Сан-Феличе. Книга первая - Дюма Александр (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
— Вас удовлетворяет такой план, ваше величество?
— Еще бы не удовлетворял!
— В таком случае, государь, займемся другим делом. Как известно, каждая минута стоит часа, каждый час стоит дня, каждый день стоит года.
— Займемся аббатом Пронио, хотите вы сказать? — спросил король.
— Вот именно, ваше величество.
— Вы полагаете, что он успел прочитать молитвенник? — усмехнулся король.
— Ничего! Не успел дочитать сейчас — дочитает завтра, — отвечал Руффо. — Он не такой человек, чтобы сомневаться в спасении своей души из-за такого пустяка.
Руффо позвонил.
На пороге появился ливрейный лакей.
— Скажите аббату Пронио, что мы ждем его.
LXIV. УЧЕНИК МАКИАВЕЛЛИ
Пронио не заставил себя ждать.
Король и кардинал заметили, что чтение священной книги ничуть не убавило непринужденности, которую они до этого обнаружили в нем.
Он вошел, немного задержался в дверях, почтительно поклонился сначала королю, потом кардиналу.
— Жду приказаний вашего величества, — сказал он.
— Приказания мои просты, дорогой аббат. Я приказываю исполнить все то, что вы мне обещали.
— Готов служить, государь.
— А теперь условимся.
Пронио посмотрел на короля. Очевидно, слова «а теперь условимся» были ему совершенно непонятны.
— Я спрашиваю: каковы ваши условия? — продолжал король.
— Условия?
— Да.
— Мои? Но я не ставлю вашему величеству никаких условий.
— Я спрашиваю, если вы предпочитаете это выражение, каких щедрот вы ждете от меня?
— Только одного: служить вашему величеству и, если потребуется, умереть за вас.
— Это все?
— Конечно.
— Вы не просите ни сана архиепископа, ни епископа, ни самого маленького аббатства?
— Если я хорошо услужу вам, то когда все кончится, когда французы будут изгнаны из королевства, ваше величество меня вознаградит. Если плохо — расстреляет.
— Как вам нравятся такие речи, кардинал?
— Скажу, что они ничуть меня не удивляют, государь.
— Благодарю, ваше преосвященство, — сказал Пронио, кланяясь.
— Значит, остается только выдать вам грамоту?
— Одну мне, одну Фра Дьяволо, одну Маммоне.
— Вы их уполномоченный? — спросил король.
— Я с ними не виделся, государь.
— И, не повидавшись с ними, вы за них ручаетесь?
— Как за самого себя.
— Составьте грамоту на имя господина аббата, преосвященнейший.
Руффо сел за стол, написал несколько строк и прочел следующее:
«Я, Фердинанд Бурбон, король Обеих Сицилии и Иерусалима, объявляю:
будучи вполне уверен в красноречии, патриотизме, военных способностях аббата Пронио, назначаю его моим военачальником в Абруцци и Терра ди Лаворо, а в случае надобности и в других частях моего королевства; одобряю все, что он предпримет с целью защитить границы королевства и воспрепятствовать проникновению французов; уполномочиваю его подписывать грамоты, подобные этой, на имя двух человек, которых он сочтет достойными последовать его примеру в этом благородном деле, и обещаю признать народными вожаками избранных им двоих подданных; в удостоверение сего выдана ему настоящая грамота.
В нашем дворце в Казерте, 10 декабря 1798 года».
— Вас это удовлетворяет, аббат? — спросил король, когда кардинал прочел грамоту.
— Вполне, государь. Замечу только, что ваше величество не угодно было взять на себя ответственность и подписать грамоты и на тех двух командиров, которых я имел честь вам рекомендовать.
— Это верно, но я предоставил вам право самому подписать их. Я хочу, чтобы эти люди чувствовали, что обязаны вам.
— Благодарю, ваше величество. Если ваше величество соблаговолит подписать эту грамоту и скрепить подпись своей печатью, мне останется только почтительнейше выразить свою признательность и отправиться исполнять ваши приказания.
Король взял перо и подписался; потом, вынув из секретера печать, приложил ее рядом с подписью.
