Королева викингов - Андерсон Пол Уильям (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Гуннхильд молча кивнула. Она слышала, как его тяжелые шаги стихали. Выходя, он закрыл за собой дверь.
Хрип в ее груди стал тише. Она уснула.
Когда она проснулась, мрак разгонял неспокойный свет жировой лампы. Воздух был спертым. Стояла полная тишина. Полог кровати Рагнхильд был закрыт. Наверно, время было ночное. Гуннхильд то задремывала, то опять приходила в себя.
Но вдруг она почувствовала, что совсем проснулась. Ей хотелось встать и двигаться. На самом деле самое большее, на что она была сейчас способна, это дотянуться до горшка. Тем не менее ей очень хотелось пошевелиться. Неужели мир на самом деле съежился до размера одной маленькой комнаты?
Насколько безграничным был этот мир! Она возвратилась назад через всю свою жизнь, в детство и юность, к своим давним грезам. Губы запели сами, почти без звука, на одном дыхании, прежде чем ее сознание вспомнило, что это за слова.
Ну конечно же, это была финская песня-заклинание.
Но не одна из тех, которые она обращала против людей. Это была песня, призывавшая солнце вернуться домой на лето и приветствовавшая возрождение жизни на земле. Эта песня была обращена к ней самой.
Она не станет умирать в этом вонючем мраке. Ни за что.
Отбросить одеяла и подняться с кровати оказалось на удивление легко. Тростник шелестел под ее босыми ногами. Тише, только идти как можно тише, а то какой-нибудь доброхот проснется и уложит ее обратно.
В очаге тлели тускло-красные угли. Главную комнату заполняли запахи людей, которые, храпя, растянулись на скамьях. Проходя через эту комнату, Гуннхильд напевала волшебную колыбельную.
На западе высоко стояла полная луна. Своей яркостью она согнала с небес множество звезд, и им пришлось спрятаться в инее, покрывавшем траву на дорожках, и сверкать оттуда. Тишину не нарушало ничего, кроме журчания ручья и доносившегося спереди звука прибоя, сильного и глубокого. Сверху веял холодный береговой бриз, но, хотя Гуннхильд была одета в одну только ночную рубаху, жар, который она чувствовала в своей крови, защищал ее от любого холода. Босые подошвы не ощущали ни острых комьев замерзшей глины, ни гальки.
Ее голова казалась ярко светящейся, невесомой и далекой, как луна. Гуннхильд отправлялась неизвестно куда, на встречу с неизвестно чем.
Люди полагали, будто знают, что их там может ждать. Но тогда почему их веры не были одинаковыми?
Она сошла поближе к воде. Справа от нее вырисовывался мыс. Внезапно она разглядела на нем три силуэта, черные на фоне самых низких звезд. Два возносились на ту высоту, на которой летают лишь орлы, они были похожи на какие-то каркасы, и на них висели люди. Третий силуэт, между ними, был танцующей фигурой.
Человек на Виселице, человек на Кресте, человек с Бубном. Все они были ей знакомы, но ни один целиком. А мог ли хоть один из них воистину знать ее?
Видение рассеялось в лунном свете.
Волны набегали на берег темными, а отходили светлыми, со светящимися слабым светом гребнями. Там, где они, образовывая белую, как лунный свет, пену, разбивались об утесы, к шелесту прибоя присоединялся грохот. Этой песне суждено продолжаться вовеки, до скончания мира.
Гуннхильд остановилась. Ее взгляд устремился влево, на юг, к невидимой Англии и костям Эйрика, а потом она обратилась на запад, прямо в сторону моря. Если его душа была где-нибудь этой ночью, то вполне могла бы бродить в тех краях. Разве ей не показалось, будто ее что-то манит?
Ее сознание то прояснялось, то затуманивалось, как во сне. Она потеряла все, думала она, и все же в каком-то роде она выиграла все, она, которая тяжело трудилась и никогда не сдавалась. Люди будут помнить ее и ее мужчину.
Ее сила улетучивалась вместе с ветром. Королева села, затем легла, обратив лицо в сторону моря. У нее было такое ощущение, словно лунный свет струится сквозь нее.
