Заговор Важных - д'Айон Жан (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

К концу трапезы все окончательно развеселились, и Луи вновь подумал о том, насколько настроение человека зависит от того, сыт он или голоден, замерз или согрелся.

Привратников засыпали вопросами, но те, отвыкнув много разговаривать за годы одиночества, отвечали кратко, медленно подыскивая слова.

— Велик ли лес?

— Да.

— Какова урожайность пахотных земель?

— На нашей памяти их не засевали никогда.

— А что на ферме?

— Она давно пустует.

— Где находится деревня Мерси?

— Ниже, по дороге, после моста. Крошечное поселение, где живут едва ли три десятка семей.

На многие вопросы они, увы, ответить не смогли.

После трапезы Никола, побывавший в каждом углу дома, повел хозяев осматривать новые владения. Спальни, куда поставили кровати, не отапливались по меньшей мере несколько десятилетий, и снизу стены покрылись плесенью, придававшей комнатам нежилой вид.

Центральная лестница, которую они успели рассмотреть из зала, где им подали трапезу, вела на третий этаж. Они поднялись, освещая себе дорогу двумя свечами в подсвечниках. Перед ними вытянулась темная и холодная анфилада из четырех или пяти сырых и тоже покрытых плесенью комнат. Изъеденная червями деревянная лестница соединяла третий этаж с просторным чердаком, где между трухлявыми стропилами гнездились птицы и просвечивали многочисленные дыры в крыше. С чердака можно было попасть на дозорный путь, проложенный поверх стены, окружавшей двор, и ведущий к башням.

Все это повергло Луи в уныние и дурное настроение. Разглядывая помещения и слушая пояснения слуг, он не обращал внимания на действия Жюли и заметил их только на чердаке.

С помощью Гофреди мадемуазель де Вивон измеряла шнуром помещения и переносила свои замеры на бумагу, которую держал Гийом Бувье. Никола держал свечи. И бумага, и мерный шнурок были извлечены из портфеля, всю дорогу лежавшего у девушки на коленях. Озадаченный Луи поинтересовался, что она делает.

— Я следую советам госпожи де Рамбуйе, — объяснила Жюли, — она дала мне инструменты, которыми пользуются архитекторы, и попросила снять точный план замка. По возвращении мы вместе с ней подробно все изучим и решим, как надо перестроить дом. Друзья маркизы, и в частности Франсуа Мансар, [24] обещали помочь нам, и мы сможем определить детали и стоимость необходимых работ.

Ага, подумал Луи, в отличие от меня Жюли вовсе не обескуражена. Заметно было, что она увлечена новой ролью архитектора, равно как и будущей хозяйки дома. Он почувствовал одновременно облегчение и досаду: мадемуазель де Вивон оказалась гораздо более решительной, чем он сам!

Осмотр чердака завершился. Они осмотрели все, что хотели, а помимо того, приближалась ночь, так что все отправились спать, не забыв подбросить побольше дров в камины.

Когда утром Луи проснулся, Жюли уже покинула свою комнату и в платье с подобранным подолом и теплом плаще поджидала его во дворе, готовая осматривать дом снаружи.

Наспех одевшись и не став завязывать черные банты на манжетах, Луи присоединился к возлюбленной. Дом и двор окружала глухая, осыпавшаяся во многих местах стена высотой около трех туазов; проложенная поверху дозорная тропа местами просела и обвалилась. По обеим сторонам ворот высились две квадратные башни, внутри которых все сгнило. Несколько покрытых грибком балок еще соединяли стены, прочерчивая прямыми линиями нависавшее над лишенными крыш башнями небо.

Первый этаж занимал огромный зал со сводчатым потолком: конюшню временно устроили там, где прежде располагались оружейная, службы и кухня. За несколько десятилетий без уборки все загрязнилось, в углу, за скрипучей дверью, заваленной обломками бочек, обнаружилась потайная винтовая лестница, которая вела в коридор за их комнатами. Дальше по ней можно было подняться на следующий этаж, на чердак и на крышу. Судя по всему, она служила черной лестницей для прислуги.

