Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Хаггард Генри Райдер (читать книги онлайн .txt) 📗
Фигура подвигалась все ближе, одежда висела на ней кровавыми лохмотьями, сотни ран покрывали ее тело и лицо. Я видел, что она умирает, но жизнь еще не покинула ее, и огонь ярости и ненависти горел в ее змеиных глазах.
— Да здравствует король! — воскликнула она.
— Молчи, лгунья! — ответил Чака. — Ты мертвая!
— Нет… еще, король! Я услыхала твой голос и голос этого пса, которого охотно отдала бы на съедение шакалам, и не хочу умереть, не сказав тебе несколько слов на прощанье. Я выследила его сегодня утром, пока еще была жива, теперь, когда я почти мертвая, я снова выслеживаю его. О король, он околдует тебя, верь мне, Чака, он и Нанди, мать твоя, и Балека, твоя жена. Вспомни меня, король, когда смертельное оружие в последний раз блеснет перед твоими глазами, А теперь прощай!
Старуха испустила дикий крик и повалилась мертвая на землю.
— Колдуньи упорно лгут и нехотя умирают! — небрежным голосом произнес Чака, отвернувшись от трупа. Но слова умирающей старухи запали в его душу, особенно то, что было сказано про Нанди и Балеку.
Они запали в сердце Чаки, подобно зернам, падающим в землю, взросли и со временем принесли плоды.
Так кончилось Великое Ингомбоко короля Чаки — величайшее Ингомбоко, когда-либо происходившее в Земле Зулу.
IX. Гибель Умслопогаса
После Великого Ингомбоко Чака приказал учредить постоянный надзор за своей матерью Нанди и женой Балекой, сестрой моей. Ему было доложено, что обе женщины тайком приходили в мою хижину, нянчили и целовали мальчика — одного из моих детей. Чака вспомнил предзнаменование колдуньи Нобелы, и в сердце его закралось подозрение.
Меня он не допрашивал и не считал способным на заговор. Тем не менее, вот что он предпринял — не сумею сказать, отец мой, нарочно или без умысла.
Чака послал меня с поручением к племени, живущему на берегу реки Понголы. Я должен был сосчитать скот, принадлежащий королю и порученный попечению этого народа, и дать королю отчет о приплоде.
Я низко склонился перед королем, сказав, что бегу, как собака, исполнять его приказание, и он дал мне с собой стражу. Затем я отправился домой проститься с моими женами и детьми. Дома я узнал, что жена моя Ананди, мать Мусы, тяжело занемогла. Странные вещи приходили ей в голову, она бредила ими вслух. Ее, несомненно, околдовал один из врагов моего дома. Однако остаться я не мог, а должен был идти исполнить поручение короля, о чем и сообщил жене моей, Макрофе, матери Нады и, как все думали, юноши Умслопогаса. Но когда я заговорил с Макрофой о своем уходе, она залилась горькими слезами и прижалась ко мне.
На мой вопрос, отчего она так плачет, Макрофа ответила, что на душе ее уже лежит тень несчастья, она уверена, что если я оставлю ее в краале короля, то по возвращении не найду больше в живых ни ее, ни Нады, ни Умслопогаса, любимого мною как сына.
Я старался успокоить жену, но чем больше я уговаривал, тем сильнее она рыдала, повторяя, что она совершенно уверена в том, что предчувствие ее не обманывает.
Тронутый ее слезами, я спросил ее совета, как нам быть; ее страх невольно сообщался и мне, подобно тому как тени ползут с долины на гору.
Она ответила так:
— Возьми меня с собой, дорогой супруг мой, дай мне уйти из этой проклятой страны, где само небо ниспосылает кровавый дождь, и позволь мне жить на моей родной стороне, пока не пройдет время страшного короля Чаки!
— Но как могу я это сделать? — спросил я жену. — Никто не смеет покинуть королевский крааль без разрешения на то самого короля!
— Муж может прогнать свою жену! — возразила Макрофа. — Король не вмешивается в отношения мужа и жены. Скажи мне, милый муж, что ты больше не любишь меня, что я не приношу детей и поэтому ты отсылаешь меня на родину. Со временем мы опять соединимся, если только будем еще живы!
