Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир (книги онлайн полные версии txt) 📗
К тому же, у нее немилосердно сосало под ложечкой, и девушка разумела, что если нынче не подкрепится, ей не хватит сил для осуществления мстительных замыслов.
Впрочем, о полноценной трапезе она могла лишь мечтать. Пары ломтей черствого хлеба да кусочка вяленой говядины Надире едва хватило, чтобы утолить голод, терзавший ее с прошедшей ночи.
Поскольку все деньги воительницы похител вероломный Сопля, ей приходилось расплачиваться с придорожными кабатчиками за еду украшениями своего наряда. Изначально их было негусто, и в конце недельного пути на восток у мстительницы не осталось ни серебряных пуговиц, ни застежек.
Единственным предметом, с коим дочь Валибея не пожелала расстаться, была пряжка пояса, не дававшего распахиваться ее кафтану. При любых обстоятельствах Надира чтила заповеди Пророка и не могла позволить себе ходить в неопрятном виде.
Христианин расходовал бы в пути средства экономнее, покупая более дешевую, чем говядина или баранина, свинину. Но истовая мусульманка Надира предпочитала голод вкушению мяса нечистого животного и соглашалась только на баранью похлебку.
Немудрено, что вскоре ее запасы ценного металла иссякли, и все, что оставалось девушке, это растягивать как можно дольше остатки солонины, купленной на последней стоянке.
Будь у Надиры лук и стрелы, она поправила бы свои дела охотой. Но поскольку все оружие воительницы было украдено, об этом можно было лишь мечтать.
Другой человек на ее месте отчаялся бы, но Дочь Валибея, унаследовавшая гордый нрав своего родителя, не впадала в уныние. Свято веря в помощь Аллаха, Надира ждала чуда…
И чудо не замедлило произойти. На какой-то миг ей почудилось, что она слышит доносящуюся из зарослей тюркскую речь. Дочь Валибея тряхнула головой, отгоняя наваждение.
Встретить в сих краях собрата-мусульманина было столь же невозможно, как остановить рукой ход солнца в небе, и Надира решила, что бредит от голода и усталости.
Но прислушавшись к долетавшим до нее звукам, девушка поняла, что не обманулась, приняв за беседу соплеменников шум листвы под ветром.
Влекомая любопытством, она сошла с коня и двинулась в сторону, откуда звучали голоса. По мере ее приближения к зарослям звуки тюркской речи становились все отчетливее, и, вслушиваясь в них, Надира воспрянула духом.
Но чувство осторожности помешало девушке с ходу открыться землякам. Ими могли оказаться степные разбойники, грабившие правоверных столь же охотно, сколь и гяуров.
Не желая подвергать жизнь напрасному риску, Дочь Валибея решила сперва присмотреться к путникам. Неслышно ступая, она подошла к их лагерю и, осторожно раздвинув ветви, выглянула из-за кустов.
Увиденное ее не разочаровало. Три молодца, трапезничавшие посреди зарослей дрока, едва ли походили на лиходеев. Ухоженная внешность и добротное платье, скорее, выдавали в них принадлежность к купеческому сословию.
Несмотря на то, что они были наряжены в одинаковые плащи из верблюжьей шерсти, Надира сразу выделила среди них господина.
Красивый младой муж с серыми глазами и русой бородкой не превосходил своих спутников мощью телосложения. Но по тому, как слушались его чернобородые крепыши, хлопотавшие у костра, было видно, что он здесь — главный.
Старшинство в нем выдавала и дорогая персидская сабля в сафьяновых ножнах, привязанная шелковыми шнурами к поясу странника. Его подручные также были вооружены саблями, но их турецкие «киличи» по легкости и красоте отделки не шли ни в какое сравнение с изящным клинком предводителя.
Впрочем, дочь Валибея недолго разглядывала снаряжение путников. Над огнем на вертеле истекал жиром и покрывался румяной корочкой детеныш косули, пойманный незнакомцами где-то поблизости. Глядя на него, Надира, не вкушавшая горячей снеди уже третьи сутки, сходила с ума от вожделения.
Аромат жаркого мутил ее разум, наполняя слюной рот девушки, заставляя мучительно сжиматься ее утробу. Казалось еще мгновение, и она не сможет удержаться от соблазна выйти к костру.
