Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Говорите, мисс Говард, — сказал Луи Наполеон, радуясь, что у него появилась возможность возвратить наконец англичанке многочисленные суммы денег, которые он у нее взял, и тем разорвать последние узы, связывающие его с ней. Он не мог угадать, как распорядится Софи, но, зная, какой гордый у нее характер, он должен был предположить, что она не возьмет обратно этих денег. — Говорите, я ручаюсь за то, что ваши распоряжения немедленно будут выполнены.
— Вы ручаетесь за это вашим императорским словом? — спросила Софи, внутренне торжествуя.
— Моим словом, — повторил Луи Наполеон с утвердительным поклоном.
— Ну, так пишите, господин Мокард: «На улице Сент-Антуан, № 10», — начала Софи, не сводя глаз с императора, который при этих словах выдал свое внутреннее волнение мрачным блеском глаз, — на втором этаже живет обедневшая благородная дама со своей дочерью, госпожа Монтихо, а также графиня Теба. Она — вдова испанского офицера и дочь торговца пряными кореньями Кирпатрика в Малаге». Пишите, пишите, Мокард, эти указания необходимы — «Я требую, чтобы господин Фульд вручил этой даме миллион, составляющий предмет нашего разговора». Вы делаете такое озабоченное лицо, ваше величество. Этот миллион по вашим расчетам должен достаться мне, так примите же мое уверение, что состояние мое составляет еще двойную, против упомянутой, сумму; и я могу поэтому позволить себе этот акт благотворительности.
— Одумайтесь, однако, мисс Говард, еще два таких каприза — и вы нищая, — сказал Луи Наполеон с резкой холодностью.
— Я считала этот миллион погибшим для меня, ваше величество, — ответила Софи, наслаждаясь этой местью за измену в ее любви. — Я трезво обдумала мое решение и остаюсь при нем. Господин Мокард, вы написали? Так позвольте мне листок, чтобы я могла прочесть его и для соблюдения всех формальностей подписаться под моим решением. Вот так, теперь поставьте ваше имя. Я закончила, ваше величество. Этот листок — моя квитанция, которую вы будете так добры сохранить, чтобы когда-нибудь не пришлось снова являться к вам с подобными требованиями. Прощайте, государь, навсегда. Теперь мы с вами рассчитались. — Софи слегка поклонилась Мокарду и, опустив вуаль, вышла из кабинета.
Император, ходил взад и вперед, стараясь, по-видимому, преодолеть свое волнение. Удалось это ему не сразу. После описанной сцены ничто уже не могло вызвать на его лице выражения, которое выдавало бы его мысли и чувства.
Мокард снова сел. Воцарилось тяжелое молчание. Наконец император, полностью успокоившись, подошел к столу.
— Нужно выполнить это распоряжение, как можно скорей, даже завтра. Возьмите у Фульда требуемую сумму денег и отправляйтесь к ювелиру Дюмону. Там вы купите какую-нибудь драгоценную вещицу ровно на эту сумму, потом немедленно отвезите ее на улицу Сент-Антуан, № 10 и скажите, что одна дама просила принять этот подарок. Таким образом устроится это дело, а теперь обратимся к нашим прерванным делам.
Луи Наполеон отдал несколько приказаний и только что собирался заставить секретаря отвечать на некоторые письма, как вошли министры со своими докладами.
В то время уже начались ссылки в Африку и Кайэну, почти каждую ночь привозили арестованных в Париж. Чтобы скрыть это, официальные журналы открыто объявляли, что правительство уничтожало Bagnos и отправляло галерных ссыльных в Кайэну.
Эти поезда из мнимых каторжников, стук деревянных башмаков которых горожане различали сквозь суматоху карнавала, вообще состояли из жертв Морни и Мопа. Они направлялись на медленную смерть в страну лихорадок, называемую Гвианой, главная гавань которой, была Кайэна. Ссыльные редко возвращались оттуда, потому что болота этой французской колонии пожирали их ежегодно тысячами.
