Фаворит короля - Sabatini Rafael (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
В высоких сапогах со шпорами, в костюме любимого ярко-зеленого цвета, в шляпе с маленьким пером, с охотничьим рогом на боку (заменявшим ненавистную королю шпагу) его величество мчался на коне вслед за собаками. По правде говоря, это конь нес его, ибо в искусстве верховой езды король отнюдь не блистал. Рядом с королем скакали сэр Роберт Карр, Монтгомери и Хаддингтон; охотники обходили с флангов, за ними следовал двор.
Под конец славной погони, на опушке у реки, собаки затравили оленя. Радостный король, приписавший всю удачу себе, затрубил над тушей в рожок.
Затем в тени дубов состоялся легкий завтрак с вином, и король окончательно оправился от недавней хандры и показал пример в возлияниях. Он был почти галантен к нескольким участвовавшим в гоне дамам и обратил особое внимание на графиню Эссекс. Она, как и король, была во всем зеленом, а сопровождал ее кузен, граф Арундельский. Король шутил по поводу заграничного вояжа ее супруга и по поводу приема, который ее светлость окажет его светлости. Шутки его величества были несколько сомнительного свойства, и принц Генри хмурился. С трудом подавив раздражение, его высочество сразу, как кончился завтрак, попросил у отца разрешения удалиться. Он пояснил, что возвращение в Сент-Джеймский дворец зависит от прилива, посему ему надо поспеть в Кью, где их ждут лодки, а лошадей он оставит на грумов.
Его величество, который начинал уже побаиваться наследника, с готовностью отпустил и его высочество, и его свиту. И только тогда понял, из-за кого сегодняшняя охотничья партия оказалась такой многочисленной и блестящей: при короле, помимо охотников и слуг, осталась лишь небольшая группа придворных, а основная часть последовала за принцем.
Король Яков, выкатив глаза, наблюдал их бегство. Вся веселость покинула его. Он сидел на подушке, привалившись к стволу дуба, и был похож на выпотрошенный мешок. По щеке его скатилась слеза.
– Господи упаси, – пробормотал он, – да он меня заживо похоронит, – король тяжко вздохнул. – Так и будет, Господи. Сэр Роберт предложил вина, король отказался:
– Нет, нет. Я уже сегодня достаточно испил, и Бог знает из какой горькой чаши. Помоги мне, Робин, поедем.
И они двинулись по лесной просеке (дело было неподалеку от Шина). Сэр Роберт пришпорил коня, чтобы догнать леди Эссекс – она с кузеном Арунделем осталась в свите короля, чтобы сопроводить его во дворец в Ричмонде (тот самый, где испустила свой последний вздох Елизавета). Сэр Роберт выбрал момент, когда леди Эссекс осталась одна: ее кузен приотстал, заболтавшись с веселой леди Хэй.
Она обернулась посмотреть, кто там за ней скачет, и сначала побледнела, потом залилась краской – она узнала кавалера в зеленом. Попыталась улыбнуться, а затем, удивившись собственной смелости, произнесла:
– Вы преисполнились состраданием к моему одиночеству, сэр?
– Вы не нуждаетесь в сострадании, поскольку выбрали одиночество сами; кроме того, вы находитесь в самом блестящем обществе – в обществе самой себя. Я боюсь не быть принятым в такое великолепное общество.
– Тогда мы оба ошиблись в своих предположениях, сэр Роберт.
– Вы оказали мне честь, мадам, сохранив в памяти мое имя.
– Вы что же, полагали, что память моя недолговечна?
– Скорее, я считаю себя недостойным быть сохраненным в памяти, места в которой жаждут многие.
– Я вижу, вы преуспеваете в придворной галантности. – И в ее тоне послышалась нотка сожаления: она бы хотела, чтобы эта куртуазность в ухаживании была не игрой.
– Неужели я галантен с вами более, чем другие?
– К сожалению, нет.
– Почему же «к сожалению»?
– А разве вам приятно подражать обычному придворному тону?
– Мадам, я приму любой тон, но при условии, что зададите его вы.
– На мой вкус, вам бы куда больше подошли простота и искренность.
– О, если б я знал, что это такое! Я был воспитан при дворе, миледи.
