Рыцарь Грааля - Андреева Юлия Игоревна (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Перекрестившись и быстро протараторив молитву своему любимому святому, Пейре дотронулся до струн.
Нежная мелодия, тонкая, словно звуки пробуждающейся природы, теплая, точно первая ласка матери, излилась из-под гибких пальцев юного музыканта и поплыла по залу. Пейре украсил песню Рюделя, придав ей невиданную до этого глубину и совершенство. Так что сам автор, поначалу смешавшись, запел тише обычного. В конце концов, очарованный и околдованный неземным звучанием своей песни, принц запел в полную силу. Песня Джауфре летела легкой голубицей под своды зала, отзываясь в чувствительных сердцах рыцарей и дам, которые со слезами умиления на глазах взирали на стройную фигурку юного музыканта, его горделивую осанку, белый лен одежды и золотые, словно у ангела, волосы.
Текст песни, как мы уже говорили, был прост и примитивен, и что еще хуже – поэт то и дело путался с рифмами и терял только что обретенный ритм. Искусство Пейре сделало огрехи поэзии Рюделя незаметными, превращая явные минусы в блистательные плюсы. Так что, когда мелодия истекла, подобно последним кружевам лунного света или исчезающей в воздухе радуге, в зале поднялась настоящая буря.
Пейре поднял глаза и встретился со все понимающим взглядом Бертрана. Молча они поприветствовали друг друга.
Пока хозяева турнира совещались, кому из трубадуров присудить победу, герольды выкликали их имена, доводя зал до исступления.
«Если победителем назовут принца – Бертран будет повержен!» – подумал Пейре, и от этой мысли ему сделалось плохо.
Рожер-Тайлефер поднялся со своего места и еще раз попросил совета у благородного собрания, кого же следует назвать победителем? Лучники уже начали успокаивать первых драчунов, желающих с помощью силы доказать правоту своего суждения о выступающих.
Наконец решение сложного вопроса было возложено на королеву турнира поэтов прошлого года – на прекрасную донью Бланку, которая своей властью увенчала славой обоих рыцарей. Чем положила конец вспыхнувшей было ссоры.
– Было бы непростительно с нашей стороны, наградив одного из этих трубадуров, лишить права выступления во втором туре другого, – весело и звонко произнесла она. – И главное, лишить почтеннейшую публику радости еще раз за сегодняшний день услышать столь великолепных певцов.
Но прежде чем отшумели последние восторженные возгласы, благородный Рюдель взял слово. Улыбнувшись собранию, он подошел к Пейре и, обняв его за плечи, произнес:
– Будет несправедливым, благородные рыцари и прекрасные дамы, участники турнира, если я, забрав себе все лавры, обойду стороной молодого человека, которому во многой степени я обязан сегодняшней победой. Поэтому, дабы никто и никогда не смог обвинить меня в черной неблагодарности, я осмелюсь представить собранию великолепного трубадура, юного и прекрасного певца любви Пейре Видаля, который хоть и не был записан для участия в этом турнире, не менее прочих достоин здесь находиться. Поэтому я прошу благородных хозяев замка позволить моему другу Пейре Видалю занять мое место на этом турнире. Сам же я готов устраниться и взирать на его победы со смирением и радостью, ибо продолжать участие в турнире без инструмента для меня равнозначно выйти пешим против конного противника, – он развел руками. – Пейре Видаль не имел счастья родиться в дворянском семействе, и поэтому он надеется выиграть этот турнир, чтобы получить посвящение в рыцари из рук самой прекрасной королевы турнира, которую мне когда-либо приходилось лицезреть в своей жизни, – он поклонился раскрасневшейся от комплемента Бланке. – Я же, в свою очередь, благословляю его на этот поединок и обещаю всячески способствовать его судьбе в дальнейшем.
– Позвольте и мне просить за Пейре Видаля, – рядом с Рюделем встал его недавний противник Бертран. – Преклоняю колено перед королевой турнира прекраснейшей мадонной Бланкой и молю ее дать шанс этому юноше показать нам во всем блеске свой талант. Клянусь рыцарской честью и доблестью, что не стану принимать дальнейшего участия в турнире, если будет отказано Видалю, потому что я слышал его игру и не хочу, чтобы кто-нибудь из завистников сказал после турнира, что Бертран де Борн не сделал попытки помочь одаренному трубадуру занять подобающее его талантам место.
