Женитьбы папаши Олифуса - Дюма Александр (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
«Что это ты все говоришь про русалку?»
«Нет, ничего…»
— Видите ли, — перебил сам себя папаша Олифус, — если вам, сударь, придется пуститься в долгое плавание, никогда не говорите с матросами ни о русалках, ни о нереидах, ни о морских девах, ни о тритонах, ни о рыбах-епископах. На земле — еще куда ни шло, на берегу матросы над этим смеются, но в море такие разговоры им не по душе: они наводят страх. Так что, если бы не рулевой, меня выбросили бы за борт, хлебнул бы я морской воды.
Я уселся у основания бизань-мачты и, уцепившись за снасти, стал ждать рассвета.
Утром мне уже казалось, что все это было сном; но меня била такая лихорадка, что пришлось признать: ночные события происходили наяву. Собственно, все очень просто: я ударил Бюшольд подставкой для дров, и так сильно, что убил ее; и теперь ее душа явилась с просьбой, чтобы я помолился о ее спасении.
К несчастью, на судах Индийской компании не было священника, иначе я попросил бы отслужить заупокойную мессу и все было бы кончено.
Пришлось воспользоваться другим известным средством. Взяв мускатный орех, я написал на нем имя русалки, завернул орех в тряпочку, положил в жестяную коробку, нацарапал на крышке два крестика, разделенные звездочкой, и с наступлением темноты бросил этот талисман в море, прочитав» De profundis» 2, а затем пошел укладываться в свой гамак.
Но едва я лег, как раздался крик:
«Человек за бортом!»
Как вы знаете, это сигнал для всех. На судне все может случиться, сегодня с твоим товарищем, завтра — с тобой. Так что я спрыгнул с койки и побежал на палубу.
Там все были в некотором замешательстве. Каждый спрашивал, кто же упал в море? Вот я, вот ты, вот он — все на месте. Но все равно надо что-то сделать. На любом судне, где есть порядок, всегда стоит человек с ножом около шнурка, удерживающего спасательный буек, или около противовеса, не дающего буйку упасть в воду. И вот этот человек уже перерезал шнур, и буек поплыл за кормой.
Капитан тем временем приказал отпустить руль, спустить верхние паруса, отдать фалы и шкоты.
Видите ли, так всегда делается. Когда человек упал в море, судно ложится в дрейф; и, если не отдать фалы и шкоты, пока корабль держится к ветру, у вас поломаются гафели и порвутся лиселя, особенно если снасти не выбраны втугую.
В то же время на талях мы стали спускать шлюпку; взяв достаточно толстый трос, который мог выдержать ее вес, пропустили конец сверху вниз в полуклюз, прикрепленный к шлюпбалке. Короче, шлюпку спустили на воду.
Все собрались на корме; спасательный буек был в море; чтобы увидеть человека, который все плыл, и плыл, и плыл, стали еще пускать ракеты.
Я ошибся, когда сказал, что человека за бортом могли увидеть; никто, кроме меня, не видел ничего, и, сколько я ни спрашивал: «Видите? Видите?» — другие отвечали мне: «Нет, мы ничего не видим».
Затем, оглядевшись кругом, матросы начали спрашивать:
«Странно, я здесь, и ты здесь, и он, мы все здесь. Кто же видел человека, упавшего за борт?»
И все отвечали:
«Не я… не я… не я…»
«Но в конце концов, кто кричал „Человек за бортом!“?»
«Не я… не я… не я…»
Никто ничего не видел, никто не кричал. За это время пловец или пловчиха добрались до буйка, и я ясно различал человека, ухватившегося за этот буек.
«Ну вот, — сказал я. — Он за него держится».
«За кого?»
«За буек».
«Кто?»
«Человек за бортом».
«Ты что, видишь кого-то на буйке?»
«Ну да, черт возьми!»
«Подумайте, Олифус видит кого-то на буйке, — сказал рулевой. — До сих пор я считал, что зрение у меня хорошее; оказывается, я ошибался, не будем больше об этом говорить».
Шлюпка двигалась к буйку.
«Эй, на шлюпке! — крикнул им рулевой. — Кто там на буйке?»
«Никого нет».
«Послушайте, мне в голову пришла мысль», — сказал рулевой, обернувшись к матросам.