– Неужели? – Она повернулась и взглянула на него. Удивление, прозвучавшее в голосе, удивление, мелькнувшее во взгляде, вызвали у него улыбку – в рыжеватой бородке блеснули белые крепкие зубы.
– А вы разве предполагали иное? – осведомился он. – Неужели я такой уж неотесанный мужлан, что вы и поверить в это не можете?
– Но принц Генри говорил… – И она осеклась, поняв свою оплошность.
– Ах! Принц Генри! – он вздохнул с притворной серьезностью. – Он мог представить меня вам хоть свинопасом: вы, вероятно, уже заметили, что он меня не любит. Но в этом нет ничего удивительного. Королевский дом разделился на две партии, и, служа королю, ты поневоле оскорбляешь его высочество. Никаких иных причин для обиды я не вижу.
Она промолчала. Еще дитя по опыту, она все же понимала, что у принца есть и другой повод для обиды, и повод этот, пусть и невольно, она дала сама.
Они некоторое время ехали в молчании. Часть кавалькады оторвалась далеко вперед, и сначала они ринулись вслед, но потом опустили поводья, поняв, что еще многие остались позади. И потому они оказались в середине, между авангардом и арьергардом, будто одни в этом лесу, среди деревьев и солнечных бликов на дороге и траве. Их охватило странное чувство – будто они вообще одни на свете (по правде говоря, графиня ощущала это острее). Наконец сэр Роберт заговорил:
– Ваша светлость прибыли в свите принца? Она слегка замешкалась с ответом.
– Я впервые участвовала в охоте на оленя, и то по просьбе моего кузена Тома.
– Тогда почему вы не вернулись вместе с принцем?
– Как – «почему»? Том же остался!
– И из-за этого вы отказались следовать своим желаниям?
– По-моему, вы слишком далеко зашли в своих предположениях, сэр Роберт, – сказала она с достоинством. – Я следую именно своим желаниям. Я – Говард, а преданность королю – в традициях нашей семьи.
Сэр Роберт улыбнулся про себя, вспомнив пару Говардов, которые отступили от традиций и лишились голов.
– Преданность, мадам, это долг. А я говорю о желаниях.
– Желания? – В ее глазах почему-то мелькнула печаль. – Женщина осуществляет свои желания, когда повинуется долгу , – и, пришпорив коня, она ускакала вперед; а он остался, так и не успев задать еще один вопрос.
Вскоре этот вопрос стал для него действительно важным: принц, который прежде старался не выказывать своей враждебности, начал искать поводы ее открыто продемонстрировать. Случай представился его высочеству через неделю, на теннисном корте Уайтхолла. Сэр Роберт и мистер Овербери играли в паре против лорда Монтгомери и сэра Генри Тренчарда, придворного из свиты принца.
Окна апартаментов лорда-камергера выходили на корт; и вот в одном из окон появилась группа дам, среди которых были супруга лорда-камергера и его дочь.
Победа досталась сэру Роберту легко. К концу партии в галерее над кортом появился принц Генри в сопровождении нескольких джентльменов. Заметив в окне леди Эссекс, его высочество ухватился за возможность, которую предлагала игра: с одной стороны, он хотел продемонстрировать ее светлости свою ловкость, с другой – поставить на место этого выскочку, который, похоже, начинал ей нравиться.
Печально наблюдать, как молодой человек, одаренный, умный и обычно благожелательно ко всем настроенный, воспламеняется злобным чувством, основа которого – ревность. И неопытность в любовных делах непременно подведет его.
Принц, уверенный в своем превосходстве, выступил вперед. Он и вправду закалил свои мышцы длительной и быстрой ходьбой, по праву гордился своими успехами в древнем искусстве стрельбы из лука и всегда был готов сразиться на теннисном корте, посоревноваться в метании копья или в верховой езде.
– Сэр Роберт, мне говорили, что вы – искусный теннисист. Не сыграете ли со мною?
Если само приглашение и удивило сэра Роберта, то холодный, враждебный тон, с каким оно было сделано, не оставлял сомнений в том, что предложение сделано вовсе не из любви к игре. Но поскольку от таких предложений не уклоняются, он покорно согласился.
– Всегда готов служить вашему высочеству.
