Опасные пути - Хилтль Георг (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Боже мой! Боже мой! — прошептала она, и как бы от прикосновения волшебной палочки ее лицо вдруг страшно изменилось: она побледнела, задрожала и, казалось, вдруг постарела на десять лет. — Помогите!.. Умираю! — вскрикнула она, падая.
Ее положили на постель, позвали врача; он сомнительно пожал плечами. Нарочные полетели в Париж и в Версаль. По всему замку раздавались вопли:
— Герцогиня умирает!
Смертельный ужас овладел герцогом Орлеанским; он бросился на колени у постели своей супруги.
— О, Вы никогда не любили меня! — простонала страдалица. Ее губы дрожали, глаза закатились, на лице выступил пот.
Доктора Гефлен и Фагон нашли симптомы крайне подозрительными. Явился третий врач, Эспри; все трое решили, что герцогиня Орлеанская отравлена.
“Отравлена”… “Отравлена”… Эти слова встретили короля, примчавшегося из Парижа. Людовик задрожал, едва мог подняться по лестнице замка и боязливо прошел через ряд покоев. В комнате больной собрались ее муж-герцог, госпожа де Верг, де Лафайетт и врачи. Вслед за королем явились королева и маркиза Монтеспан.
С ужасом смотрел Людовик на лицо герцогини Генриетты, еще несколько часов тому назад такое прекрасное; теперь все оно покрылось глубокими морщинами, как будто эта прелестная женщина страдала уже много-много лет; кожа приняла зеленоватый оттенок, рот открылся, зубы страшно обнажились; все тело тряслось от озноба.
Король знаком подозвал доктора Эспри.
— Приказываю Вам ответить истинную правду — сказал он, — есть ли надежда?
— Нет, государь, — ответил Эспри, — пульс уже почти не бьется, конечности похолодели. Это — воля Божия. Герцогиня должна приготовиться: через несколько часов она переселится в иной мир.
Король приблизился к постели. Он любил Генриетту Орлеанскую, это было известно всему свету; но в этот миг он говорил только о потребностях души. Герцогиня была в полном сознании; она только от времени до времени забывалась на несколько минут. Наконец к постели приблизился маршал Граммон; она протянула ему влажную руку и прошептала:
— Прощайте, маршал! Вы теряете доброго друга.
— О, возможно ли? — рыдая, ответил маршал.
— Да, герцог, никто уже не спасет меня: я отравлена; меня убила человеческая злоба!
Король слышал эти слова, и у него мелькнула мысль, что, может быть, умирающая намеренно подчеркнула их. Он встал. Против него на низком табурете сидел его брат, Филипп Орлеанский. Большие глаза Людовика устремились на герцога; его проницательный взгляд и спрашивал, и грозил, но Филипп Орлеанский выдержал его.
Врачи испробовали всевозможные средства, однако все было напрасно. Королевская чета со слезами покинула комнату; Людовик поцеловал руку умирающей, еще так недавно оказавшей ему последнюю важную услугу.
Явился Кондон, духовник герцогини, и все вышли из комнаты. Генриетта исповедалась и причастилась. Потом ее соборовали, а затем она простилась со всеми. Ее глаза, созданные для того, чтобы очаровывать, в последний раз вспыхнули ярким светом, потом полузакрылись, и легкий хрип возвестил приближение смерти. Герцогиня крепко сжала распятие, которое все время держала в руках, и прижала его к холодным губам. Через минуту оно выпало из ее рук. Еще несколько конвульсивных движений, — затем наступил покой. Стройные члены вытянулись, что-то дрогнуло около прелестного рта… Генриетта Орлеанская перестала существовать.
Когда Людовик получил известие о кончине герцогини, он сказал маркизе Монтеспан:
— Яды опять пожирают свои жертвы; я велю произвести самое строгое расследование.
— Государь, итальянец был в Сэн-Клу, — прошептала маркиза, — я встретила его вечером, перед кончиной герцогини. Прикажите же арестовать товарища графа де Лозен.
Людовик вздрогнул.
— О, разумеется! Но если итальянец откроет какие-нибудь тайны? Если он… — король запнулся, — если он назовет лиц, причастных к смерти герцогини? Лиц, которые…
Король тщетно подыскивал слова.