«Какая мысль?»
«Это Олифус кричал» Человек за бортом!»».
«Только этого недоставало!»
«Ну, конечно! Все здесь, и никто не видит человека на буйке; один Олифус утверждает, что кто-то отсутствует, и один Олифус видит кого-то на буйке; наверное, у него есть на то причины».
«Я не говорю, что кого-то из нас нет на судне; я говорю, что кто-то держится за буек».
«Сейчас увидим: шлюпка возвращается».
В самом деле, шлюпка дошла до буйка и принайтовила его к своей корме, так что он двигался за ней.
Я отчетливо видел сидевшего на буйке человека, и чем ближе подходила шлюпка, тем вернее я узнавал его.
«Эй, — крикнул рулевой, — кого вы нам везете?»
«Никого».
«Как никого! — воскликнул я. — Вы что, не видите?»
«Смотрите, что это с ним? У него глаза на лоб вылезли!»
В самом деле, понимаете ли, я окончательно узнал спасенного и сказал себе: «Ну все, со мной покончено!» Сударь, на буйке была Бюшольд, которую я, как мне показалось, похоронил в море, засунув в коробочку из жести.
«Не везите ее сюда! — просил я. — Киньте ее в воду… Разве вы не видите, что это русалка? Не видите, что это морская дева? Не видите, что это сам черт?»
«Ну-ну, — сказал рулевой, — он точно помешался. Свяжите-ка этого парня и позовите лекаря».
В одну минуту меня скрутили и уложили на койку. Вскоре появился лекарь со своим ланцетом.
«Ничего страшного, — сказал он. — Просто мозговая горячка, только и всего. Сейчас сделаю ему хорошенькое кровопускание, и, если через три дня он не умрет, можно надеяться, что он поправится».
Дальше я ничего не помню, кроме боли в руке и вида собственной крови. Я начал терять сознание, но все же успел услышать, как капитан громко спросил:
«Никого, не правда ли?»
И вся команда ответила:
«Никого».
«Ах, разбойник Олифус! Я обещаю, что высажу его на первый же берег, который нам встретится».
В момент этого приятного обещания я лишился чувств.
IX. ДОБЫЧА ЖЕМЧУГА
— Капитан сдержал слово: я пришел в себя на суше. Осведомившись, в какой части света нахожусь, в ответ я услышал, что трехмачтовое судно «Ян де Витт» Индийской компании, на котором я служил, проходило мимо Мадагаскара и оставило меня там.
Я пробыл на борту «Яна де Витта» три с половиной месяца; под своей подушкой я обнаружил сто сорок франков, которые как раз и составляли мое жалованье за этот срок.
Как видите, капитан действительно оказался славным малым. Он мог бы вычесть жалованье за один месяц, поскольку в течение месяца я ничего не делал.
За этот месяц, о котором я не помню ничего, судно подошло к острову Святой Елены, затем, обогнув мыс Доброй Надежды, бросило якорь в Таматаве, где меня и высадили на берег.
Поскольку я собирался обосноваться вовсе не в Таматаве, а в Индии, я спросил у хозяина дома, в котором меня оставили, как мне туда добраться. Оказия в Индию — большое событие в Таматаве, и он посоветовал мне перебраться на остров Сент-Мари, где такая возможность у меня появится скорее. Подходящее для меня судно отходило в Пуэнт-Ларре через неделю, и я решил, если раньше случай не представится, отплыть на этом судне.
Только одного я боялся, сударь, только одно обстоятельство могло замедлить мое выздоровление: мою жену могли случайно высадить на берег вместе со мной.
Сами понимаете, первую ночь меня терзал смертельный страх, при малейшем шуме я говорил себе: «Ну, все! Это Бюшольд!» — и лоб мой покрывался холодным потом; конечно, после этого я не сразу успокаивался.
Наконец стало светать. Ничего не произошло. Я вздохнул с облегчением.
И во вторую ночь она не появилась.
И в третью тоже.
Четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая ночь… Никого. Я на глазах оживал. И когда мой хозяин спросил меня: «Ну, вы в состоянии отправиться на Сент-Мари?», я ответил: «Уверен, что да» — и через десять минут был готов тронуться в путь.
2
«Из глубин» (лат.)
