Расколотое королевство (ЛП) - Эйтчесон Джеймс (версия книг .txt) 📗
Болезненный спазм стиснул мои внутренности, но я не остановился и даже не замедлил шаг. И ни разу не оглянулся назад.
Мы свернули на север, следуя неровной дорогой в направлении города Стратуна, который лежал на пути в Шрусбери. Солнце поднялось над лесами, покрывающими восточные холмы, прогнало из долин туман и согрело землю. День обещал быть жарким. Не чувствовалось ни одного дуновения ветерка, способного пригнать облако для защиты от солнца. Очень скоро мое лицо начал заливать пот, и мне пришлось снять и шлем и капюшон. Большинство норманнов стригло волосы по французской моде, коротко обрезая их над ушами и выбривая затылок, но в прошлом году я решил, что мне нравится более длинная прическа. Теперь я носил длинные волосы, хотя и не такие длинные, как у англичан, потому что у меня не было ни малейшего желания быть похожим ни на одного из них. Однако теперь, длинные пряди липли к шее, и когда я провел рукой по волосам, моя ладонь оказалась влажной.
Я ехал рядом с Робертом во главе колонны, а наш отряд, разбившись на пары, тройки и четверки, следовал на небольшом расстоянии за нами. Сначала мы выслали вперед разведчиков на случай засады, но примерно через час выехали на открытую местность с пшеничными полями по одну сторону дороги и просторными пастбищами по другую. Если кто-то и попытается напасть на нас здесь, мы сможем увидеть их издалека.
У меня за спиной рассмеялся Серло: хорошо знакомый хриплый хохот. Он и все остальные, кажется, были довольны обществом рыцарей Роберта: хороший знак для людей, которым в скором времени, возможно, придется идти в бой плечом к плечу или скакать вместе на стену валлийских щитов.
— ФитцОсборн будет рад снова принять твои услуги, — заметил Роберт.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что он обращается ко мне. С момента, когда мы покинули Эрнфорд, он не промолвил ни слова, хотя усадьба осталась уже в нескольких милях позади.
— ФитцОсборн, милорд?
— Конечно. — Он с улыбкой хлопнул меня по плечу. — В конце концов, это ведь ты тот герой, который захватил ворота Эофервика и впустил в город армию короля Гийома. Именно ты сделал возможной ту победу.
Странно, Бартвалд сказал мне то же самое. Тем не менее, мне было трудно поверить, что мои поступки оценивались так высоко.
— И сам ФитцОсборн тоже так думает? — поинтересовался я, бросая на Роберта язвительный взгляд.
— Наверное, нет, — ответил он. — Но так говорят многие люди. Твоя слава растет, Танкред.
При этих словах я не мог не рассмеяться. Многие рыцари мечтают о военных трофеях, золоте, серебре и мече с украшенной драгоценными камнями рукоятью, но больше всего они жаждут славы: ведь когда мы умрем, и наши души покинут бренный мир, это единственное, что останется на земле после нас. Мы стремились стать героями легенд, песен о боях, в которых мы сражались, о врагах, убитых нами и подвигах, которые мы совершили; песен, которые будут долго петь у костров и в королевских палатах по всему христианскому миру. Песен, которые проживут много веков, подобно истории о рыцаре Роланде и его печальной кончине при Ронсевале. [7]
Я не был исключением. Но вместе с тем очень хорошо понимал, что на поле битвы репутация человека не стоит ничего. Единственное, что имело значение, это сила его меча и руки. Хотя я готов был признать, что если сказки о моих подвигах заставят моих врагов уважать меня, то я готов был признать их пользу.
— Я уверен, что Беатрис будет рада видеть тебя, — сказал Роберт. — Должно быть, прошло много времени с тех пор, когда вы виделись в последний раз.
При упоминании имени его сестры я с удивлением повернулся к нему.
— Беатрис?
Я не думал о ней больше и почти не вспоминал. В прошлом году я был призвал ее отцом на службу для ее защиты и благополучно сопроводил ее в Лондон. Там мы разделили наш единственный поцелуй, первую ласку женщины, которую я испытал после смерти Освинн. По правде говоря, Беатрис была одной из причин, по которой я принес клятву Роберту, а не стал искать применения своему мечу в другом месте, потому что лелеял глупую надежду когда-нибудь увидеть ее снова.
Однако, после подавления прошлогоднего восстания она вернулась в Нормандию, а я уехал в Эрнфорд, и медленно, почти незаметно память о ней поблекла в моем сердце. Я встретил Леофрун и позабыл о Беатрис. Забыл до сегодняшнего дня.
Конечно, Роберт не знал ничего о наших отношениях. Он считал меня своим верным другом и паладином своей сестры, и я был уверен, что она не упомянула о нашем свидании ни одной живой душе.
— Она едет вместе с отрядом ФитцОсборна, — сказал Роберт. — Они должны были выступить вчера утром. Возможно, сейчас она уже ждет нас в Шрусбери. Я хотел сказать тебе раньше, но со всем, что случилось вчера, просто выпало из памяти. Почему, как ты думаешь, я лично доставил тебе вызов, а не поручил это одному из людей ФитцОсборна? Она единственная причина, по которой я оказался на границе Валлийской марки.
Я предполагал, что он посещал некоторых из своих вассалов, живущих в этих местах, и не догадывался, что его поездка касается личных дел.
— Что вы имеете в виду, милорд?
— Она снова выйдет замуж, по крайней мере, мы надеемся.
При этих словах я почувствовал острую боль в сердце, тем более неожиданную, что я не мог понять ее причины. Не любовь, не ревность, нечто другое, имени чему я не знал.
— Замуж? — переспросил я. — За кого?
Я возблагодарил Бога за то, что Роберт смотрел прямо перед собой и не заметил моего смятения.
— За сына ФитцОсборна, — сказал он. — Я сопровождал Беатрис в Херефорд и вел переговоры, чтобы укрепить связь между нашими Домами.
У ФитцОсборна было несколько сыновей, но я не мог вспомнить их лиц, хотя раньше наверняка пересекался с ними. Тем не менее, я не мог не понимать, что этот брак станет основой мощного альянса, потому что ФитцОсборн властвовал над большей частью юга и запада королевства, а Мале были одной из сильнейших благородных семей на востоке и севере.
— Когда?
— Не в ближайшее время, — ответил Роберт. — Едва мы прибыли, как пришла весть, что неприятель собирает силы за пределами Вала Оффы. Я в частном порядке переговорил с ФитцОсборном, и он дал свое предварительное согласие на брак, хотя официальные договоренности еще не были сделаны. Думаю, пока Уэльс угрожает королевству, говорить о свадьбе преждевременно.
Я не знал, что сказать, даже не понимал, что чувствую. Мысль о ее предстоящем браке легла мне на сердце тяжким камнем, что несказанно меня удивило. Я не видел ее больше года, и в течение всего этого времени даже не догадывался о глубине моих собственных чувств. Я слишком хорошо помнил тот момент, когда ее губы оторвались от моего рта, и она вывернулась из моих объятий, словно испытав внезапный стыд. В последующие месяцы я часто вспоминал эту сцену, так что забвение принесло мне в некотором роде облегчение.
— А что насчет тебя? — спросил Роберт, вырывая меня из моих мыслей. — Тебе пора подумать о жене, чтобы дать жизнь сыновьям и продолжить свой род.
— У меня есть Леофрун.
— Я не это имею в виду, — сказал он. — У нас всех есть потребности, и я не вижу ничего постыдного в их удовлетворении. Однако, как бы ни было тебе приятно ее общество, она вряд ли годится в жены благородному человеку.
— Она моя женщина.
По какой-то причине я испытал потребность защитить ее, хотя признавал истину его слов. Даже если ребенок Леофрун окажется мальчиком, он не сможет стать моим наследником, потому что родится ублюдком.
Роберт безразлично пожал плечами.
— Впрочем, это не мое дело.
— Я женат на своем мече, — сказал я. — Сейчас этого для меня достаточно.
Хотя это было совсем не так. Как только слова покинули мои губы, я сразу почувствовал их ложь. Сколько бы я ни заботился о Леофрун, в глубине своего сердца я все еще тосковал по другой женщине, которая была мертва уже больше года. А потом была Беатрис, которая с первой нашей встречи одновременно притягивала и отталкивала меня. Чем ближе мы подъезжали к Шрусбери, чем ближе я становился к ней, тем больше я беспокоился. Нам предстояло в первый раз встретиться после того поцелуя, когда наши пути разошлись так далеко, когда так многое изменилось.