Убить сову (ЛП) - Мейтленд Карен (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Кухарка Марта, не скрываясь, зарыдала, увидев это место, слёзы так и лились по её толстым щекам. Остальные смотрели молча, как будто пытались снова вызвать из своих надежд воображаемых тучных коров и похожих на херувимов детей. Даже Настоятельница Марта на этот раз притихла. Она наклонила голову, и капюшон скрывал её лицо. Молилась ли она, или была в отчаянии — сказать невозможно.
Постепенно все женщины обратили безрадостные лица к ней. Настоятельница Марта подняла голову и замерла, глядя вверх, на огромный бастион белых облаков, возвышающийся над плоской равниной, потом встрепенулась, закатала рукава и энергично похлопала Кухарку Марту по толстой спине.
— Вера, Кухарка Марта, вера и тяжёлая работа, вот что всем нам нужно, — сказала она с каким-то мрачным весельем. — Работа всегда побеждает демона отчаяния.
Если Настоятельница Марта не ошибалась, то среди нас, должно быть, не осталось ни единого демона — за прошедшие три года мы трудились достаточно тяжко, чтобы одолеть целый легион.
Пега ткнула меня посохом. Женщины вокруг торопливо собирали вещи и направлялись к дороге, ведущей в бегинаж. Теперь ветер продувал рощу насквозь, позади клубились багряные облака, а дневной свет, сгущаясь, превращался в зеленовато-жёлтые сумерки. Пега кивнула в сторону кадок, понемногу наполнившихся соком.
— Лучше привязать крышки покрепче. При такой буре они недолго продержатся.
Я придержала верёвку вокруг одной из кадок, а ловкие пальцы Пеги туго её завязали. Меня всегда завораживали руки Пеги. Пальцы правой кисти соединялись друг с другом кожаными перепонками, как у тюленя или выдры. Однако этот дефект не мешал ей работать — даже с перепонками ее руки были куда искуснее моих. У Привратницы Марты тоже были перепончатые пальцы, а у многих жителей деревни — перепонки на обеих руках. Пега утверждала, это знак того, что носитель перепонок происходит из старинного деревенского рода. Мне кажется, она гордилась этим знаком, он указывал на её принадлежность Улевику.
— Кто это там с Настоятельницей Мартой? — Кэтрин пристально смотрела на дорогу.
Я обернулась. В сторону бегинажа рысцой скакали две лошади. Относительно фигуры в сером плаще на более крупной лошади сомнений не было — Настоятельница Марта ездила с той же мрачной решимостью, с какой говорила, ходила или молилась. Но я не узнала второго всадника.
Пега пристально смотрела им вслед, пока всадники не исчезли за поворотом.
— Отсюда не разобрать. — Она дала Кэтрин легкий подзатыльник. — Пошли, малышка, чем скорей попадёшь домой, тем скорее узнаешь.
На нас упали первые капли дождя, резкие и колючие, и мы поспешили к бегинажу. Дождь тем временем уже лил ручьём, такой холодный и сильный, что дыхание перехватывало. Промокшие насквозь юбки хлопали по лодыжкам. Сквозь сплошную стену дождя я едва разглядела наши ворота. Пальцы окоченели, а платье прилипло к телу и обернулось вокруг ног, как мокрые водоросли.
Привратница Марта суетилась у открытых ворот. На голову она напялила перевёрнутое ведро, чтобы защититься от потока воды. Она звала нас, отчаянно размахивая руками, как будто думала, что мы бежим недостаточно быстро.
— Входите, входите! Кухарка Марта приготовила для вас горячий эль. Вы не поверите, кто приехал, чтобы присоединиться к нам! Пега, тебе это точно не понравится!
Настоятельница Марта
Мальчик, слуга д'Акастера, скакал рядом, так быстро, как только могла его лошадёнка. Несколько раз ему приходилось останавливаться и ждать, пока я его догоню. Но несмотря на его мольбы, я не собиралась гнать лошадь галопом. Как я ему и сказала, такое безрассудство на скользкой грязной дороге неизбежно приведёт к тому, что кто-то переломает ноги — либо мы, либо лошади. Никакое срочное дело не стоит такого риска.
Несколько женщин и детей, сажающие бобы в огороде Поместья, бросили работу, чтобы поглазеть на нас — думаю, больше для того, чтобы распрямить спины, чем из любопытства.
