Гавань измены (ЛП) - О'Брайан Патрик (список книг .txt) 📗

— Это другой случай, тогда мы играли с джентльменами из Гемпшира: и я хотел, чтобы Баббингтон тебя увел. Никогда не мог до тебя донести, насколько серьезно мы в Англии относимся к этой игре. Тем не менее, расскажи мне еще разок, прошу. Каков принцип работы колокола?

— Он прекрасен в своей простоте! Представь себе, усеченный конус без днища с прочным стеклянным иллюминатором в верхней части. Его днищем вниз аккуратно опускают в море, и пассажир этого удобнейшего колокола с комфортом сидит на скамье, размещенной немного выше нижнего края, наслаждаясь светом, падающим на него из верхнего иллюминатора, и упивается чудесами бездны. Ты можешь возразить, что по мере погружения колокола воздух в нем сжимается, и вода поднимается, — сказал Стивен, подняв руку, — и в обычных обстоятельствах это абсолютно верно, так что на тридцати трех футах колокол бы наполовину заполнился. Но тебе также следует представить утяжеленную бочку с отверстием в днище и с другим — в верхней крышке. И в верхнее отверстие вставлен кожаный шланг, герметичный, водонепроницаемый кожаный шланг, хорошенько промазанный маслом и воском, а нижнее — открыто, чтобы вода могла поступать в бочку, пока та погружается.

— И что же в этой бочке хорошего?

— А ты что, не понимаешь? Она снабжает колокол воздухом.

— Вовсе нет. Воздух уже убежал через твой кожаный шланг.

Это замечание поразило Стивена до немоты. Он открыл рот, потом закрыл его и в течение нескольких минут, пока вытянутая лодка быстро мчалась мимо кораблей и лодочек Великой гавани, с величественной громадой Трех городов впереди, Валлеттой за кормой и высоким голубым небом над головой, он ломал голову над проблемой.

Затем лицо его прояснилось, снова приняв восторженное выражение.

— Ну конечно, конечно, что я за тупица! — воскликнул он. — Я совсем забыл сказать, что кожаный шланг удерживается грузом ниже нижнего отверстия бочки. Он остается внизу во время спуска бочки — вот в чем вся суть — человек в колоколе берет шланг, втягивает внутрь и поднимает. Как только он поднимает его над поверхностью воды в колоколе, сжатый воздух с огромной силой устремляется в колокол, обновляя атмосферу и выдавливая воду из колокола. Затем человек подает сигнал, и эту бочку поднимают, а другую опускают. Доктор Галлей говорил — и это, Джек, его точные слова, — подача воздуха столь быстра, и его столько, что он сам был одним из пятерых, пробывших в колоколе на дне моря на глубине девяти или десяти морских сажень на протяжении свыше полутора часов и без каких-либо негативных последствий.

— Пять человек! — воскликнул Джек. — Бог мой, это наверняка весьма громоздкая штука. Каковы же его размеры?

— Хм, — у меня весьма скромный колокол, скорее даже небольшой колокольчик. Сомневаюсь, что ты в него поместишься.

— Сколько он весит?

— Разумеется, я не помню точную цифру, но очень мало — едва достаточно, чтобы погружаться, и погружаться медленно. Видишь вон ту птицу, почти прямо впереди, на возвышении примерно в тридцать пять градусов? Полагаю, это хэнги. Говорят, что она обитает только на этом острове.

Было ясно, что экипаж «Дромадера» уже привык к доктору Мэтьюрину: они спустили трап, как только дайса поравнялась с кораблем, и когда доктор с трудом карабкался вверх, два крепких моряка подхватили его за руки и перенесли через поручни.

Они явно привязались к нему, поскольку, несмотря на более важные и неотложные задачи, уже подготовили колокол и все принадлежности, и шкипер в сопровождении парочки членов экипажа (все они лыбились), повел гостей вперед, чтобы взглянуть на посылку.

— Вот он, — сказал капитан, кивая на главный люк, — всё готово к погружению.

— Вы видите, сэр, я до буквы следовал инструкциям доктора Галлея: вот шпринт, привязанный к топу мачты, вот поручни, чтобы перенести его через борт, а вот здесь Джо немного натер бронзу, чтобы эта штуковина не выглядела ерундовой.

