Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов - Хайне Э. В. (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
На отмелях близ Сардинии ветер стих. Корабль замер на гладкой воде, точно птичий помет на зеркальном стекле.
?Тирренское море – ровно охочая до мужчин шлюха, – сказал капитан. – К кому она раз попадет в кровать, тот не скоро от нее избавится.
Он показал на Восток.
? Вот там, прямо за горизонтом, – остров Капри. Там на целый год задержался Одиссей. Греки болтают – Боже, прости их, все они лжецы! – будто его одурманила волшебница Цирцея, но я говорю вам: это все проклятое безветрие.
? А не превратила ли в свиней эта Цирцея Одиссея и его людей? – спросил старый торговец?еврей, всем своим видом демонстрируя то отвращение, которое вызывала у него одна только мысль о возможности быть превращенным в самую нечистую из всех тварей.
?Я бы предпочел стать свиньей, чем евреем, – засмеялся юный крестоносец.
Старик еврей торжественно сказал:
? Да сбудется твое желание.
Теперь засмеялись все, в том числе и христиане. Разговоры вообще были единственным развлечением на борту. По вечерам, которые наступали рано, в огромные латунные котлы высыпали древесный уголь, а вокруг собирались путешественники. Хотя христиане, мусульмане и иудеи проводили свои молебны и принимали пищу, строго соблюдая разделение, но вечерняя компания неизменно оказывалась изрядно перемешанной. Теснота корабля и, прежде всего, согревающее пламя объединяли врагов и друзей, правоверных и еретиков.
В один из таких вечеров старый Каб?аль?Ахбар показал на раскаленные угли и сказал:
? Замерзающие почитают тепло огня; живущие в темноте, ищут для себя свет. Иные же пользуются созидательной силой пламени: переплавляют руду в железо, а из глины делают посуду. Каждый из использующих огонь прав, но каждый почитает только часть целого. Нечто подобное происходит и с религиями. Бог – это огонь. Христиане, мусульмане и иудеи ищут его близости. И каждый верит, что один всецело владеет истиной божественного пламени.
? Как можешь ты, ученый, говорить такое! – возмутился мавр, которого звали Кривой Глоткой, потому что его лицо было плоским как у густеры. – Разве не начинается каждый правоверный молебен со слов: «Нет Бога, кроме Бога, а Мухаммед – пророк его»?
? Забудьте о вашем лживом пророке. Преисподняя отступников ему уже уготована! – выкрикнул мальтийский монах. – Христос, сын Божий, сказал: «Кто не верит в Меня и Моего Небесного Отца, тот подвергнется вечному проклятию. Есть только одна единственная и неделимая истина».
? Сын Божий – сын плотника, – засмеялся Кривая Глотка, – зачатый юной девой и рожденный в хлеву! Или было наоборот: рожденный девственницей и зачатый в хлеву?
? Вероятно, это был ослиный хлев, – подхватил и молодой мавр. – О нет, теперь я вспомнил. Это был свинарник.
Мусульмане и евреи хохотали. Несколько христиан схватились за оружие.
? В Ломбардии существует поговорка, – сказал капитан. – «Если тебе дорога жизнь, то не сражайся на корабле, на горе и на женщине».
И он добавил угрожающе:
? Кто затеет здесь ссору, отправится за борт, и да поможет мне Бог, все равно какой!
Корабельный плотник, просоленный всеми ветрами карлик на деревянной ноге, отвлек внимание на себя, высыпав в огонь ведро сосновых щепок. Искры брызнули во все стороны, подобно лаве извергающегося вулкана. Те, кто сидел близко к огню, опалили свои бороды. Запахло как на день Мартина, когда палят гусей. Когда шквал негодования смолк, плотник поднялся, чтобы рассказать небылицы. Он поведал о мапапутках с молочно?белой кожей, морских девах на западном побережье Африки, которые завлекают моряков своей грудью, страстные, точно горячие кобылицы. При лунном свете мужчины переполняются столь неукротимым желанием, что бросаются в воду и летят навстречу своей гибели, словно мотыльки на огонь.