— Прошу, поторопитесь, госпожа, — просил мальчик. — Смотрите, вон Поместье. Теперь недалеко.
Я посмотрела куда он указывал. Перед нами на небольшом возвышении стояла внушительная сторожевая надвратная башня, защищённая высокими деревянными воротами с железными умбонами и острыми шипами поверху. Такие ворота больше подошли бы осаждённому замку, чем поместью в захолустном уголке Англии, куда вражеская армия могла забрести только по ошибке. На крик мальчика привратник уныло поплёлся открывать ворота, а потом поспешил обратно к дымящемуся очагу.
Двор за воротами был почти пуст. Я мельком увидела нескольких служанок, скрывающихся в тёмных дверных проёмах или крадущихся в тени по своим делам, но стояла необычная тишина. Даже собаки и куры, копошащиеся в грязи, похоже, не заинтересовались нашим прибытием. Кухня, пекарня и конюшни были неплохо обустроены, но дырявые крытые соломой хижины в углу двора свидетельствовали о том, что Роберт д'Акастер обращал больше внимания на удобства своих породистых лошадей, чем слуг.
В отличие от жилья прислуги, прочные серые стены Поместья были щедро украшены, хотя вряд ли «украшение» — подходящий термин для резных гротескных изображений людей и бесов, гримасничающих так, будто они превратились в камень именно в тот момент, когда кричали «убирайтесь прочь!». Фигурки людей напоминали те, что на деревенской церкви, но на главном доме Поместья между искривлёнными человеческими телами были вырезаны изображения собак, волков, львов и хищных птиц, терзающих жертвы, несомненно, чтобы напомнить всем взирающим — на земле есть силы, которых надо бояться больше, чем Сил Небесных.
Паж пробежал мимо меня вверх по каменной лестнице снаружи здания, в огромный холл. Он пробормотал что-то перед распахнутой дверью, потом промчался обратно вниз, как будто боялся, что его настигнет стрела.
Непонятно, к кому он обращался — когда я вошла в огромный, длинный, но узкий холл, он тоже показался пустым. Стены покрывали гобелены с батальными и охотничьими сценами, кровавые раны на телах людей и животных, закопчённые дымом во время долгих зим, запеклись и стали бурыми. Воск ночных канделябров всё ещё свисал жёлтыми водопадами с острых выступов стен, на длинном столе стояли чаши и блюда с объедками, но слуги, похоже, не спешили убирать этот беспорядок. Только огонь в камине горел вовсю, пламя ревело, как будто кто-то постоянно и неистово ворошил поленья.
На помосте в дальнем тёмном углу холла что-то шевельнулось. На шесте за самым большим и богато украшенным креслом сидел сокол. Наверняка во время трапезы это кресло занимал сам лорд д'Акастер. Птицу удерживали длинные путцы, но клобук не закрывал голову. Сокол наблюдал за мной блестящими янтарными глазками с чёрными зрачками. Уверена, д'Акастер развлекался кормлением птицы во время обеда, но я слышала, что некоторые люди держат сокола поблизости, опасаясь убийцы. Этих созданий обучают бросаться в лицо тому, кто имеет глупость нападать на их хозяина.
Птица яростно захлопала крыльями — из-за гобелена появился человек, должно быть, там скрывалась потайная дверь. Он направился через длинный холл ко мне. Я узнала лорда Роберта д'Акастера, мы довольно часто виделись, но мне никогда не представлялось случая поболтать с ним. Что ж, пусть подойдёт, я не собираюсь бежать ему навстречу.
— Вы не спешили, госпожа, — рявкнул он.
Он не предложил мне сесть или выпить и даже не поздоровался. Я просто стояла, ожидая, когда он подойдёт достаточно близко, чтобы поддержать вежливую беседу. У меня не было намерения повышать голос.
Не берусь судить о том, каким сотворил человека Господь, но сейчас я не могла не думать, что каков бы ни был замысел, его невозможно распознать под грузом дряблой плоти, свисающей с костей хозяина дома. Возможно, в юности Роберт д'Акастер и был красив, но сейчас остатки его волос цеплялись за голову редкими клочьями, как у линяющих кур, а маленькие глазки почти исчезли в живописных складках раздутого лица.
