Собрание сочинений в 10 томах. Том 4 - Хаггард Генри Райдер (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Что значит все это?
— Я и сам бы желал бы растолковать это. Тебе не кажется, что без малейших усилий с твоей стороны — ты выглядишь удивительно ненаходчивым — твои любовные дела принимают счастливый оборот.
— Я здесь не при чем. Умываю руки.
— Все равно. Могут найтись люди, которые подумают, что сразу твои руки не отмоешь. Выслушай меня, глупый, — он оставил насмешливый тон. — Ты влюблен в эту куклу, и я велел привезти ее сюда, чтобы женить тебя на ней.
— А я отказываюсь жениться на ней против ее воли.
— Как тебе угодно. Но кто-нибудь да женится на ней, ты или я.
— Вы? — вырвалось у Адриана.
— Совершенно верно. Откровенно говоря, подобная перспектива вовсе не улыбается мне. В мои годы прошедшего достаточно. Но надо думать о материальных выгодах, и если ты отказываешься, то я могу заменить тебя. Понимаешь, что руководит мною?
— Что?
— Таким образом я получаю право на наследство Хендрика Бранта. Конечно, мы бы могли оружием или другим путем захватить это богатство, но не лучше ли было бы приобрести его для нашей семьи законным путем, получив на то разрешение высшей власти? Теперь страна неспокойна, но не всегда будет так: кто-нибудь же должен будет уступить, и снова водворится порядок. Тогда может возникнуть вопрос о наследстве — ведь богатые всегда бывают предметом зависти. Если бы наследница была замужем за католиком или верноподданным короля, то кто может оспаривать права, освященные законами божескими и человеческими? Подумай об этом хорошенько. Выбирай, кем желаешь видеть Эльзу — мачехой или женой?
Охваченный бессильным бешенством, мучимый совестью, Адриан начал раздумывать. Всю ночь он проворочался на своем соломенном матраце, где шныряли крысы, между тем как на дворе завывала метель. Если он не женится на Эльзе, на ней женится его отец, и не могло быть вопроса, какой из двух исходов будет для нее лучшим. Эльза — жена этого злого, циничного, истрепанного искателя приключений с таким ужасным прошлым? Этого нельзя допустить! В таком случае ее жизнь была бы адом, с ним же — может быть, после некоторого периода бурь и сомнений — она будет счастлива, ведь он молод, красив и любит ее! Вот в том-то и главное. Адриан любил Эльзу настолько, насколько была способна его натура, и мысль, что она может достаться другому, была для него ужасна. Если бы этим человеком был Фой — его сводный брат — было бы тяжело, но что им будет Рамиро, этого Адриан не мог вынести.
Эльза не вышла к завтраку на следующее утро. Отец же и сын опять сошлись.
— Ты бледен, Адриан, — сказал Рамиро. — Погода, вероятно, не давала тебе спать ночью, и я не спал, хотя в твои годы был бы способен спать и при шуме битвы. Ну что же? Поразмыслил ли ты о нашем разговоре? Мне неприятно приставать к тебе с этими семейными делами, но время не терпит, надо решить что-нибудь.
Адриан смотрел в окно на непрерывно падающий снег. Наконец, он обернулся и сказал:
— Да, лучше уж пусть я женюсь на ней, хотя думаю, что подобное преступление не останется без возмездия.
— Какой ты предусмотрительный молодой человек! — отвечал отец. — При всем твоем разгильдяйстве я замечаю в тебе задатки здравого смысла. Что же касается возмездия, то, собственно говоря, тебе нельзя не позавидовать…
— Замолчите! — гневно перебил его Адриан. — Вы забываете, что при подобных сделках бывают две стороны: я должен получить ее согласие, а просить его не стану.
— Не станешь? В таком случае я попрошу его и сумею получить. Ну, теперь слушай. Мы заключили договор, и ты потрудишься сдержать его или взять на себя все последствия, каковы бы они ни были. Я подведу эту девицу к алтарю, то есть, к этому столу, и ты обвенчаешься с нею, после чего можешь поступать как тебе будет угодно. Можешь жить со своей женой или раскланяться с ней и удалиться — мне все равно, лишь бы вы были женаты. Мне надоели эти разговоры, прошу тебя оставить меня в покое.
Адриан посмотрел на него, хотел что-то сказать, но передумал и вышел из дому.
«Наконец убрался!» — подумал отец, и призвав Симона, вступил с ним в продолжительный разговор.
— Понял? — спросил он наконец.