Но тихий шорох, раздавшийся в десяти шагах от нее, заставил мстительницу на время забыть о голоде. Обернувшись, она узрела четыре темные фигуры, крадущиеся сквозь заросли в сторону пирующих тюрок.
Закутанные в бурые плащи, пришельцы были едва видны среди пожухлой осенней листвы, однако наметанный глаз Надиры различал каждый их шаг.
Едва ли гости явились с мирными намерениями. Под их мешковатым нарядом угадывались изгибы луков и колчанов, полных стрел. Очевидно, они охотились на купца и его слуг.
Распри «неверных» мало заботили дочь Валибея, и сражайся меж собой христиане, она бы равнодушно проследовала мимо побоища. Но Надира не могла оставаться а стороне, сознавая угрозу для жизни единоверцев.
Совесть подсказывала ей, что нужно остановить татей, и дочь Валибея лихорадочно обдумывала, как это сделать. Будь у нее лук и стрелы или хотя бы сабля, Надира первой напала бы на убийц.
Однако ныне она могла противопоставить недругам лишь метательный нож. Смекалка подсказывала единственный способ помешать вражеской затее — сколь нежданный для татей, столь рискованный для нее самой!
Хоть здравый смысл и твердил, что, пав в схватке с неведомым врагом, она не отомстит московиту, дочь Валибея не могла отступать. Вытащив из-за голенища нож, Надира неслышно двинулась за убийцами.
Не подозревая о ее приближении, тати затаились на границе леса, откуда хорошо просматривался стан путников. В считанные мгновения они извлекли из-под плащей короткие охотничьи луки и стрелы.
У Надиры оставлись считанные мгновения на то, чтобы им помешать. Перед глазами девушки на земле лежала толстая ветка, сломанная у основания. Надире вспомнилось, как подобным орудием ее оглушил Сопля. Что ж, пришло время воспользоваться приобретенным опытом…
Первый из татей, собиравшийся спустить с тетивы стрелу, рухнул ниц, получив удар по затылку. Его товарищ обернулся, с ходу обнажая саблю, но тут же сдавленно захрипел, встретив животом самодельную дубинку Надиры.
Третий лиходей направил лук на дочь Валибея, но Надира заслонилась от него телом оглушенного разбойника, принявшего спиной смертоносную стрелу.
Четвертый недруг с яростным воплем сбросил с себя плащ и, к великому изумлению девушки, расстегнул пояс. Спустя миг она поняла, для чего…
Еще в детстве Надире приходилось слышать об индийских мечах «уруми», настолько гибких, что их можно обернуть вокруг талии. Именно такой меч был скрыт в поясе незнакомца.
Быстрым, как молния, движением противник Надиры выдернул его из поясного ремня и, взметнув над головой, ринулся к девушке. Преломившаяся от удара дубинка не могла служить ей защитой, и, отбросив ее, мстительница схватилась за нож.
Она знала, что если нападающий увернется от броска, ее уже ничто не спасет. Но выбора у дочери Валибея не было.
Перехватив нож за острие, Надира метнула его в татя. Аллах не дал ей промахнуться. Бросок был настолько резким, что враг не сумел уйти от него, и клинок девушки вошел ему в сердце.
Не добежав до Надиры двух шагов, противник пал на колени.
— Аллах акбар! — прохрипел он, глядя в глаза Надиры безумным, пылающим взором.
Дочь Валибея невольно вздрогнула. Она ожидала от врага чего угодно, но только не сего. Надире в голову не могло придти, что она сразила мусульманина…
Но времени на осмысление случившегося у нее не было. Двое уцелевших татей уже выхватили из ножен сабли. Подняв с земли меч убитого врага, Надира приготовилась защищаться.
Однако скрестить клинок с убийцами ей не пришлось. Заслышав звуки битвы, кипевшей в зарослях, трапезничающие тюрки пришли ей на помощь. Зайдя в тыл нападавшим, они обрушили на врага мощь своих ударов.
В считанные мгновения с татями было покончено. Проскользнув меж дерущихся, старший из тюрок полоснул обоих недругов саблей по ногам, повергая их наземь. Его подручные довершили дело своими широкими клинками.
— Кто будешь, благородная госпожа? — обратился к Надире глава победителей по-турецки, утирая пучком листьев кровь с клинка. — Поведай, кому мы обязаны своим спасением!