— Поэтому-то, государь, итальянец и должен быть схвачен верными людьми, умеющими молчать. Не должно быть ни допроса, ни суда. Воспользуйтесь своей властью, государь, и пусть отравитель погибнет в Бастилии. Люди получше итальянца кончали свою жизнь в стенах мрачных казематов без суда! Зачем же щадить отравителя, который, может быть, навлечет несчастье еще и на других?
Король тяжело вздохнул.
— Вы говорите очень рассудительно, ясно и в моих интересах. Я прикажу схватить доктора Экзили; он должен исчезнуть с лица земли. Но также необходимо уничтожить лицо, причинившее все это зло; надо извлечь маркизу Бренвилье из стен монастыря; она наследовала это страшное искусство. Ах! — горестно воскликнул он, — если бы я только знал наверное! Если бы я мог со спокойным сердцем сказать: “Мой брат, герцог Орлеанский, неповинен в смерти своей супруги!”. Я помиловал бы участника в убийстве, если бы он дал мне эту уверенность!
— Позовите сержанта Дегрэ, государь, — посоветовала маркиза Монтеспан.
Людовик приказал дежурному камергеру послать за Дегрэ. Незадолго до того, как за ним пришли, видели, что в его квартире была дама под густой вуалью, но до этого никому не было дела; у сержанта были сношения с самым разнообразным народом. Закутанная дама была маркиза Монтеспан, в точности объяснившая сержанту, что он должен был доложить своему королю.
XIX
Колодец Плутона
Смерть герцогини Орлеанской не преминула возбудить страшное волнение. Король совещался с Манго, ла Рейни и министром полиции: они даже призывали Дегрэ. Парижане надеялись, что смерть герцогини повлечет за собой важные открытия. Король приказал провести сержанта Дегрэ к себе в кабинет и узнал от него, что маркиза Монтеспан не ошиблась: итальянец действительно был в саду Сэн-Клу. Для короля важнее всего было узнать: виновен ли его брат в отравлении герцогини, или невиновен? Всякого скандала следовало избежать.
Аптекарь Гюи Симон, стоявший во главе испытательной комиссии, исследовал цикорный настой, а затем и содержимое синей стеклянной бутылочки: в ней найден был сильный яд, аналогичный с препаратами, найденными в лаборатории Сэн-Круа. Затем явился Дегрэ со своими наблюдениями, и в результате у комиссии не осталось сомнения, что тщательно разыскиваемый Морель, бывший член страшного союза отравителей, влил отраву в принадлежавший герцогине флакон. Но казалось невероятным, чтобы этот мошенник действовал по собственному побуждению. При этом явились два вопроса: 1) кто поручил Морелю привести в исполнение ужасный план и 2) насколько был замешан в дело Экзили?
Ответ на второй вопрос возбуждал лишь любопытство короля: перед разоблачением первого вопроса он дрожал. Если судьи примутся за него, страшное открытие, которого так боялся король, уже перестанет быть тайной. Среди потомков Людовика Святого окажется отравитель, а потому итальянца следовало устранить. Дегрэ получил приказ во что бы то ни стало найти его и отправить в Бастилию; Мореля считали только орудием в чужих руках.
Маркиза Монтеспан со страхом следила за действиями сержанта, который должен был передать в ее руки опасного противника. Но итальянец, очевидно, прибег к помощи таинственных сил, так как все попытки найти его оставались тщетными. Маркиза Монтеспан делила свое время между своими придворными обязанностями и совещаниями с Дегрэ, который сообщил ей очень важную новость: однажды вечером к отцам иезуитам явился человек, желавший говорить с отцом Лашэз. Так как отца Лашэза не было в это время в монастыре, то незнакомец просил немедленно уведомить его, когда патер вернется из путешествия, говоря, что должен сделать святому отцу важные сообщения. Если Экзили хотел каяться перед иезуитом и при этом разоблачить тайны маркизы, то это создавало для нее огромную опасность. Отцы иезуиты и без того не одобряли связи короля с маркизой, и сообщения итальянца давали им в руки страшное оружие. Итальянец был опасен: он должен был быть вычеркнутым если не из списка живых, то, во всяком случае, из списка находящихся на свободе.