XXXIII
Новость дошла до Эгиля, жившего в Исландии на своей ферме в Борге. Хотя он все еще оставался человеком, с которым каждый должен был считаться, он вдруг ощутил себя глубоким стариком.
Он сидел на скамье на открытом воздухе, опираясь спиной на стену дома, и впитывал всем телом летнее тепло, одновременно прихлебывая из рога, который держал в руке. Луга сбегали к фьорду. Он уже почти не видел блеска травы и воды. Их зелень окутывала светлая, но плотная дымка.
Спустя некоторое время он покачал головой, которая становилась все более тяжелой.
— Что ж, — произнес он, — она была злодейкой, но разве кто-нибудь имел более достойного врага? Интересно, доведись нам встретиться когда-нибудь где-нибудь в другом месте и в другое время, не могли бы мы стать друзьями?
Послесловие
Викингетиден Фюльгьё — воплощение женской души эпохи викингов. Так датский писатель Йоханнес В. Йенсен назвал Гуннхильд Мать Королей в своей книге, посвященной женщинам того времени.
Она действительно жила на свете. Как и большинство действующих лиц этого романа. И события их жизней в общем и целом соответствовали роману. Но она настолько отличалась от всех остальных, что после смерти продолжила свое существование в легендах, даже в мифах.
По всей вероятности, реальная Гуннхильд была датской принцессой, родной или сводной сестрой Харальда Синезубого, которую выдали замуж за Эйрика Кровавую Секиру по обычным политическим мотивам. Не сохранилось никаких исторических свидетельств о том, что супруги были более безжалостны, чем это было в обыкновении у язычников и христиан того времени, или же о том, что она занималась колдовством. Скорее, напротив, их взаимная привязанность и то, что Гуннхильд сохранила единство в семье после смерти мужа, производят хорошее впечатление.
Однако они не могли не иметь множества врагов. Среди них был Эгиль Скаллагримсон, известнейший из скальдических поэтов. Он, несомненно, сделал многое для того, чтобы создать у обитателей Исландии представление о королеве как о дочери мелкого правителя из Северной Норвегии, ученице двух финских колдунов и злокозненной чародейки.
Финнами в то время называли ту народность, которую мы знаем сегодня под названием саами. Скандинавы не только угнетали и эксплуатировали этих кочевников, но и присвоили им, без всяких на то оснований, репутацию колдунов, которая в некоторых областях сохранялась еще в девятнадцатом столетии. Мы почти не имеем информации о том, какую жизнь они вели тысячу лет назад и какая у них была религия. Мои догадки о том, что испытала Гуннхильд, находясь среди этих людей, имеют под собой не более твердую почву, чем домыслы ее современников.
В конце концов, существуют легенды о Гуннхильд, в которые верили многие поколения. Я же попытался собрать их воедино, дополнить отсутствующие в старинных источниках детали и изложить все с ее точки зрения. Хотя я не рискну сравнивать себя с Шекспиром, но он аналогичным образом обработал историю о Макбете.
Помимо мифического элемента, я старался, насколько это было возможно, придерживаться исторических данных. Основной литературный источник — это «Круг Земной», свод саг, созданных в тринадцатом веке Снорри Стурлусоном. Сага об Эгиле, сыне Скаллагрима, один из самых прекрасных биографических романов, имеет ничуть не меньшее значение. Дополнительные сведения заимствованы из других произведений, в частности это касается саги о Ньяле, саги об оркнейских ярлах и саги о фарерцах. Для датировки событий десятого века особенно полезной оказалась «Англо-саксонская хроника». Конечно, были использованы и данные таких современных авторитетов, как Брёнсте, Фут, Уилсон и Гуин Джонс, а также и богатый археологический материал. Но в книге, подобной этой, библиография вряд ли уместна.
Примерно так должен был бы выглядеть историографический обзор. В источниках недостает многих деталей, и их приходилось домысливать. Иногда источники противоречат друг другу или даже сами себе, что замечается при внимательном изучении. Приведем единственный пример. Сага об Эгиле, сыне Скаллагрима, приписывает королю Англии Ательстану гораздо более продолжительную жизнь, чем он имел в реальности. Я исправил эту неточность с гораздо меньшими колебаниями, чем потребовалось для любой другой. Если у меня все же местами встречаются хронологические неточности, то они сохранились вопреки моим попыткам их исправить.
