехали из Порт-о-Пренса на плантацию Жозефа Колета.