Королевский фаворит - Феваль Поль Анри (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Пусть идут! — вскричал молодой человек, вынимая шпагу.
Раздался грубый стук в дверь.
— Есть ли другой выход? — спросил Балтазар у графини.
— Эта потайная дверь выходит в сад отеля.
— Надо бежать! — в третий раз повторил Балтазар.
Схватив Васконселлоса, он поднял его, как ребенка, и быстро унес, несмотря на его сопротивление.
По приказанию графини горничная Инессы не спеша отворила дверь. В комнату вошел Мануэль Антунец, офицер королевского патруля, в сопровождении своих солдат. Он оглядел кругом залу и, казалось, был очень озадачен, не найдя в ней Васконселлоса. В комнате была только Инесса, упавшая в обморок, священник и донна Химена Суза.
— Что вам угодно? — спросила последняя, сохранив твердый и бесстрашный вид.
— Вот приказ его величества короля, — сказал Антунец, развертывая пергамент, запечатанный печатью Альфонса VI.
— В доме Суза все приказы короля считаются священными, — отвечала графиня. — Исполняйте вашу обязанность, сеньор.
Антунец и его спутники нерешительно переглянулись.
— Сеньора, — начал нерешительно Антунец, — дело идет о вашем сыне, доне Симоне Васконселлосе… Приказ об изгнании…
— Моего сына нет здесь, сеньор.
— Нас опередили, — прошептал Антунец.
Досада возвратила ему его дерзость, на мгновение сдержанную присутствием графини; он надел шляпу и сел в кресло.
Священник приводил в чувство Инессу, которая, наконец, открыла глаза.
— Сеньор, — сказала графиня с презрительным спокойствием, — в доме моего покойного супруга слуг больше, чем достаточно для того, чтобы заставить вас стоять с непокрытой головой перед его вдовой, но, уважая в вас королевского посланного, я удаляюсь сама, вместо того, чтобы выгнать вас.
При этих словах донна Химена взяла за руку Инессу, которая поднялась, опираясь на руку священника, и все трое пошли из залы. Антунец дал им дойти до двери; но в ту минуту, как они готовы были скрыться, он встал, обнажил голову и обратился к графине с насмешливой почтительностью.
— Не дай Бог мне забыть мои обязанности относительно вас, благородная сеньора, но не уходите, умоляю вас, и, так как вы почитаете приказы короля, то не угодно ли вам будет прочитать еще один.
Сказав это, он подал другой пергамент, также запечатанный королевской печатью. Это был приказ донне Инессе Кадаваль выйти в течение месяца замуж за графа Кастельмелор-Суза.
Прочитав первые строки, донна Химена побледнела, когда же она дошла до имени своего старшего сына, то краска негодования бросилась ей в лицо.
— Да сохранит Бог короля, — сказала она, свертывая пергамент. — Я думаю, сеньор, что теперь ваши обязанности исчерпаны.
Антунец, подавленный этим спокойным достоинством, молча поклонился и вышел.
— Идите, дочь моя, идите, — сказала графиня Инессе. — Отец мой, следуйте за нею, я хочу остаться одна.
Графиня была бледнее смерти, она дрожала всем телом и бессознательно держалась за ручку кресла. Инесса и священник хотели остаться с нею, но она нахмурила брови и повелительным жестом указала им на дверь.
Когда, наконец, донна Химена осталась одна, две жгучие слезы покатились по ее щекам. Нетвердыми шагами она дошла до портрета Жуана Сузы и без сил опустилась перед ним на колени.
— Боже мой! — сказала она. — Сделай так, чтобы я ошибалась, устрой так, чтобы подозрение, терзающее мою душу, не имело другого основания, кроме беспричинного беспокойства матери! Но нет! О нет, оно слишком справедливо! Что-то недосказанное Васконселлосом, когда он хотел ускорить этот брак, его замешательство, когда я хотела расспросить его, все говорит мне, что Кастельмелор виновен! Симон не осмеливался сообщить мне о таком позоре, его великодушное сердце не позволило ему обвинить брата!.. Его брата! Твоего сына, Жуан Суза, — прибавила она, глядя на портрет. — Того, который носит твою благородную шпагу! Твой сын дурной брат и неблагородный дворянин!
