Враг Шарпа (ЛП) - Корнуэлл Бернард (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗

Хэйксвилл, хохоча, зашаркал вниз по лестнице:

– Сейчас я покажу вам одну из сучек, можете даже поговорить с ней. Но! – он ткнул пальцем в сторону жаровни. – Помните о байонетах. Я вырежу на ней чертовы буквы, даже если вы просто спросите, где ее держат. Ясно? Вы же не знаете, в какой из чертовых комнат их держат, а? Но хотите узнать, да? Так что не спрашивайте, черт возьми, или я разукрашу красотку. Вам понятно?

Офицеры кивнули. Хэйксвилл повернулся и махнул рукой человеку, стоявшему внизу, возле арки, куда уволокли первую женщину. Человек повернулся и позвал кого-то еще, не видимого сверху.

Шарп почувствовал, как напрягся Дюбретон при виде женщины, которую ввели во двор. На ней был длинный черный плащ, она шла медленно, аккуратно переступая через разбитые каналы; длинные золотые волосы растрепались. Ее охраняли двое, оба с примкнутыми штыками.

Хэйксвилл злорадно наблюдал за двумя офицерами:

– Выбрал эту специально для вас. Умеет говорить по-французски и по-английски. Верите ли, она англичанка, а замужем за жабой! – он усмехнулся.

Женщина остановилась в центре двора, и один из солдат подтолкнул ее, указывая вверх. Она взглянула на балкон, но не подала виду, что узнала мужа; он также не выказал никаких эмоций. Шарп понял, что оба они слишком горды, чтобы дать тюремщикам увидеть их чувства.

Хэйксвилл обернулся к офицерам:

– Ну же! Говорите!

– Мадам, – мягко произнес Дюбретон.

– Месье, – Шарп подумал, что в обычной жизни она очаровательна, но сейчас, когда ее усталое лицо было в тени, на нем явственно отразилась невыносимость заточения: она осунулась, скулы заострились. Она была стройной, как и ее муж, а говорила спокойно и с достоинством. Один из охранников знал французский, он внимательно слушал разговор.

Хэйксвилл, однако, разозлился:

– По-английски! По-английски говорите!

Дюбретон посмотрел на Шарпа, потом перевел взгляд на жену:

– Имею честь представить майора Ричарда Шарпа из английской армии.

Шарп поклонился и увидел, как она склонила голову в ответ, но слова ее потонули в громком кудахтаньи Хэйксвилла:

– Майор? Тебя сделали чертовым майором, Шарпи? Христос распятый! Они там, черт возьми, совсем с ума посходили! Майор! – Шарп не успел нашить на мундир майорские звезды, и Хэйксвилл до этой минуты не подозревал о его новом звании.

Мадам Дюбретон подняла глаза на Шарпа:

– Леди Фартингдейл будет рада узнать, что вы здесь, майор.

– Пожалуйста, передайте ей наилучшие пожелания от ее мужа, мадам. Надеюсь, с ней и с вами все в порядке.

Хэйксвилл ухмылялся. Шарп отчаянно пытался найти какие-то слова, которые подскажут этой женщине, что она должна дать им понять, где держат заложников. Он слишком увлекся мыслью о мести и слишком мало внимания уделил спасению этой и других женщин, но Хэйксвилл оказался прав: если не знать, в какой комнате или хотя бы в каком здании их прячут, все бесполезно. Но Шарп все не мог придумать, как достичь цели, не сказав ничего подозрительного, что позволит Хэйксвиллу исполнить свою угрозу и заклеймить жену Дюбретона.

Она медленно кивнула:

– С нами все в порядке, майор, и нам не причиняли боли.

– Рад слышать это, мадам.

Хэйксвилл перегнулся через балюстраду:

– Ты ведь счастлива здесь, не правда ли, дорогая? – он расхохотался. – Счастлива! Скажи, что счастлива!

Она едва удостоила его взглядом:

– У нас то жаркое веселье, то мертвый холод кельи [55], полковник.

– Ах! Как красиво говорит, будто птичка поет! – ухмыльнулся он, повернувшись к офицерам. – Удовлетворены?

– Нет, – резко ответил Дюбретон.

– А я вполне, – он махнул солдатам. – Увести ее!

Конвойные схватили ее за руки, потащили назад, и величавость ее позы исчезла. Она брыкалась, изворачивалась, отчаянно выкрикивая:

– Мертвый холод! Мертвый холод кельи!

– Уведите ее!

Шарп взглянул на Дюбретона, но его лицо по-прежнему ничего не выражало: казалось, страдания жены его не тронули. Француз молча смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, потом отвернулся к стене.

