Проклятый манускрипт - Ванденберг Филипп (книги бесплатно без .txt) 📗
В конце коридора художник открыл маленькую дверцу, на которую Афра до сих пор не обращала внимания. Дверной проем был настолько низким, что даже человеку маленького роста приходилось пригибаться, чтобы войти. За дверью по правую руку начинался ход, через десять шагов оканчивавшийся деревянными воротами, над которыми был сделан рычаг. Альто толкнул ворота и замер.
Потом повернулся к Афре:
— Слушай. Это самый верный способ уйти из аббатства незамеченной. Это старый рычаг, с помощью которого через стену перебрасывали мешки с зерном и бочки. Я обвяжу тебя веревкой вокруг груди и осторожно подниму. Не бойся, канат проходит через блок, который уменьшит твой вес вдвое. Кроме того, до земли не более двадцати локтей. Внизу тебя будет ждать капитан торгового судна, его зовут Фровин. Можешь ему доверять. Он отвезет тебя на своей барже в Ульм. Там пойдешь в рыбацкий квартал и спросишь рыбака Бернварда. Он приютит тебя, пока я не приеду.
Буря утихла, но небо по-прежнему изредка озаряли вспышки молний, и Афра с опаской поглядела в пропасть. Сердце учащенно забилось, но выбора у нее не было. Поэтому она протянула канат под мышками и завязала его на груди.
— Удачи, — сказал Альто и подтолкнул Афру. Рывок — и девушка оказалась в воздухе, вращаясь вокруг своей оси, а потом стала опускаться вниз.
Там Афру встретил пожилой бородатый человек.
— Меня зовут Фровин, — проворчал он. — Моя баржа ждет внизу. Я загружен тяжелыми шкурами и оленьим мехом для городских богачей. Мы тронемся в путь с рассветом.
Афра с благодарностью кивнула и последовала за капитаном по узкой тропе к берегу реки.
Баржа оказалась плоским речным судном с низкой осадкой. Похожий на шею морского чудовища, поднимался из воды Нос. Связанные канатами доски закрывали драгоценный груз от непогоды. На корме своей баржи, длиной в тридцать локтей, Фровин соорудил себе жилище из сырых досок. Стол, деревянная скамья и сундук, служивший одновременно постелью, были единственной мебелью. Здесь Афра нашла себе приют.
На столе каюты мерцал деревянный фонарь. Афра боялась взглянуть в лицо капитану. Она самозабвенно любовалась теплым светом свечи. Фровин тоже замер, сложив руки на груди, и молча смотрел прямо перед собой. Сквозь щели в крыше капал дождь. Чтобы нарушить неловкое молчание, Афра нерешительно начала:
— Вы друг мастера Альто, брабантского художника?
Бородатый капитан промолчал, как будто не услышал вопроса, потом сплюнул и растер плевок ногами.
— М-м-м, — проговорил он, и это было все.
Афре было немного не по себе. Она преодолела себя и отважилась взглянуть на капитана сбоку. Все его лицо было изборождено глубокими морщинами, а лицо потемнело из-за постоянного нахождения на свежем воздухе и придавало ему сходство с африканцем. Черная борода Фровина контрастировала с ярким пламенем волос, окружавших его голову ореолом, похожим на нимб святого.
— Друг — слишком сильно сказано, — неожиданно начал моряк, как будто долго думал над ответом. — Впервые мы встретились несколько лет назад. Альто нашел мне заказ на хорошую партию товара, которую нужно было отвезти из Регенсбурга в Вену. Такое в наше тяжелое время не забывается. Мне кажется, вы очень дороги художнику. В любом случае, он принял вашу судьбу очень близко к сердцу. Мне пришлось клятвенно пообещать ему, что я довезу вас до Ульма в целости и сохранности. Так что не бойтесь, прелестное дитя.
Слова Фровина подействовали на Афру успокаивающе.
— И сколько продлится путешествие в Ульм? — заинтересованно спросила Афра.
Старый моряк покачал головой.
— Вода стоит высоко. Это поможет нам спуститься по реке. Но дня два точно. Вы спешите?
— Ни в коем случае, — ответила Афра. — Просто, знаете, я первый раз пускаюсь в такое длительное путешествие, да еще и на корабле. Ульм — красивый город?
