Дитя Всех святых. Перстень со львом - Намьяс Жан-Франсуа (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Франсуа тоже не слышал, что говорил его сын. Постепенно его посетило то же чувство, что и Розу: он вернулся в свой замок, он тут дома…
Франсуа де Флёрен, ничего не замечая, продолжал говорить в пустоту. Он в подробностях рассказывал о взятии Бурдейля. Ситуация становилась невыносимой; Роза разрядила ее, обратившись к гостю:
— Как долго вы рассчитываете пробыть здесь?
— Завтра же уеду. Мне не терпится повидать семью. И если вы позволите, я предпочел бы лечь прямо сейчас. У меня был утомительный день и… много волнений.
Роза встала из-за стола и протянула ему руку для поцелуя. Франсуа де Флёрен, удивленный этой поспешностью, тоже поднялся и пошел проводить его в комнату для гостей, в другом конце замка.
Франсуа долго не мог заснуть. Он вспоминал их первую с Розой ночь, когда он лег в постель, испытывая какое-то странное недомогание, не имея даже сил обнять ее, — возможно, под действием варенья из роз.
Он вспомнил, как Роза набросилась на него и как его закружил дивный вихрь. Он снова переживал свою первую настоящую ночь с женщиной, когда Роза открыла ему его самые сокровенные желания, когда благодаря ей он обнаружил, что существует наслаждение души и счастье тела…
Именно в ту ночь — теперь он был в этом совершенно уверен — они и зачали своего сына. Отцом мальчика стал рыцарь, рожденный для побед, а матерью — та, что заставила этого рыцаря познать первое поражение. Франсуа долго мерил шагами комнату в лихорадочном возбуждении. Именно в этом месте двадцать лет назад он повстречал… не любовь, нет, но свой женский идеал; и от этого союза родился идеальный сын.
Франсуа де Вивре и Франсуа де Флёрен уехали утром, в терцию, после расставания, которое, силою обстоятельств, было лишено искренности.
В Вивре они прибыли 5 июля, в день святого Марсьяля. Ариетта, как всегда, бросилась навстречу мужу, но, когда тот представил ей своего нового оруженосца, проявила заметную сдержанность. Что тут было причиной — их явное физическое сходство или просто интуиция? Франсуа так и не узнал этого.
Как раз в этот самый момент появилась Изабелла. Услышав шум, она прибежала из своей комнаты. Увидев, что это отец, девушка не сумела сдержать невольный жест разочарования, но спохватилась и поцеловала его с большой теплотой. Франсуа пригляделся к дочери. Той исполнилось семнадцать лет, и она выглядела совершенной женщиной. Франсуа ей улыбнулся:
— Ты ведь не меня ждала, верно?
— Что вы, отец! Уверяю вас…
— А он приезжал?
Лицо Изабеллы омрачилось.
— Нет…
Франсуа снова улыбнулся ей, чтобы ободрить. Итак, он перестал быть тем человеком, которого дочь хотела бы видеть больше всего на свете. Что ж, когда-то это должно было случиться.
Вечером в их комнате Франсуа долго рассказывал Ариетте о событиях, которые пережил, подчеркивая, сам того не желая, достоинства Франсуа де Флёрена. В конце концов, она прервала его:
— Вы не спрашиваете меня о нашем сыне?
Франсуа закусил губу. Это была чистая правда: ни на мгновение он не вспомнил о Луи.
— Я как раз собирался это сделать…
Ариетта стала рассказывать голосом, в котором сквозила печаль… Видя, что силой ничего не добиться, граф де Танкарвиль решил действовать мягкостью. Он забрал Луи из казармы и ввел в свое окружение в качестве пажа. Результаты оказались плачевными. Почти ни с кем не разговаривая, но ко всему приглядываясь и прислушиваясь, Луи повел себя как настоящий шпион. Выведенный из себя Жан де Танкарвиль отправил его обратно к солдатам.
На этом Ариетта закончила свой печальный рассказ, и лишь после этого состоялся их традиционный любовный турнир. Хоть они и расставались на целый год, Франсуа не почувствовал в своей жене былой жажды триумфа. Но он не осмелился спросить о причине. Быть может, он и сам догадывался о ней, но не желал слышать… Словно тень пролегла между ними.