Она встала и начала большими шагами ходить по комнате.
— Этот королевский приказ! — продолжала она. — Что делать? Ослушаться!.. Вдове Сузы ослушаться сына Иоанна Браганского! А между тем неужели же я должна лишить доли счастья на этом свете Васконселлоса, единственного остающегося у меня сына! Неужели я должна потерпеть, чтобы моя воспитанница была брошена в объятия недостойного?.. Еще сегодня утром они были так счастливы! Она так чиста, он так благороден! Их союз был бы так счастлив!.. Что делать, Боже мой! Сжалься надо мною!
Вдруг она остановилась; казалось, что молитва ее была услышана, потому что на ее бледном лице сверкнул радостный луч надежды.
— Королева! — сказала она. — Донна Луиза еще правит, донна Луиза носит корону, в ее руках государственная печать!
Этот приказ может быть отменен ею… Я брошусь к ногам королевы, которая любит меня и спасет нас!
Глава Х. ПРОБУЖДЕНИЕ КОРОЛЯ
На следующее утро у Асканио Макароне был готов план, над которым он размышлял и сообщил его Конти; тот остался доволен его идеей и щедро заплатил за нее. Затем падуанец оставил дворец и отправился в город, чтобы принять предварительные меры, необходимые для приведения в исполнение их замыслов.
— Ваше превосходительство, — сказал он, прощаясь с Конти, — будет, благодаря мне, супругом донны Инессы, и кроме того, герцогом Кадоваль, что сделает вас кузеном короля.
Позднее мы снова встретимся с падуанцем, и читатель узнает, в чем состоял его план.
А пока мы поприсутствуем при пробуждении его величества дона Альфонса VI, короля Португалии, который, сам того не подозревая, должен был играть большую роль в успехе замыслов коварного падуанца.
Соответственно португальскому этикету, в комнате, где спал король, кроме государя не было никого, но к спальне примыкала большая приемная, дверь в которую была постоянно открыта и в которой каждую ночь дежурили камергеры. Наружная дверь приемной была закрыта и по обе стороны ее стояло по караульному. Эта традиция была введена Иоанном IV, который подозревал, что испанцы намеревались его убить. За этой дверью была оружейная зала, караул в которой несли солдаты королевского патруля.
Альфонс VI спал, была еще ночь. Случаю было угодно, что в эту ночь дежурить должен был дон Педро Гунха, и Кастельмелор, его преемник, должен был заменить его. Молодой граф медленными шагами ходил взад и вперед по комнате. Он был бледен и взволнован, точно после долгой болезни. Была ли это радость от успеха или же раскаяние за свой поступок? Ни на одно мгновение сон не смежил его глаз. Его била лихорадка, и он размышлял вслух, как человек в бреду.
— Погоди судить меня, отец, — шептал он, бросая вокруг себя смущенные взгляды, — не осуждай меня, не выслушав. Я дал клятву, я помню это, и я сдержу ее! Не все ли тебе равно, каким способом я сделаю это? Ты сказал: храните короля, уничтожьте фаворита; ты видишь меня охраняющим короля, что же касается фаворита, то я уже победил его… И уничтожу окончательно… Хитрость, говоришь ты, есть оружие, недостойное дворянина? По-моему, лучшее оружие есть то, которое обеспечивает победу… Ты произносишь имя моего брата!..
Здесь Кастельмелор остановился и протянул вперед руки, как бы желая оттолкнуть неотвязчивое видение.
— Брат мой! — продолжал он. — Да, я отнимаю у него невесту, которую он любит, но я ему возвращу ее состояние… Клянусь в этом именем Создателя, когда я буду велик и могуществен, могущественнее всех, я призову Симона к себе, потому что я люблю его и хочу, чтобы со временем он был так близок к трону, что между им и троном был бы только один я. Неужели это не стоит любви женщины? Отец мой?!
— Кто смеет говорить в королевской приемной? — раздался вдруг сердитый и отрывистый голос Альфонса VI.
Кастельмелор мгновенно пришел в себя. Видение исчезло, но молодой граф был истерзан нравственно и физически.
— Гунха! — продолжал король. — Педро де Гунха, старый соня! Меня чуть не убили мавры, и ты будешь повешен, друг мой!