Штуковина и в самом деле едва ли выглядела ерундовой. Широкое бронзовое кольцо, окаймляющее иллюминатор на вершине колокола, было свыше ярда в диаметре и взирало на них, как огромный выжидающий глаз веселого простодушного бога. Джек вернул этот взгляд с упавшим сердцем.

— Он кажется довольно большим в этом замкнутом пространстве, — заметил Стивен. — Но это оптический обман. Когда его достанут, ты увидишь, что он довольно невелик.

— Три фута пять дюймов в верхней части, пять футов в нижней, восемь футов высотой, — с большим удовлетворением произнес шкипер. — Объем примерно шестьдесят кубических футов, а вес — тридцать девять английских центнеров и сколько-то фунтов.

Джек намеревался отвести друга в сторонку и сказать ему наедине, что так не пойдет, что это приспособление нужно оставить на берегу или отправить домой, что Джек не вчера родился, и его нельзя вот так просто поставить пред свершившимся фактом, но столь шокирующие цифры так сильно поразили его, что он воскликнул:

— Боже, спаси! Пять футов в поперечнике, восемь футов в высоту — около двух тонн весом! Как только ты мог вообще предположить, что на палубе фрегата найдется место для столь громоздкой штуковины? — при этих словах улыбающиеся лица вокруг помрачнели и приняли отстраненное выражение, и Джек ощутил сильнейшее неодобрение: дромадеровцы явно заняли сторону Стивена.

— Честно говоря, — стал оправдываться Стивен, — я заказал его, когда ты командовал «Вустером».

— Но даже на семидесятичетырехпушечнике, где его хранить?

Стивен предложил, что его можно разместить на юте, где колокол сразу будет готов к спуску, или подвесить его там, перебросив через борт, если только корабль не задействован в бою.

— Полуют, полуют... — начал Джек, но не было времени описывать кошмарный эффект парусящих двух тонн, вынесенных настолько далеко в корму и так высоко от центра тяжести, и он продолжил мысль иначе, — но нет уже никакого линейного корабля, мы говорим о фрегате, к тому же фрегате небольшом. И да будет мне позволено заметить, что еще не построено фрегата, у которого есть полуют.

— Хм, а что тогда скажешь об удобном небольшом местечке между фок-мачтой и носовым ограждением?

— Две тонны прямо на носу, вдавливая фрегат в волну? Это будет хватка дьявола: сразу срежет два узла в крутой бейдевинд. Кроме того, есть еще грота-штаг, знаешь ли, и оттяжки, а ещё как быть с якорями? Нет-нет, доктор, я извиняюсь, но так не пойдет. Сожалею, но тебе следовало бы сообщить обо всем раньше, я бы сразу возразил — сразу бы сказал, что так не получится даже на линейном корабле, за исключением, возможно, корабля первого ранга, где, может, найдется для него местечко на шлюпочных блоках.

— Но это же модель доктора Галлея, — упавшим голосом произнес Стивен.

— Но с другой стороны, — продолжил Джек с фальшивой жизнерадостностью, — подумай, каким благом станет размещение на берегу! Потерянные канаты, якоря... Я уверен, что адмирал порта время от времени станет одалживать тебе плоскодонную баржу, чтобы осматривать дно.

— Я со своей стороны тоже питаю глубокую признательность к доктору Галлею всякий раз, когда определяю высоту звезд, — добавил шкипер «Дромадера».

— Все моряки должны быть признательны доктору Галлею, — подтвердил его помощник, и это, видимо, отражало мнение всех присутствующих на борту.

— Ну, сэр, — сказал шкипер, обращаясь к Стивену с видом явного сострадания, — что мне делать с вашим бедным колоколом — с бедным колоколом доктора Галлея? Сгрузить его на берег как есть или разобрать на части и сложить в трюме, пока вы не решите, как с ним быть? Я должен что-то сделать, чтобы очистить люк, и очень-очень быстро. Видите ли, лихтеры отчалят, как только казначей верфи доберется до Адмиралтейской бухты. Вон он, около «Эдинбурга», болтает с капитаном.

— Прошу, разберите его на части, капитан, если это не слишком трудоемко, — попросил Стивен, — у меня есть на Мальте друзья, на чью преданность, думаю, я смогу положиться.

— Никаких проблем, сэр. Дюжина болтов, и всё готово, делов-то.