После сего он перешел к повествованию о каракатицах, что обитают в Китайском море. У них восемь рук, каждая длиной в двадцать локтей и толщиной в ляжку жирной негритянки. По ночам они проскальзывают через люки корабля. Горе спящему моряку, который им достанется. Они высосут кровь у него из вен. Бледного как морская пена находят его мертвым в гамаке.
? Что вы думаете о новом оружии, об аркубалисте?
? Вы имеете в виду арбалет? – Да, арбалет.
? Это правда, что его лук так силен, что человеку не натянуть его одной рукой?
? Как же может лук быть хорошим, если его нельзя натянуть? – спросил еврей.
? Он натягивается железными рычагами. Его стрелы длиной всего в ладонь, но пробивают любые железные доспехи на расстоянии двухсот двойных шагов.
? Боже милостивый и милосердный! – воскликнул еврей. – Это конец всем войнам. Кто захочет рисковать своей жизнью перед таким ужасным оружием?
? Папа наложил анафему на новое оружие на Латеранском соборе, – сказал франконец. – Его признали ars mortifera diavoli («орудием дьявола, приносящим смерть») и deo odibilis («ненавистным Богу»). Кто использует арбалет против людей, тот совершает смертельный грех. Ему уготовано вечное проклятие.
? Это хорошо, – одобрил арабский ученый.
? Это плохо, – поправил его ученик. – Потому что на языке Рима это означает: нельзя использовать проклятое оружие против христиан. Только своих единоверцев христиане считают людьми, потому что только христиане – как они полагают – обладают бессмертной душой. Против язычников, еретиков и некрещеных можно использовать это оружие, не задумываясь и без смущения, как при охоте на диких зверей.
? А верно ли, – спросил торговец из Рума, – что для аркубалиста существуют особые стрелы для охоты и войны?
?Да, такие есть.
? И чем же они отличаются?
? Железными наконечниками. Военные стрелы оставляют более тяжелые раны. Их использование на охоте считается бесчеловечным.
Мавр заметил:
? Вы, христиане, – профаны в искусстве жизни, но в искусстве убивать вы превзошли всех.
? Важнее оружия человек, который его использует, – произнес Каб?аль?Ахбар. – Ничто так непобедимо, как человек, который готов отдать свою жизнь.
? Все ли воины должны быть готовы к смерти в бою? – спросил оружейник из Таррагоны.
? Конечно, – ответил арабский ученый, – любые воины принимают смерть в расчет. Они очень точно оценивают свои возможности и надеются на Божью помощь. Они убеждены, что счастье на их стороне. Они обладают ловкостью, подобно канатоходцам. Среди воинов и акробатов не может быть места шарлатанам. Да какой шарлатан отважился бы пройти над пропастью, если, несомненно, понимает, что при этом может размозжить себе голову? И все же находятся федаи, смертники, добровольно идущие на смерть, горящие факелы, которые озаряют своим светом весь мир, жертвенные свечи на алтаре правоверных, мученики.
Внимайте мне, друзья.
О подвиге поведаю вам,
лишь жемчуг, бесценный, редкий
подобен ему…
Вы знаете героическую песнь об ассасинах? Персидский поэт написал ее. Она сообщает об убийстве принца Квизил Арслана. Двое федаи были посланы заколоть недостойного.
Прикрыв глаза, старик начал петь, монотонно и заунывно. То не было обычным пением. Оно звучало как речитатив священника, торжественно и незнакомо.
Внимайте мне, друзья.
О подвиге поведаю вам,
лишь жемчуг, бесценный, редкий
подобен ему…
Хвалу и славу и тысячи благословений
Заслужили оба ассасина
Один был Хасан,
Готовый отдать свою жизнь.
Другой был Мансур.
Горел, как факел, этот муж.
Они искали и нашли свою жертву.
Кинжал мести впился в горло предателю.
Копье правосудия разорвало его сердце.
И грязная душа негодяя
Отправилась в ад,
согласно воле Аллаха.
И восемь слуг его
Испили чашу смерти до дна.
Не стало ли выше и краше небо
от поступка этих двоих?
Лишь бесстрашный