— Понял, — мрачно ответил Симон. — Я должен разыскать монаха, ожидающего в указанном месте, и вечером привести его сюда. Нелегкое это дело для христианской души в такую погоду!
— А что за это получишь? Помни, что получишь!
— Все это отлично; да хоть бы задаточек дали…
— Получишь! Такому работнику не жалко и дать, — согласился Рамиро и, вынув из кармана кошелек, данный Лизбетой Адриану, с усмешкой (действительно, в этом была комическая сторона), отсчитал Симону порядочную сумму.
Симон посмотрел на деньги и, решив, что вряд ли удастся сегодня выклянчить еще что-нибудь, спрятал их в карман, затем, закутавшись в толстый фризовый плащ, он отворил дверь и исчез в метели.
XXVI. Жених и невеста
Весь день снег шел, не переставая ни на один час. Наступила ночь, и большие мягкие хлопья падали на землю тихо, как пух, так как ветер прекратился. Адриан встречался с отцом только за едой, предпочитая проводить остальной день во дворе, на снегу или под старым навесом позади мельницы, чем оставаться в обществе этого ужасного человека, вечно насмехающегося над ним и принуждающего его совершить великое преступление.
За завтраком на следующий день Рамиро осведомился у Черной Мег, отдохнула ли ювфроу Эльза от своего путешествия настолько, чтобы позавтракать вместе ними. Мег отвечала, что Эльза положительно отказывается выходить из своей комнаты и говорить что-либо, кроме самого необходимого.
— В таком случае мне надо самому переговорить с ней, — сказал Рамиро. — Пойдите и скажите ювфроу, что я шлю ей свой привет и сам поднимусь к ней еще до обеда.
Мег отправилась выполнить поручение, а Адриан взглянул на отца подозрительно.
— Успокойся, мой друг, — обратился к нему отец, — хотя мы и увидимся наедине, но тебе нет причины ревновать. Помни, что пока я только запасная стрела в колчане, запасной актер, выучивший на всякий случай свою роль, но могущий оказаться полезным.
Каждое слово Рамиро коробило Адриана, но он не отвечал, он уже понял, что ему никогда не справиться с отцом в красноречии.
Эльза выслушала послание, как выслушивала все остальное, молча. Три дня тому назад, когда было объявлено, что Лизбета ван Гоорль вне опасности после той страшной болезни, которая за это время несколько раз грозила ей смертью, Эльза Брант, все это время не отходившая от ее постели, решилась выйти прогуляться. Город в этот вечер положительно душил ее, и, чувствуя, что ей необходим чистый деревенский воздух, она вышла за городские ворота и пошла вдоль городского рва, не замечая, что за ней следят. Когда начало смеркаться, она остановилась на минуту, глядя в сторону Харлемского озера, мысленно переносясь к любимому человеку, которого надеялась увидеть дня через два или три.
Но тут вдруг кто-то накрыл ей голову, и она очутилась в темноте. Эльза очнулась в лодке, где рядом с ней, карауля ее, поместились двое негодяев, в которых она узнала напавших на нее в день ее приезда в Лейден.
— По какому праву вы схватили меня и куда вы меня везете? — спросила она.
— Нам заплатили за это, и мы везем вас к Адриану ван Гоорлю, — был ответ.
Эльза все поняла и замолчала.
Таким образом, ее привезли в пустынный разбойничий притон, где ее ждал Адриан, встретивший ее, как она была убеждена, ложью. Теперь, без сомнения, настал конец. Ее, любившую всей душой его брата, насильно обвенчают с человеком, которого она ненавидела и презирала, обвенчают с пустым, ничтожным предателем, который не остановился из-за ревности, жажды мести или жадности перед выдачей своего благодетеля, мужа своей матери, в руки инквизиции.
Что ей делать? Бежать с третьего этажа мельницы, стоявшей среди занесенного снегом болота, вдали от всякого жилья, из-под надзора двух женщин, не спускавших с нее своих свирепых глаз было невозможно. Нет, оставалось только одно бегство: в объятия смерти. Но и это исполнить было трудно — у нее не было оружия, а женщины день и ночь караулили ее; пока одна наблюдала за ней, другая спала. Да и умирать Эльзе не хотелось при ее красоте, молодости и любви к жизни. К тому же с детства она была приучена смотреть на самоубийство как на грех. Она решила положиться на Бога и, как ни казалось это невозможным, бороться до конца. Решившись, она ради сохранения сил стала принимать пищу и пить вино, которые ей приносили, но отказывалась выходить из комнаты и говорить что-либо, кроме самого необходимого, зорко наблюдая за всем происходившим.