Пока Жюли и Луи бродили по дому, Никола и его отец, поднявшиеся так же рано, кормили лошадей. День обещал быть солнечным, на небе ни облачка, однако легкий ветерок принес с собой ледяной холод, и вскоре все вновь собрались на втором этаже, где в каминах жарко пылал огонь.

Когда проснулись родители Луи, был подан завтрак, состоявший из горячего супа, холодной баранины и варенья, после чего господа отправились осматривать окрестности.

Прогулка продолжалась четыре часа.

Обширные пахотные угодья с плодородной, но заросшей сорняками землей при надлежащем уходе сулили большие урожаи. Тропинка, вившаяся среди полей, вела в густой лес, где вплотную друг к другу росли величественные ели, огромные дубы, ясени и буки, свидетельствуя о том, что вырубка здесь не производилась по крайней мере лет сто. На земле виднелись многочисленные следы: ланей, кабанов, оленей и зайцев, по веткам прыгали стайки птиц.

На краю поля виднелась заброшенная ферма. Постройка сохранилась довольно неплохо, но внутри, разумеется, не осталось ничего: ни утвари, ни оконных рам, ни наличников, ни дверей…

В замок вернулись, чтобы подкрепиться и главным образом — отогреться. Вторую половину дня решено было посвятить знакомству с деревней Мерси, но для этого уже пришлось воспользоваться лошадьми и каретой: приближалась ночь, и времени было мало.

Деревня Мерси являла собой кучку деревянных и саманных хижин, только два дома стояли на каменном фундаменте. Здешнее население жило в ужасающей бедности. Тем не менее жаловаться обитателям Мерси не приходилось: их освободили от тальи, а подати, которые они должны были платить сеньору, оставались чистой формальностью, однако даже косвенные налоги вроде налога на соль или церковной десятины им были явно не под силу.

И еще кое в чем этим несчастным необычайно повезло, хотя сами они о своем везении вряд ли догадывались. Вот уже несколько десятилетий война обходила здешние края стороной, и о бедствиях войны — изнасилованных женщинах, порубленных на куски или брошенных в огонь мужчинах, изуродованных детях — они знали только понаслышке. Словом, обитатели Мерси жили почти счастливо, ибо умирали исключительно от голода, холода и болезней.

Луи зашел в каждую хижину, почти все они состояли из единственного помещения, где спали и люди, и домашние животные. Вся семья, как правило, теснилась на одной кровати с пологом, а иногда на чем-то вроде помоста, куда попадали с помощью приставной лестницы. Очаг посреди или в углу комнаты позволял готовить скудную пищу в единственном железном котелке.

Жюли хранила молчание. Ее юность прошла в Вивоне, она не раз сталкивалась с нищетой, царившей в деревне. Ее красивое лицо стало замкнутым и суровым. Почему, спрашивала она себя, крестьян вынуждают жить как скотов, в то время как при дворе процветают расточительство и роскошь?

Для Луи же столкновение с этой чудовищной нуждой деревенской жизни стало настоящим откровением. Жюли взяла его за руку и крепко стиснула ее. Луи понял. Он собрал вокруг себя людей, свободных от сбора хвороста или ухода за скотиной, и объявил:

— Друзья мои, я хочу заново отстроить замок. Не знаю, когда начнутся работы, но точно знаю, что мне понадобятся руки. Тем, кто придет ко мне работать, я буду платить по десять солей в день. Мне понадобятся каменщики, плотники и, конечно, несколько женщин, чтобы готовить еду, а затем и люди, чтобы расчищать поля. А чтобы отметить свое прибытие в Мерси, я на год освобождаю вас от всех податей, которые вы мне должны.

Крестьяне, большинство из которых, несмотря на холод, стояли босиком или в деревянных сабо на босу ногу, удовлетворенно зашептались. Десять солей равнялись пятидесяти — семидесяти ливрам в год, что было в три раза больше, чем зарабатывали они, возделывая свои скудные участки. Так, может, участь их действительно изменится в лучшую сторону?

Луи продолжал:

— Я не сразу поселюсь в замке, однако все, у кого есть жало бы, могут обращаться с ними к Юберу: он передаст мне ваши прошения, а я постараюсь вам помочь.