Изгнанник из Спарты - Йерби Фрэнк (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Илиарх занес было волосатую руку, намереваясь выбить из илота дерзость вместе с зубами, но рука зависла в воздухе. Илиарх быстро придвинулся поближе и вгляделся в неподвижное лицо юноши.
– Клянусь Аполлоном! – прошептал он. – Собака не лжет. Это действительно прекрасный Аристон! Эй, Имфикл! Иксион! Фебал! Фегей! Готовьте копья и щит!
Приказание было исполнено молниеносно: спартанцев специально учили сооружать такие носилки. Щит прикреплялся к двум копьям. Начальник стражи постелил на него свой кроваво-красный гиматий: спартанцы часто носили красные плащи, чтобы враги не видели их ран и не приободрялись. А затем стражники бережно положили Аристона на носилки лицом вниз.
– Старайтесь не слишком его трясти, о мои господа, – попросил илот, – а то клинок вонзится глубже и отнимет у него жизнь.
Что-то в голосе Тала заставило илиарха вглядеться в его лицо попристальней. Но тут Аристон открыл рот, и его вырвало сгустками крови.
– Дионис, отец мой! – простонал юноша. – Мне больно! Больно! Я страдаю!..
Тал поспешно нагнулся к раненому.
– Держись, сынок, – прошептал он. – Скоро тебе окажут помощь, скоро…
И снова илиарх посмотрел на рыжебородого Тала, но теперь он переводил взгляд с его лица на лицо мальчика и обратно. Медленно, медленно…
– Клянусь Менелаем, отцом всех рогоносцев, – буркнул он. – Я готов поклясться… но нет… об этом жутко даже подумать…
Он возвысил голос и крикнул:
– Марш вперед, живо!
Но гоплит, державший носилки спереди, вопросительно уставился на него. В Спарте было много лечебниц. А он был простым солдатом и не умел читать мысли начальства.
– Куда идти, господин? – спросил гоплит.
– Осел! – рявкнул илиарх. – Мул, сын мула! Конечно же, к велшсому Полору! Или ты думаешь, я понесу сына нашего полководца к какому-нибудь занюханному лека-ришке? Давай-давай, поднимай копыта, пошевеливайся!
Стражники понесли мальчика по извилистым, узким улочкам Спарты, вымощенным булыжником, и наконец добрались до района Фенодамас, что в переводе означает «сдерживание смерти». Именно там обитал лекарь Полор. В центре площади Тал увидел храм Асклепия, бога медицины. Здесь все свидетельствовало о том, что квартал посвящен искусству врачевания. Повсюду стояли статуи: Аполлона Алексикакоса – Аполлона, прогоняющего хвори, Пеона, врачевателя богов, Гигеи, богини здоровья. Панацеи, избавляющей от всех болезней, и даже богини мудрости Афины Паллады, хотя спартанцы теперь редко возносили ей молитвы, ведь считалось, что она покровительствует афинянам. Перед самым входом красовалась массивная статуя кентавра Хирона, который, как гласит легенда, обучил Асклепия секретам медицины. Мускулистое человеческое тело почти незаметно переходило в туловище могучего жеребца.
– Все лекари вылезли из задницы этого старого коня, – хмыкнул один из гоплитов. – Сколько людей они угробили!
– Заткнись, дурак! – рявкнул илиарх, но сказал он это довольно беззлобно. Он был погружен в наблюдение за Талом и успевал еще разглядывать вывески над дверями, сообщавшие о том, какой лекарь, целитель, приходящий на дом, или травник тут обитает. Были в этом квартале и лавки, где изготовлялись стелы, таблички, в которых богов молили об исцелении, и анатемы – их приносили в жертву богам после выздоровления. На нескольких табличках стояли названия лечебниц самых знаменитых врачей, и илиарху показалось, что Тал смотрел на них особенно внимательно.
«Нет! – подумал илиарх. – Не может быть! Илот, умеющий читать? Это противоестественно. И все же…»
Но тут они подошли к дому Полора, и Тал остановился, не дожидаясь, пока кто-нибудь проронит хоть слово. Начальник стражи горестно покачал головой в шлеме. Сильный, приятного вида илот начинал ему нравиться. Было ясно, что в юности Тал тоже отличался красотой… наверное он был красив не меньше, чем юноша, неподвижно ле– жащий на щите. Жалко… Ведь илот – человек конченый. Он, Орхомен, илиарх десятой илы городских стражников, обязан выдать его криптее. Появись у илотов такой вождь – они добьются очень многого! Даже факт спасения сына великого Теламона говорил о железной выдержке и хитрости илота…
Орхомен подался вперед и еще раз вгляделся в лицо Тала. Может, рыжебородый скот сам заколол мальчика, чтобы попытаться инсценировать его спасение, выторговать себе свободу? Или…
Но тут илиарх увидел глаза Тала, увидел, с какой отеческой, тоскливой нежностью глядит илот на раненого юношу. Нет! Орхомен вновь в смятении выпрямился. Его зрение, инстинкт, ум подсказывали ему то, что он не в силах был принять. Это слишком ужасно! Илот – и дочь одного из знатнейших спартанских семейств? Илот – и жена спартанского полководца? Нет! Во имя всех мрачных, жутких хтонических божеств, этого просто не может быть!