– Клянусь Богом, любезный Бертран, что никто из ныне живущих никогда не посмеет обвинить в чем-то подобном вас, мой друг! – слушавший трубадура с вниманием тулузский граф вскочил теперь с места и готов был подбежать к доблестному рыцарю, дабы успокоить его лично, но сильная рука облаченного в красное зятя остановила благородный порыв старого графа.
– Если молодой человек не получит разрешение участвовать на нашем турнире, значит он как сын безродных родителей будет вынужден вернуться к себе домой. Я знаю, как простолюдинам сложно хотя бы раз оказаться на рыцарских турнирах, и понимаю, что на следующий год он может уже не найти в себе сил и средств для того, чтобы снова предстать на турнире. Я же пекусь о том, чтобы иметь возможность сражаться с действительно сильным противником, коим может оказаться этот юноша. Да и не только я, – сверкая глазами, Бертран обвел взглядом достойное собрание. – Клянусь честью, что присутствующие здесь рыцари скорее последуют моему примеру и откажутся от участия в турнире этого года, нежели позволят, чтобы о них думали, как о слабаках и трусах, боящихся бросить поэтический вызов новому противнику!
В зале поднялся неодобрительный гул, несколько человек повскакали с мест, поддерживая благородное негодование Бертрана. Все они рвались в бой, не желали и капли снисхождения ни от кого другого, как от собственных дам.
– Но молодой человек не был представлен турниру по заведенным правилам. – Пытаясь перекричать собрание, надрывался правитель Каркассона Рожер-Тайлефер. – Он не представил никаких грамот, никто не поручился за него до звука медных труб, возвещающих об окончании записи.
Ответом ему был настоящий гвалт. Рыцари вставали со своих мест, громко возмущаясь произволом.
– Позвольте и мне, пусть запоздало, просить за моего ученика Пейре Видаля и предоставить необходимые для участия грамоты, – из левого прохода, расталкивая лучников и раздавая зуботычины нерасторопной челяди, к центру зала пробирался де Орнольяк. – Ваша милость, благородное собрание. Вот грамоты Пейре Видаля, – он поднял над головой бумаги и со значением положил их перед старым графом.
– Но не будет ли нарушением всех правил и установленного порядка, если мы примем грамоты на участие в турнире после того, как шестеро участников первого тура скрестили между собой поэтические копья? – перекрикивая ор, обратился старый граф к собранию. Ответом ему были радостные крики и бряцанье оружия. – Тогда я передаю полномочия принять единственно правильное решение королеве предыдущего турнира несравненной донне Бланке. И да будет Господь ее поводырем.
В наступившей тишине прекрасная Бланка, поддержанная дамами, вышла на середину зала, где ее королевская диадема сразу же засверкала в свете факелов, точно вдруг проснулась заключенная в ней сила.
Де Борн, Рюдель и де Орнольяк встали на колени, их примеру последовал Пейре.
– Властью, данной мне на прошлом турнире и теперь, я дозволяю трубадуру Пейре Видалю участвовать в турнире. Для того же, чтобы никто из собравшихся не был в обиде из-за того, что Пейре не обнажал поэтического копья на первом туре, а лишь способствовал победе прославленного принца и трубадура Джауфре Рюделя, я повелеваю ему теперь петь для почтенного собрания. И пусть эта песня послужит свидетельствованием моего правильного решения.
Она подошла к Пейре и провела белоснежной рукой по его золотым волосам.
– Юный трубадур! Я желаю тебе удачи в этом бою и буду молить Господа о ниспослании тебе победы, – с этими словами прекрасная королева вернулась на свое место, прославляемая благородными рыцарями.
Все это время Пейре едва мог унять биение своего сердца. Еще минуту назад его удача прямехонько шла ко дну, и вот сразу же несколько рук вытащили ее на твердую почву. Джауфре, Бертран, Луи и, главное, королева прошлого турнира божественная Бланка, излившая на несчастного юношу свой неземной свет и пожелавшая дотронуться своей лилейной ручкой до его волос! Пейре едва сумел взять себя в руки и, дождавшись тишины, запел.