Алжирские степи в сравнении с этим краем южной Америки были здоровым и пригодным для жизни местом. А каких мучений не испытали там ссыльные! Позднее мы покажем ужасные условия жизни в этих странах, когда будем провожать туда принца Камерата. В Париже уже не хватало места для арестованных, и их постоянно сажали на корабли и отправляли из Гавра в Кайэну. Начало империи было достойно ее заслуженного конца…
Но посмотрим, как Мокард выполнил поручение своего повелителя. Министр финансов Фульд отсчитал тайному императорскому секретарю большую сумму денег, занятую некогда императором у мисс Говард, после чего Мокард отправился к ювелиру Дюмону и велел показать драгоценные украшения. Он требовал все дороже и дороже и, наконец, Дюмон подал ему прекраснейшую и драгоценнейшую вещь своего магазина. Это был крест со множеством больших бриллиантов, каждый стоил несколько тысяч франков.
Чудесный случай! Мокард оценил этот крест как раз в миллион франков. Он не знал, что та, которой предназначался этот крест, отдала несколько лет назад точно такой же бриллиантовый крест Олимпио Агуадо с заветными словами.
Дюмон получил деньги и вручил уполномоченному императора бархатный ящичек. Мокард быстро сел в экипаж и отправился на улицу Сент-Антуан, № 10. Теперь следовала деликатнейшая часть его странного поручения: доставить и вручить драгоценный подарок.
Он приказал доложить о себе графине Евгении, и та, услышав имя доверенного секретаря Наполеона, подумала о необыкновенном поручении, о важном известии. Поэтому Мокард недолго дожидался в передней. Евгения с любезной улыбкой пригласила его в приемный зал и выразила удовольствие видеть его у себя.
— Как поживает император? — спросила графиня, предлагая Мокарду место напротив себя. Тот поклонился, слегка улыбнувшись.
— Его величество совершенно здоров и в прекрасном расположении духа. Графиня Теба непременно будет иметь случай убедиться в этом собственными глазами.
— Я уже давно не имела чести видеть императора, — печально сказала Евгения.
— Государственные дела, милостивая графиня, виноваты в этом, — ответил доверенный Луи Наполеона, хотя он прекрасно знал, что его повелитель разослал собственноручные письма ко многим дворам и что они — письма — заставляли его не показываться, но ведь он был хороший слуга своего господина.
— Ах эти несносные государственные дела, — сказала Евгения, как говорила когда-то Софи Говард, и вопросительно посмотрела на посланного императором, желая услышать, что он ей скажет.
— У меня странное поручение к вам, милостивая графиня, и я заранее должен просить у вас прощения, если вы будете изумлены. Позвольте мне приступить к делу без околичностей и соблаговолите видеть во мне только добросовестного исполнителя данных мне поручений.
— Вы пробуждаете мое любопытство, господин Мокард. Пожалуйста, говорите прямо.
Одна дама, очевидно, расположенная к вам, милостивая графиня, поручила мне доставить вам в доказательство ее внимания, которое, вероятно, не будет вам неприятно, потому что иначе я был бы невинной жертвой вашего гнева, — сказал Мокард, вставая и подавая бархатный лиловый футляр удивленной Евгении, невольно подумавшей, что существование этой дамы — простая выдумка, внушенная нежным желанием императора вручить ей этот подарок.
— Что это, господин Мокард? — спросила она с удивлением. — Что означает этот хорошенький ящичек с золотой отделкой?
— Это предмет моего поручения, милостивейшая графиня, от которого я освобождаюсь, благосклонно прося вас принять этот футляр.
— От дамы?..
— Вы, конечно, не истолкуете в дурную для меня сторону мое поручение по доставке вам этого ящика… Это мое искреннейшее желание.
— Я не хочу быть нескромной и выведывать у вас тайну. Передайте по назначению мою благодарность, господин Мокард. Я не считаю себя вправе не взять этого доказательства внимания ко мне, так любезно переданного вами. Примите же на себя труд так же хорошо передать мою благодарность.
Мокард обещал графине выполнить ее просьбу и поспешно удалился.
Оставшись в зале одна, Евгения открыла красивый, дорогой футляр. У нее вырвался сдавленный крик изумления… На мягком бархате она увидела бриллиантовый крест, точь-в-точь такой, какой она отдала дону Олимпио, как напоминание о том роковом часе, когда он осушал ее слезы, покрывая поцелуями щеки и прекрасную шею. Это напоминало ей сказанные в тот момент слова, почти забытые ею.