Они внесли Аристона в помещение лечебницы и положили на пол. Девушка-рабыня медленно, неохотно – пока ее не кольнули в задницу копьем и у нее не пробудилось уважение к военным людям – пошла будить спящего господина.
Лекарь явился, дрожа от ярости. При виде его сердце Тала ушло в пятки. Ибо лекарь был очень, очень стар. Руки его дрожали, а голос срывался на фальцет.
– Как вы смеете! – пропищал он. – Будить меня из-за того, что одного из ваших вооруженных болванов ранили в пьяной драке?! Наверняка из-за какой-нибудь шлюхи! Убирайтесь отсюда все! Там, дальше по нашей улице живет лекарь, который вполне справится с этой задачей! Я не принимаю…
– Тихо, лекаришка! – рявкнул Орхомен. – Придержи свой заплетающийся от старости язык, если хочешь сохранить его. Юноша очень знатен, хотя это сейчас неважно. Важно то, что врачей, нарушающих обет, данный Аскле-пию, или клятву Гиппократа, ждет суровое наказание! Юноша уже у берегов Стикса. Твой долг – спасти его. Вот и приступай! Иначе…
Старик остановился.
– Ладно, – сказал он. – Но мои услуги дорого стоят, илиарх. Я вынужден тебя об этом предупредить. Кто возьмет на себя бремя расходов на жертвоприношения? А я считаю их необходимыми. Разве может лекарь кого-нибудь вылечить без благословения богов? Придется принести огромное количество жертв Аполлону Алексикакосу и Пеону, Гигее и Панацее, кентавру Хирону и Афине Палладе. И самому Асклепию! Вполне может статься, что еще кого-нибудь я упустил. О боги! Я ведь действительно кого-то забыл. Так у нас ничего не выйдет. Боги страшно гневаются, если о них забывают. Дайте подумать… дайте подумать… кто же…
– Телесфор, – подсказал илот Тал.
И опять Орхомен удивленно воззрился на рыжебородого раба. Телесфор, прекраснейший юноша, помогавший Асклепию врачевать, был одной из самых загадочных фигур среди богов-целителей. Если он вообще мог считаться богом, многие с этим не соглашались. О Телесфоре знали только весьма образованные люди. Все, все с этим илотом было не так! Его голос, произношение, его…
– Да-да, Телесфор! – пискнул доктор. – Я знал, что забыл кого-то! Скажи, илиарх, кто заплатит за это?
– Не ломай свою слабую голову, старик, – сказал Орхомен. -Лучше подумай, кто оплатит твои похороны и жертвоприношения, если мальчик умрет, пока ты со мной споришь. Ибо отец его Теламон, глава совета старейшин, главный полководец и командующий флотом, позаботится о том, чтобы ты умер медленной и очень страшной смертью. Ты меня слышишь? За работу, лекаришка!
Лицо Полора побелело как полотно. Руки еще сильнее задрожали. Тал бросил на Орхомена умоляющий взгляд.
– Да, ты прав, илот, – пробормотал илиарх. – Боюсь, я перегнул палку и напугал старого шарлатана так, что он стал вообще ни на что не годен.
Орхомен повернулся к дряхлому лекарю и сказал гораздо ласковей:
– Однако я уверен, что если ты спасешь юношу, то можешь получить столько золота, сколько весишь сам или весит он, смотря кто тяжелее. А это по меньшей мере два таланта, Полор! Что ты об этом думаешь?
Слова илиарха подействовали на врача чудесным образом. На пятьдесят четвертый год после битвы при Фермопилах (спартанцы, как и прочие эллины, вели отсчет времени по каким-нибудь знаменательным датам) официальными деньгами полиса по-прежнему считались большие, похожие на колеса телеги, железные монеты, хитроумно придуманные Ликургом в целях борьбы с алчностью: ведь монеты были слишком тяжелы и огромны, чтобы унести их далеко, и не имели особой ценности, так что их незачем было копить. Однако любовь к роскоши, постепенно прокрадывающаяся в души людей и в конце концов погубившая всю Элладу, сыны которой оказались не в силах совладать с варварскими племенами, начала покорять и суровую Спарту. Наперекор законам Ликурга все жители умудрились раздобыть хотя бы пару унций запрещенного серебра или золота. А в таланте содержалась почти тысяча унций (если быть совсем точным – девятьсот двенадцать). Получив два таланта, лекарь стал бы богат, как Крез… По крайней мере, ему так казалось.
