Пуритане - Кавано Джек (читать книги без сокращений .txt) 📗

Центральным входом служила южная арка. Она вела в большой зал, где устраивались балы, вечера и банкеты. Зал был длинным и просторным, с деревянным полом, так хорошо отполированным, что в нем отражалась драпировка стен. Стены украшали гобелены и картины художников-маринистов. Между пилястрами находились круглые медальоны, на которых было изображено голубое небо и пушистые облака. Зашедшему сюда гостю начинало казаться, что он совершает морское путешествие в погожий день.

Тяжелая дубовая двустворчатая дверь в восточной стене зала вела в любимую комнату адмирала — библиотеку. Здесь хранилось то, чем Амос Морган дорожил больше всего на свете: книги, памятные подарки королевы и коллекция оружия, в том числе и старая абордажная сабля, спасшая своему хозяину жизнь в бухте Сан-Хуан. В библиотеке Морган-холла стояли сочинения Цицерона [42], Ливия [43], Светония [44] и Диодора Сицилийского [45], «Травник» Джерарда [46], «Правитель» Элиота [47] и сонеты Сидни [48].

Двойные стеклянные двери в восточной стене через крытый переход вели в сад. В сухую, ясную погоду двери открывались, и библиотека наполнялась воздухом и солнцем — впрочем, и в дождь здесь хватало света: Морган-холл стал одним из первых домов в Англии со стеклянными окнами. Еще большей диковинкой были стеклянные двери. Редкий материал доставляли из Европы по баснословной цене. Толстые стеклянные пластины вставляли в свинцовые рамы, само стекло было мутным, и при закрытых дверях виднелись лишь нечеткие очертания предметов.

Личные покои Амоса Моргана находились наверху, в центральной части дома, и не имели окон и выхода на улицу. По всей длине здания шел коридор со стеклянными дверьми, которые вели на маленькие балкончики, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Адмирал частенько прохаживался по этому коридору с подзорной трубой, осматривая свои владения, — когда-то он так же обходил свое судно.

Морган-холл стал для адмирала тихой пристанью, а еще — тем местом, где время от времени — как того требовало его положение в обществе — Амос устраивал великолепные приемы. А в один прекрасный день, ко всеобщему удивлению и неожиданно для самого хозяина, Морган-холл превратился в приют для новобрачных.

Морган никогда не помышлял о женитьбе. Он был твердо уверен: мореплаватель не должен заводить семью, в противном случае жене придется ждать мужа месяцами, а то и годами. К женщинам он относился как типичный закоренелый холостяк: сдержанно и серьезно. Но Амос не учел того, что на свете существует любовь.

Ему посчастливилось познакомиться с Джорджианой Рейнольдс. Как говорил сам адмирал, это была настоящая мечта моряка — тропический рай, который неожиданно появился на горизонте его жизни.

Их встреча не была случайной. Будущих супругов свела королева Елизавета. Она всегда благоволила к адмиралу — скромному, доброму и бескорыстному; при дворе такие качества встречались нечасто. По ее высочайшему мнению, замечательный человек нуждался в хорошей жене. Недолго думая королева лично занялась поисками невесты. Остановив свой выбор на Джорджиане Рейнольдс, она едва не издала указ, обязывающий Амоса Моргана жениться на избранной ею девушке. Однако это оказалось лишним: адмирал и Джорджиана полюбили друг друга с первого взгляда.

Невеста была хороша, как солнечный день. Юная и скромная дочь английского аристократа стала для Амоса центром вселенной. Спустя два месяца после первой встречи влюбленные поженились. Никогда жизнь в Морган-холле не казалась такой восхитительной. Молодые люди любили книги и природу. Их дом был всегда открыт ветрам и солнцу. Каждый вечер счастливые супруги рука об руку прогуливались по парку.

Джорджиана стремилась познакомить своего любимого с самыми замечательными местами Британии. Адмирал с удивлением обнаружил, что разъезжать по родной стране с женой нравится ему куда больше, чем ходить в море. Зная о любви мужа к истории, Джорджиана задумала путешествие по историческим местам Англии. Они проехали страну от края до края и увидели форт Хаустидс и стену императора Адриана [49] на севере, Фоссуэй на юге, побывали в Стоунхендже [50] и на горе Скофелл [51]. Они странствовали целых пять месяцев, наслаждаясь супружеским счастьем. Но внезапно Джорджиана слегла в постель, и поездкам пришел конец. Жена Амоса ждала ребенка.

Адмирал не хотел заводить детей. Чем больше он думал о беременности своей супруги, тем меньше ему это нравилось. Он считал, что ребенок отнимет у него любовь и внимание Джорджианы. Амос понимал, что им руководят эгоистические соображения, но ничего не мог с собой поделать. Любимая жена стала для него смыслом жизни. Если в доме появится младенец, все изменится.

Что до Джорджианы, то в целом мире не было женщины счастливее. Мысль о ребенке приводила ее в восторг, и она стоически переносила беременность. Джорджиана знала о сомнениях адмирала, но она твердо верила, что когда малыш родится, муж его полюбит.

К сожалению, Джорджиана была из тех женщин, которым не дано благополучно произвести на свет ребенка. Беременность протекала тяжело. Спустя несколько месяцев сияющее выражение ее лица померкло. Когда пришло время рожать, она чувствовала себя слабой и больной.

Ее муки длились восемнадцать часов. Она корчилась и кричала, сжимая руку повивальной бабки и скрипя зубами от боли. Но дело не двигалось. Дважды пришлось менять мокрые простыни. Роженица совершенно обессилела. Как выразилась потом одна из женщин, присутствовавших при родах, бедняжка таяла, словно кусок мыла, которым моются без передышки. Но Джорджиана не сдавалась. Она должна была родить во что бы то ни стало.

Позже повитуха говорила, что при таких тяжелых родах мог выжить кто-то один: либо мать, либо дитя. По ее словам, Джорджиана отдала ребенку все свои силы, и, едва малыш появился на свет, молодой женщины не стало.

В жизни Амоса Моргана не было большего счастья, чем обретение Джорджианы, и горя страшнее, чем ее смерть. Уход любимой жены стал для него настоящим кораблекрушением.

Пытаясь забыться, адмирал вернулся в объятия своей первой любви — моря. Он нанял нянюшек и домашних учителей и препоручил сына их заботам. С двух месяцев и до совершеннолетия Перси видел отца в основном по праздникам и особым случаям. Немудрено, что между ними не было близости. Совершенно очевидным это стало тогда, когда Морган-младший выбрал невесту и привел ее в родительский дом.

Перси Морган женился на Эвелин Норт — на одной из тех самых Нортов. Женился не по любви. По правде сказать, между молодыми людьми не наблюдалось даже и намека на роман. Их союз стал браком по расчету, продуманным до мелочей и выгодным для обеих сторон. Адмирал — натура романтическая — не понимал и не одобрял выбора сына. И жених и невеста были честолюбивыми авантюристами, при этом каждый из них имел то, чего недоставало другому. Хотя Норты считались весьма состоятельными людьми, денежный поток, позволявший им жить безбедно, постепенно начал иссякать. Брак Эвелин Норт с единственным наследником Амоса Моргана пришелся как нельзя кстати. В свою очередь, Норты обладали тем, чего так страстно желал Перси, — они принадлежали к верхушке аристократии. Королева Елизавета скончалась, а ее преемник не знал отважного адмирала. Разумеется, Амос Морган по-прежнему пользовался уважением при дворе, только вот теперь в уважении сквозило вежливое отчуждение: его не признавали ровней. Вступая в брак, Перси попросту покупал титул Нортов.