Красный Петушок - Сэблетт М. (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Неудовольствие все росло. Два судна все еще находились на реке, готовые отправиться во Францию. Многие были разочарованы и сердито говорили о том, что были обмануты прекрасными словами и ложными обещаниями.
«Где та страна, где текут молоко и мед? — спрашивали они. — Где Жан Рибо с его припасами? Только сумасшедшие могут жить в такой стране, где нельзя добыть не только золота, но даже и съестных припасов!»
Вскоре все эти неудовольствия вылились в открытое возмущение, и над нами разразилось несчастье. Несколько матросов и молодых людей захватили самое большое судно в гавани, бесцеремонно выбросили за борт стражу и на рассвете пустились в море. Выброшенные солдаты направились вплавь к берегу и, задыхавшиеся, изнуренные, к восходу солнца появились в форте. Они рассказали, что захватившие судно под предводительством Жонвиля, страстного искателя приключений, решили сделаться пиратами и грабить среди островов испанские суда с золотом.
Теперь колония очутилась действительно в очень печальном положении. Припасов с каждым днем становилось все меньше и меньше, а отступление уже стало -невозможным. Оставшиеся небольшие суда были не в состоянии забрать всех колонистов, чтобы возвратиться во Францию, и, кроме того, они требовали большого ремонта, прежде чем пуститься в море. И вот, одни прилагали все усилия, чтобы добиться хоть небольшой жатвы, другие со страхом устремляли взоры вдоль морского пространства, в надежде увидеть желанные паруса Жана Рибо. Но дни шли за днями, море оставалось пустынным, и лица колонистов становились все более мрачными.
Между нами был единственный человек, который верил в будущее, — де ла Коста. Он все еще говорил всем, кто только хотел его слушать, о своих планах и схемах, но таких становилось все меньше и меньше — никто не имел желания выслушивать похвалы стране, которая приняла их так негостеприимно. Как обыкновенно бывает, они обвиняли всех и вся, но не самих себя.
Однажды после полудня я бродил у реки вдали от форта: мне надоели все эти мрачные лица с их бесконечными жалобами.
У самой реки я оставил протоптанную дорожку и пошел по узкой просеке между деревьями и, наконец, сел на ствол упавшего дерева. Раздавалось жужжание насекомых; птицы с ярким оперением мелькали в тени деревьев; солнце медленно спускалось, и в лесу становилось все мрачнее; сонное спокойствие господствовало повсюду.
Через некоторое время я услыхал голоса, затем увидел на дорожке Марию де ла Коста и Роже де Меррилака. Они говорили тихо, так что слов я не мог разобрать; но глаза девушки сверкали гневом, а лицо де Меррилака потемнело от ярости. Из всего этого я заключил с радостью, что его ухаживания пользуются не большим успехом, чем мои.
Не успели они скрыться, как раздался слабый крик. Я вскочил и быстро побежал в том направлении. Выскочив из чащи на открытое место, я увидел Марию, боровшуюся с де Меррилаком. Он держал ее тонкие руки, и хотя она с большими усилиями вырывалась от него, но все же она была беспомощна в его сильных объятиях. Лицо ее выражало испуг, но, увидев меня, она быстро успокоилась.
Де Меррилак заговорил громко:
— Вы должны выйти за меня замуж возможно скорее! Я устал от ваших колебаний. Я имею согласие вашего отца и согласие вашего дяди, главы вашего рода.
— Я никогда не выйду за вас, Роже де Меррилак! — закричала она, стараясь освободить свои руки. — Я ненавижу вас! Ненавижу!
— Уберите ваши руки, негодяй! — сказал я внешне совершенно спокойным тоном, внутри же во мне кипело негодование.
Он так быстро выпустил ее руки, что она чуть не упала, и повернулся ко мне.
— Кто назначил вас ее защитником, гасконский прощелыга? — воскликнул он, обнажая шпагу. — Я вас научу хорошим манерам!
— Вы дурак, мсье, — ответил я ему спокойно. — В моей семье никто не дрался в присутствии дам. Это дело мы уладим другим путем.
— Вы правы, — ответил он, сдерживая свое бешенство. — Я буду иметь удовольствие прислать вам своего друга сегодня вечером.