Когда офицеры вернулись в первый клуатр, на лицах стоявших рядом Харпера и Бигара отразилось облегчение. Дверь за ними закрылась, вдоль западной стены солдат больше не было. Пот-о-Фе, так и не покинувший кресла, обратился к Дюбретону по-французски. Закончив, он зачерпнул еще тушеного мяса из большого глиняного горшка.

Дюбретон обернулся к Шарпу:

– Он сказал ровно то, что уже сообщил этот мерзавец: мы заплатили за их добродетель, не больше. Придется возвращаться с пустыми руками.

Пот-о-Фе улыбнулся, когда полковник закончил, проглотил то, что было во рту, махнул солдатам, преграждавшим выход из монастыря, очистить дорогу и отсалютовал офицерам ложкой:

– Идите-идите.

Дюбретон переглянулся с Шарпом, но тот не двинулся с места, только снял с плеча винтовку и взвел курок: оставалось еще одно не доделанное дело, одна не досказанная фраза. Шарп знал, что смысла в этом нет, но попытаться стоило. Оглядев выстроившихся вдоль стены людей в красных мундирах, он повысил голос:

– У меня для вас сообщение. Все, кто здесь сейчас находится, умрут. Кроме тех, кто сдастся! – они смеялись ему в лицо, выкрикивали оскорбления, но голос Шарпа, не раз звучавший на плацу, перекрыл возникший шум. – Вы должны появиться у наших застав не позднее Нового года. Помните! До Нового года! Иначе! – и он спустил курок.

Это был выстрел наудачу, но все получилось так, как хотел Шарп: он просто не мог уйти, не отомстив немного этому сборищу отбросов. Это был выстрел с бедра, но расстояние было настолько мало, а цель – настолько велика, что он не мог промахнуться. Пуля, неистово вращаясь, расколола несчастный горшок, и Пот-о-Фе взвизгнул от боли, когда горячий мясной соус выплеснулся на его жирные ляжки. Толстяк дернулся на стуле, потерял равновесие и рухнул на мраморные плиты. Солдаты замолчали. Шарп оглядел строй:

– До Нового года!

Он ударил прикладом о камни, сунул руку в патронташ, достал патрон и быстрыми отточенными движениями перезарядил винтовку у всех на глазах: скусил пулю, засыпал на полку порох, щелкнул крышкой затвора, высыпал оставшийся порох в дуло, послав туда же пыж, потом выплюнул пулю в промасленный клочок кожи, который, накручиваясь на нарезку в стволе, делал винтовку Бейкера самым точным стрелковым оружием. Он проделал это быстро, не глядя, но на него были устремлены глаза десятков людей. Резким движением шомпола Шарп дослал пулю в ствол, почувствовав, как она коснулась семи спиральных бороздок, сунул шомпол в медные ушки – и винтовка была заряжена.

– Сержант!

– Сэр!

– Что ты сделаешь с этими ублюдками первым же утром Нового года?

– Убью их, сэр! – радостно и уверенно воскликнул Харпер.

Дюбретон улыбнулся и мягко произнес, не сводя глаз с Пот-о-Фе, все еще пытавшегося подняться; две девушки помогали ему встать:

– Это было опасно, друг мой. Они могли открыть ответный огонь.

– Они боятся сержантов, – таких сержантов любой испугается.

– Идемте, майор?

За стенами монастыря собралась толпа – мужчины, женщины, дети. Они выкрикивали оскорбления в лицо офицерам, но как только появились два дюжих сержанта с оружием наизготовку, крики смолкли. Гиганты спустились по ступеням и оттеснили толпу. Похоже, Харпер и Бигар нравились друг другу, хотя оба были поражены наличию на белом свете второго такого силача. Шарпу оставалось только надеяться, что им не придется встретиться на поле боя.

– Майор? – Дюбретон, стоя на верхней ступеньке, натягивал тонкие кожаные перчатки.

– Сэр?

– Вы собираетесь освободить заложников? – голос был тихим, хотя враги все равно не смогли бы его подслушать.

– Если это вообще возможно, сэр. А вы?

Дюбретон пожал плечами:

– Это место гораздо дальше от наших позиций, чем от ваших. Вам будет легче добраться, – он криво усмехнулся, подразумевая многочисленные партизанские засады, подстерегавшие французов в северных горах, и поправил перчатки. – Нам понадобится целый кавалерийский полк, чтобы добраться хотя бы к подножию перевала. Если вы попытаетесь, майор, могу я попросить кое о чем?