— Хорошо, пусть будет по-твоему: уходи из крааля сегодня ночью вместе с Надой и Умслопогасом, а завтра утром встретишься со мной на берегу реки, и мы вместе продолжим путь. А там будь что будет, да сохранят нас духи отцов наших!
Мы обнялись, и Макрофа тайком вышла из крааля вместе с детьми. На рассвете я собрал людей, назначенных королем для сопровождения меня, и мы отправились в путь. Солнце было уже высоко, когда мы подошли к берегу реки. Макрофа ждала меня с детьми, как было условлено. Они встали при нашем приближении, но я успел взглянуть на жену, грозно нахмурив брови, что удержало ее от приветствия. Сопровождавшие меня воины с недоумением смотрели на нас.
— Я развелся с этой женщиной, — объяснил я им, — она увядшее дерево, негодная, старая ведьма; я взял ее с собой, чтобы отослать в Землю Свази, откуда она взята. Перестань реветь! — обратился я к Макрофе. — Мое решение неизменно!
— А что говорит на это король? — спросили люди.
— Я сам буду отвечать перед королем! — сказал я, и мы пошли дальше.
Теперь я должен рассказать, как мы лишились Умслопогаса, сына короля Чаки. В ту пору он был уже вполне взрослым юношей, крутого нрава, высокий и безумно храбрый для своих лет.
Итак, мы путешествовали семь дней. Путь лежал дальний. К ночи седьмого дня мы достигли горной местности. Здесь попадалось мало краалей, Чака разграбил их уже много лет тому назад. Тебе, может быть, знакома эта местность, отец мой? Там находится большая и необыкновенная гора, на которой водятся привидения, и зовут ее поэтому горой Призраков. Серая вершина ее заострена и своими очертаниями напоминает голову старухи. В этой дикой местности нам пришлось переночевать: быстро надвигалась темнота. Вскоре мы убедились, что в скалах вокруг нас много львов. Мы слышали их рев, и нам было очень страшно — всем, кроме Умслопогаса. Этот ничего не боялся. Мы окружили себя изгородью из веток терновника и приютились за нею, держа оружие наготове.
Скоро выглянула луна. Она была полная и светила так ярко, что мы видели все, что происходило далеко вокруг нас. На расстоянии шести полетов копья от того места, где мы сидели, была скала, а на вершине ее пещера. В этой пещере жили два льва с детенышами. Когда луна поднялась выше на небе, мы увидели, что львы вышли из логовища и остановились на краю скалы. Около них, точно котята, играли два львенка. Если бы не опасность нашего положения, можно было бы залюбоваться этой картиной.
— О Умслопогас, — сказала Нада, — я бы хотела иметь одного из этих зверьков вместо собаки!
Юноша рассмеялся и ответил:
— Если хочешь, я достану тебе одного из них, сестрица!
— Оставь, парень! — сказал я. — Человек не может взять львенка из логовища, не поплатившись за это жизнью!
— Однако это возможно! — ответил он, и разговор прекратился.
Когда молодые львы наигрались, мы увидели, что львица захватила их в пасть и отнесла в пещеру. Через минуту она снова вышла и вместе с самцом отправилась за добычей. Вскоре мы услышали их рев в некотором отдалении. Тогда мы сложили большой костер и спокойно легли спать внутри изгороди, теперь мы знали, что львы заняты охотой и ушли от нас далеко. Один Умслопогас не спал. Оказалось, что он решил исполнить желание Нады — достать маленького льва.
Когда все заснули, Умслопогас, как змея, выполз из-за терновой изгороди и с ассегаем направился ползком к подножию скалы, где находилось логовище льва. Затем он вскарабкался на скалу и, подойдя к пещере, стал ощупью пробираться в нее. Львята, услышав шум, подумали, что мать вернулась с пищей, и стали визжать и мурлыкать. Наконец Умслопогас дополз до того места, где лежали зверята, протянул руку и схватил одного из них. Другого он убил, потому что не мог бы унести обоих. Юноша очень торопился, сознавая, что должен успеть уйти до возвращения больших львов, и вернулся к изгороди, где мы лежали.
Начинало светать.
Я проснулся, поднялся с земли, оглянулся кругом. И что же? За колючей изгородью стоял Умслопогас и громко смеялся. В зубах он держал ассегай, с которого еще капала кровь, а в руках его барахтался молодой львенок. Он ухватил его одной рукой за шерсть на загривке, а другой — за задние лапы.