Я поклонился, а он, повернувшись, быстро направился к форту.
Я подошел к Марии. В ее глазах снова появился страх.
— Блэз… мсье де Брео… вы не должны драться с ним! — воскликнула она умоляющим голосом. — Он…
Я подумал, что она заботится о нем — о моем враге, что она боится за его жизнь, и мне стало тяжело на душе. Я холодно ответил ей:
— Не бойтесь за вашего возлюбленного, мадемуазель.
Я не убью его, а только научу хорошим манерам. Он сильно в этом нуждается, в чем вы сами успели
убедиться.
Она хотела еще что-то сказать, но удержалась и молча направилась к форту, и только у дверей своего дома она нарушила молчание:
— Как я ненавижу всех мужчин! — сказала она и вошла в дом, оставив меня на пороге в большом смущении, поскольку я счел это плохим вознаграждением за только что оказанную услугу.
Ночью молодой человек, нормандец де Помьер, посетил меня от имени де Меррилака. Я отослал его к Мартину. Они условились, что мы будем драться через два дня.
После ухода де Помьера Мартин спросил меня:
— Из-за чего вы деретесь, Блэз?
— Мы расходимся в вопросе о хороших манерах, — ответил я смеясь.
— А я думал, что вы деретесь из-за женщины, — заметил он.
Де Меррилак, как я убедился во время поединка, обладал сильной, гибкой рукой и прекрасно защищался, но мне, сражавшемуся по новым приемам, которым мены обучил Мартин, он показался ребенком. Едва мы вступили в бой, как я начал сильно нажимать на него и через некоторое время ранил его в левую руку. Он настаивал на продолжении, и я в три удара обезоружил его. Он стоял и спокойно ожидал моих дальнейших действий. Он не был трусом. Я поклонился ему и оставил поле сражения.
Глава XIII
Мои враги
Между тем жизнь в форте тянулась без перемен: припасы, полученные от туземцев, были съедены и больше ждать их было неоткуда. Лодоньер не знал, что делать: опять возникли разговоры, чтобы на оставшихся двух судах отвезти колонистов назад во Францию. Многие потеряли всякую надежду на возвращение Жана Рибо, но некоторые все еще ежедневно устремляли полные надежд взоры на море. Наступил июль с палящим зноем, а синее море оставалось пустынным.
Временами я встречал Мишеля Берра, всегда приветствовавшего меня со своей обычной чрезмерной вежливостью. Я решил, что он отказался от своих таинственных планов, но все-таки каждый раз, когда я замечал насмешливый блеск в его единственном глазу, меня охватывало чувство опасности. Однажды ночью я признался в этом Мартину.
— Ваши чувства служат вам лучше, чем ваш разум, — заметил он озабоченно. — Мишель Берр, если я его правильно раскусил, не такой человек, который легко откажется от своих планов, не он вынужден действовать медленно, так как он теперь один, а в единственном числе он для нас не страшен.
— Нет, даже если бы их было двое, — ответил я. — Убить его не составляло бы труда — детская игра!
— Опять заговорил Красный Петушок, — сказал Мартин сурово. — Вы говорите не обдумав и не обсудив! Разве вы не видите, что это не обыкновенный человек? Держу пари, что этот жирный малый имел неоднократные схватки с жизнью, и они его многому научили. Это — враг, с которым надо считаться.
— Ну, Красный Петушок будет жить столько, сколько ему предначертано, — сказал я весело, — назло всем жирным людям; и я все-таки думаю, несмотря на ваши сомнения, Мартин, что могу убить двух таких, как наш вежливый друг, и даже очень легко.
— Может быть, — сказал он, — но он двигается слишком быстро для такой бочки, какую он собой представляет.
— О, не его я боюсь, — заметил я, — а его плутней и хитростей. Черт возьми! Надо остерегаться такого человека! Но почему он так интересуется мною, что он от меня хочет? — для меня это совершено непонятно.
— Я думал временами, что причиной может быть старая ссора вашего отца, который оставил вам ее в наследство вместе со шпагой, которую вы теперь носите. У Жервэ была тяжелая рука, и он имел много врагов. — Мартин зевнул.