Кардинал подошел к королю и шепнул ему несколько слов:
— Вы считаете? — спросил король.
— Таково мое скромное мнение, государь. Король повернулся к Пронио.
— Кардинал считает, что господин аббат лучше, чем кто-либо…
— Прошу прощения у вашего величества, — сказал, поклонившись, Пронио, — но вот уже пять минут, как я имею честь быть командиром добровольцев вашего величества.
— Простите меня, мой дорогой командир, — засмеялся король, — я забыл, или, вернее, вспомнил, кто вы, когда увидел уголок молитвенника, торчащий у вас из кармана.
Пронио вынул из кармана книгу, на которую обратил внимание король, и подал ему.
Король взглянул на титул и прочел: «Государь. Сочинение Макиавелли».
— Что это такое? — спросил он, не зная ни этого сочинения, ни его автора.
— Государь, — ответил Пронио, — это молитвенник королей.
— Вам знакома эта книга? — спросил Фердинанд у Руффо.
— Я знаю ее наизусть.
— Гм, — буркнул король. — А я всю жизнь знал наизусть только акафисты Богоматери, которым меня научил Сан Никандро, да и то с тех пор, пожалуй, несколько подзабыл их. Что поделать! Итак, командир, — раз уж вы теперь командир, — кардинал считает — он сейчас на ухо сказал мне это, — что вы лучше, чем кто-либо другой, сможете сочинить воззвание, обращенное к населению тех двух провинций, где вы будете командовать добровольцами.
— Его преосвященство — мудрый советчик, государь.
— Значит, вы с ним согласны?
— Вполне.
— Так садитесь и пишите.
— Говорить ли мне от имени вашего величества или от моего? — спросил Пронио.
— От имени короля, сударь, от имени короля, — поспешил ответить Руффо.
— Значит, от имени короля, раз так хочет кардинал, — промолвил Фердинанд.
Пронио поклонился королю, благодаря не только за разрешение обращаться к народу от имени монарха, но и за позволение сесть в его присутствии. И он легко, просто, без помарок, написал следующее:
«В то время как я нахожусь в столице христианского мира и занят восстановлением Святой Церкви, французы, с которыми я всячески старался поддерживать добрые отношения, угрожают вторжением в Абруцци. Поэтому я решил, несмотря на грозящую мне опасность, пройти сквозь их ряды и возвратиться в мою столицу, находящуюся под угрозой. Но, вернувшись в Неаполь, я пойду навстречу врагам во главе многочисленной армии и уничтожу их. В ожидании этого пусть народ вооружается, спешит на помощь религии, защищает своего короля или, лучше сказать, отца, который готов пожертвовать жизнью, чтобы сохранить для своих подданных их алтари и благосостояние, честь их женщин и свободу! Всякий, не ставший под знамена священной войны, будет считаться предателем родины; всякий, кто сначала объединившись под знаменами, затем покинет их, понесет кару как бунтовщик и враг Церкви и государства.
Рим, 7 декабря 1798 года».
Пронио подал прокламацию королю, чтобы он прочел ее. Но Фердинанд передал ее кардиналу, сказав:
— Я не совсем понимаю, преосвященнейший. Руффо стал читать.
Пронио довольно безразлично следил за выражением лица короля, пока он читал текст прокламации, зато с величайшим вниманием наблюдал, какое впечатление она производит на кардинала.
Читая, Руффо два-три раза обращал взор на Пронио и всякий раз встречался с его пристальным взглядом.
— Я не ошибся в вас, аббат, — сказал кардинал, прочитав листок до конца. — Вы человек незаурядный!
Потом сказал, обращаясь к королю:
— Никому, государь, во всем королевстве, осмелюсь сказать, не сочинить бы такого удачного воззвания, и ваше величество может смело подписать его.
— Вы так считаете, мой преосвященнейший, и никаких возражений у вас нет?
— Прошу ваше величество не изменять в нем ни единого слога.
Король взял перо.
— Как видите, я подписываю не колеблясь.
— Ваше имя, сударь? — спросил Руффо у аббата, в то время как король подписывал воззвание.