— Очень занятный город, большой город и богатый город, у Фровин поднял кривой указательный палец, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. — Ремесленники Ульма строят самые лучшие речные суда во всем мире, речные пароходы.
— Ваш корабль тоже построен в Ульме?
— К сожалению, нет. Такой бедняк, как я, которому нужно кормить жену и троих детей, не может позволить себе столь дорогой корабль. Эту баржу я построил сам тридцать лет назад. Не очень элегантна, готов признать, но дело свое знает так же, как и речной пароход. А вообще от корабля зависит мало, гораздо больше от капитана. До Пассау мне знаком каждый водоворот на реке, и я точно знаю, как вести судно. Так что можете не беспокоиться.
Проходили часы, и постепенно Афра прониклась доверием к этому поначалу молчаливому капитану. Спустя некоторое время он спросил:
— А что это за шкатулка, которую вы все время прижимаете к груди, как будто это ваша самая большая ценность?
Афра не побоялась ответить.
— Это и есть мое самое большое сокровище, — сказала она и положила нечто потрепанное в корсаж. — Мой отец оставил мне это, когда умирал, и велел открыть только в случае крайней нужды, когда силы будут на исходе, и я не буду знать, что делать дальше. Иначе это принесет мне несчастье.
Глаза Фровина засветились от любопытства. Он начал взволнованно щипать себя за бороду и спросил:
— А содержимое — тайна? Или вы еще никогда не открывали шкатулку?
Афра многозначительно улыбнулась, и капитан сказал:
— Можете не отвечать. Простите мое любопытство.
Девушка покачала головой.
— Ничего страшного. Скажу только, что я уже несколько раз хотела открыть шкатулку, но потом задумывалась, действительно ли это тот самый крайний случай, и каждый раз приходила к выводу, что жизнь продолжается.
— Ваш отец был, должно быть, очень мудрым человеком, как мне кажется.
— Да, был. — Афра опустила глаза.
Через люк в двери каюты упал первый луч солнца. Над рекой висели молочные полосы тумана. От воды поднимался пар. Дождь перестал.
Фровин набросил на плечи широкую черную накидку, надел шляпу и потер руки.
— Ну, с Богом, — тихо сказал он, — отплываем.
Фровин спрыгнул на берег и отвязал канат, которым баржа была привязана к дереву. С помощью длинного шеста он оттолкнул судно от берега и сначала направил нос против течения. Некоторое время баржа шла поперек реки, потом моряк повернул баржу носом вниз по течению реки, и плавание началось.
Только весло, с помощью которого Фровин правил баржей, тихонько поскрипывало, а в остальном судно бесшумно скользило по волнам. Они прошли мили две, когда туман стал сгущаться. Афра с трудом могла различить берег. И вдруг перед ними возникла белая гора, грозившая проглотить судно, стена тумана, настолько плотная, что с каюты не видно было носа баржи.
— Придется стать на якорь! — крикнул капитан с банки. — Держитесь крепче!
Афра вцепилась обеими руками в скамью в каюте. Корабль содрогнулся, а потом стало тихо, как в склепе.
В аббатстве Святой Сесилии никто не заметил, что Афра сбежала. По крайней мере было такое впечатление. Все шло своим чередом. Покрытие монастырской церкви подходило к завершению, а в скрипторий монахини занимались тем, что устраняли последствия пожара. Во время него пострадала только часть пола. А свитки и пергаменты уцелели, если не считать нескольких книг средней важности на нижних полках.
И тем не менее во время восстановительных работ царило подавленное настроение. Изредка монахини бросали друг на друга робкие взгляды, словно хотели сказать, что они нечаянно; но все молчали, молчали, как того требовал устав ордена. Когда работу прерывали терция, секста, дневная и вечерняя молитвы, пение монахинь звучало странно, едва ли не виновато, как будто они просили прощения.
Было ли это провидение Господне или же угрызения совести, неизвестно, но поздно вечером после вечерней молитвы мать Филиппа пошла в подвал искать Афру.
Когда она увидела платье Афры, лежавшее на соломе в углу, она вскрикнула, побежала наверх, в трапезную, где собрались монахини. Филиппа распахнула двери и закричала:
