Мускат утешения (ЛП) - О'Брайан Патрик (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Это была складная и хорошо продуманная приветственная речь, произносимая с той доброжелательностью, что часто преобладает на собраниях. Однако она слегка не соответствовала настроению моряков, а слушатели Раффлза, привычные обедать гораздо раньше, были голодны, вспотели от жары и ужасно хотели пить, несмотря на дождь, промочивший по дороге их плащи. Любая речь сейчас казалась им чересчур длинной. Гости не выказывали недовольства, но и не проявляли особого внимания, а когда Рид побледнел, губернатор резко закруглил спич, выбросив несколько пунктов, и предложил выпить за их счастливое возвращение ледяного крюшона из кларета, который в этом климате считался наиболее полезным напитком для инвалидов и молодых людей.
Блюда сменялись одно за другим и постепенно, благодаря естественной доброжелательности и гостеприимству миссис Раффлз, а также прохладному ветерку, последовавшему за дождём, к гостям возвращалось хорошее настроение. Просто удивительно, как много способны съесть инвалиды и молодые люди, и как легко оказалось убедить их немного отдохнуть при появлении признаков усталости.
До портвейна дотянула совсем небольшая компания, ещё меньшая присоединилась к миссис Раффлз и двум другим леди за кофе и чаем, а до прогулки в библиотеку вместе с губернатором добрались только Джек, Стивен и Филдинг. Джек уже выразил благодарность, самую сердечную благодарность за доброту Раффлза, предложившего ему нидерландское судно «Гелекхейд», и теперь губернатор передал папку с планами этого корабля — бок, корпус, полуширота и прочие измерения и схемы. Всё это моряки с профессиональным вниманием изучали, когда Ахмед внёс ботанические образцы, сбереженные во время их последнего плавания. Прежде чем развернуть пакет, Стивен сделал для Раффлза краткий обзор о Кумае, этом втором Эдеме, об его орангутангах, долгопятах и древесных землеройках.
— Если бы я мог надеяться на двухнедельную передышку, то завтра бы туда отправился, — сказал Раффлз. — Визит вежливости к султану в подтверждение союза послужил бы прекрасным предлогом, а прибытие из Коломбо шлюпа «Пловер» в конце месяца придало бы мне достаточно пышности. Вы даже не представляете, как тяжела даже вполовину меньшая ноша. Ява и подчинённые ей территории населены огромной популяцией раджей, султанов и крупных феодалов, и все они имеют склонность к отцеубийствам, братоубийствам и государственным переворотам. Кроме того, существует вражда между яванцами, мадурцами, обычными малайцами, разумеется, а также калангами, бадавцами, амбойнцами, бугисами, индусами, армянами и всеми прочими. Все ненавидят друг друга, но готовы сплотиться против китайцев, и даже самый незначительный бунт может распространиться с необычайной скоростью. — Губернатор внимательно поглядел на свёрток. — Не желаете ли нож?
— Думаю, я и так могу справиться с этим узлом, — ответил Стивен и подцепил узел клыком. — Моряки терпеть не могут наблюдать, как режут шнур, верёвку или даже нить, — добавил он сдавленным голосом. — Ну вот, получилось. Итак, первый пакет — это довольно–таки беспорядочная коллекция, составленная из того, что растёт в переулке за домом ван Бюрена. Уверен, большая часть вам знакома.
— Наверняка не всё, — ответил Раффлз и, раскладывая растения в две кучки, добавил: — Этим вечером зайдёт один человек, который хорошо разбирается в эпифитных растениях. Джейкоб Соуэрби. Он публиковался в «Научных трудах» и рекомендован мне на должность государственного натуралиста. Я встречался и с парой других, но… Вот это, — Раффлз поднял увядший объект, разобраться с которым смог бы только искушённый ботаник, — такого я никогда прежде не видел, даже ничего похожего.
— Ваше превосходительство, — вмешался его секретарь, — Майор Бушель просит вас прибыть на китайский рынок — там проблема, требующая вашего немедленного присутствия. Капитан Уэст уже вызвал караул, на случай, если вы сочтёте нужным пойти. И мистер Соуэрби здесь.