Эта тень, эта причина звалась, безусловно, Франсуа де Флёреном. Начиная со следующего дня Франсуа только им и был занят, несмотря на всю свою любовь к Ариетте. Он решил, что посвящение в рыцари состоится в ближайший День всех святых, и с этого момента неустанно хлопотал над тем, чтобы дополнить обучение юноши. Но, несмотря на все свои усилия, ему так и не удалось привить тому необходимую ловкость. Франсуа де Флёрен не был одарен талантом бойца. Тогда Франсуа решил преподать ему уроки осторожности, обучая, как избежать боя с более сильным противником.
31 октября 1378 года вместе с вечерним звоном Франсуа де Флёрен вошел в часовню, посвященную Людовику Святому. Его шпоры и меч лежали на алтаре, равно как и щит с серебряной кабаньей головой на черном поле — его гербом, который сам он считал таким безобразным. Прежде чем уйти, Франсуа спросил юношу, имеет ли он над чем поразмыслить в течение ночи. Молодой человек покачал головой с обескураженным видом:
— Нет, монсеньор. Не могли бы вы мне помочь?
— Могу. Спроси себя, как сможешь ты победить своего самого опасного противника.
И оставил его в одиночестве.
Франсуа лег рядом с женой, которая с извиняющейся улыбкой объявила ему, что чувствует себя усталой. Впрочем, в последнее время Ариетта все чаще и чаще чувствовала себя усталой в постели. Франсуа не настаивал; он дождался, пока она заснет, завернулся в шубу и поднялся на дозорную площадку.
Ночь была холодная и ясная, несмотря на облака. Реальная или мнимая, усталость жены оказалась ему на руку. Все равно он не смог бы заснуть, пока внизу, в часовне, его сын мучается ужасными вопросами во время своего бдения над оружием — самого волнующего, наверное, что только случается в жизни рыцаря… Франсуа должен оставаться вместе с ним, ни на мгновение не покидая его в своих мыслях.
Позвонили к заутрене. Настал День всех святых. Франсуа заметил себе, что окончился год его сорокалетия: теперь ему сорок один. Вспомнил он также и о Туссене, покоящемся на Розовом острове. Торжественность этого мгновения заставила его вздрогнуть; он преклонил колена на ледяном камне башни и начал молиться вслух:
— Франсуа, пусть все святые, чей праздник мы чтим сегодня, придут к тебе на помощь! Я уверен, что в этот миг ты думаешь об осаде Бурдейля и думаешь, что самый твой грозный враг — это тот, кто ждет тебя наверху с камнями, стрелами и кипящим маслом. Но это не так, Франсуа. Вспомни собственное лицо, искаженное страхом, — он тоже был там, твой враг, в тебе самом! Твой настоящий враг — это ты сам, но клянусь тебе, что, если смогу, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя от него…
И Франсуа молился всю ночь, вспоминая свое собственное бдение над оружием, беспрестанно повторяя:
— Найди, Франсуа! Найди ради меня!
Утром, окоченев от холода, он покинул дозорную площадку, облачился в доспехи, потому что именно в таком виде хотел присутствовать на церемонии, и спустился в часовню. Франсуа де Флёрен стоял на коленях и живо вскочил при его приближении. Его лицо светилось от радости — верный знак того, что он нашел ответ. Франсуа повторил юноше свой вопрос:
— Так как же сможешь ты одолеть своего самого опасного врага?
И Франсуа де Флёрен ответил пылко:
— Храня вам верность!
Франсуа был готов ко всему, кроме этого. Он взглянул на молодого человека.
— А ты не подумал, что самый опасный твой враг — это ты сам?
— Это уже неважно! Вы ведь сможете меня защитить и от меня самого…
Обезоруженный, Франсуа не знал, что и ответить, но тут вошел священник, и церемония началась.
Она была короткой. После мессы и клятвы Франсуа де Вивре дал Франсуа де Флёрену традиционную оплеуху и повесил ему на грудь щит с его гербом. Ему бы хотелось устроить по этому случаю большой праздник, но из уважения к Ариетте он ограничился просто угощением.
Франсуа де Флёрен провел зиму в Вивре.
В Париже тем временем готовились важные события. После своих блестящих побед Карл V решил нанести удар по своему последнему недругу — герцогу Бретонскому. Жан IV действительно вел себя как открытый противник короля. Его резиденция находилась отнюдь не в Нанте, а в Лондоне; он участвовал в набеге Ланкастера; все свои бретонские владения он отдавал англичанам и даже заключил договор с покойным королем Эдуардом III. Такое поведение вызвало к нему ненависть всех его подданных, и король Франции решил этим воспользоваться.