— Прошу прощения, — сказал губернатор Стивену, а потом обратился к секретарю: — Очень хорошо, мистер Эйкерс. Я отправляюсь к Львиному двору. Попросите мистера Соуэрби принять мои извинения, я надеюсь вернуться через полчаса. Вы также можете встретиться с ним, — добавил он, уже от дальней двери.
Вошёл мистер Соуэрби — высокий худой человек лет сорока. По напряжённому выражению лица ясно было, что он нервничает, а по его первым словам — что беспокойство придало ему воинственности.
Стивен поклонился и сказал:
— Мистер Соуэрби, я полагаю? Моё имя Мэтьюрин.
— Вы, кажется, ботаник? — спросил Соуэрби, бросив взгляд на образцы растений.
— Я вряд ли могу называться ботаником, — отвечал Стивен, — хотя опубликовал небольшую работу по цветковым растениям Верхней Оссори.
— Значит, натуралист?
— Думаю, я с полным правом могу называться натуралистом, — сказал Стивен.
Некоторое время Соуэрби не отвечал, только сидел, грызя ногти. Стивен понимал, что этот человек считает его соперником, однако Соуэрби вёл себя так нелюбезно, что Стивен не стал его разуверять. Наконец, глядя на свои обкусанные ногти, Соуэрби произнес:
— На цветковые растения Оссори хватило бы очень маленькой книжки. Ведь Оссори — это в Ирландии, а со всей этой страной разобраться большого труда не составит, может, за исключением самых низких форм жизни в болотах. Я там бывал. Я там бывал, и, хотя мне говорили о скудности тех мест, я был изумлён, узнав сколь на самом деле там убоги и флора, и фауна, и население.
— Ну что вы. Не каждый остров может похвастаться наличием земляничного дерева и плосконосых плавунчиков.
— Не каждый остров может похвастаться наличием исландского мха или такими толпами одичалых босоногих детишек даже в столице. Чрезвычайная скудность…
Хотя скудность, о которой говорил Соуэрби, в данном случае относилась к птицам — ни дятлов, ни сорокопутов, ни соловьёв — его слова внезапно заставили Стивена осознать последствия банкротства Смита и Клоуза, что добавило свежую струю к уже бурлившим непростым ощущениям. Он не собирался показывать, насколько его задели и оскорбили рассуждения Соуэрби, но трудно было выдержать сравнение Тринити–колледжа в Дублине «с его тесными комнатками для студентов» с роскошными площадями «моего Тринити в Кембридже, который сам по себе лишь часть гораздо более крупного университета, и в таком же масштабе соотносится разница между двумя островами». А выслушивать длинную тираду о «позорных событиях 1798 года, когда многочисленные банды изменников поднялись против их истинного государя, сожгли пасторский дом дядюшки и украли трёх его коров», сохраняя внешнее самообладание, оказалось почти невозможно — как и заявление, что подобная нищета и невежество всегда царили в этом несчастном, управляемом священниками сообществе, и всегда будут, до тех пор, пока эти люди цепляются за своё римско–католическое суеверие.
— О, губернатор, — отвлекся Стивен, повернувшись к открывающейся двери и входящему Раффлзу. На лице последнего читалось: «миссия выполнена», — вы как раз вовремя, услышать, как я сокрушу… не оппонента, но, скорее, собеседника исключительно удачной цитатой, которая как раз мне пришла на ум. Мистер Соуэрби утверждает, что ирландцы всегда были бедными и невежественными. Я настаиваю, что так было не всегда и поддерживаю свое утверждение не нашими собственными хрониками, такими как «Анналы четырех мастеров» (их можно счесть предвзятыми), а чисто английским авторитетным источником, самим Бедой Почтенным, да благословит его Господь. «В году 664, — пишет он в «Церковной истории», — внезапная чума, — по–ирландски мы ее зовем «Buidhe Connail», «желтой чумой», — вначале обезлюдила южные области Британии, а затем обрушилась на Нортумбрийскую провинцию, производя повсюду ужасные опустошения и поразив великое множество народа… Не менее она навредила и острову Ирландия, куда многие знатные англы и простолюдины, — Стивен откашлялся и продолжил, — куда многие знатные англы и простолюдины уехали изучать божественные науки или жить более воздержанной жизнью. Ирландцы с радостью принимали их всех, делились с ними насущной своей пищей и снабжали их книгами для чтения и наставлениями».
