Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! - Корольков Юрий Михайлович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Иногда они приходили в кабинет Койсо и разговаривали втроем. Сквозь толстые стены сейсмоустойчивого здания, воздвигнутого после токийского землетрясения, сюда, в военное министерство, не проникал ни единый звук гудящего за окнами города. И отсюда, сквозь эти стены, не могла просочиться ни одна тайна, рожденная в кабинете начальника бюро военных дел. Генерал Койсо, с морщинистым лицом, поджатыми губами и выдающимся подбородком, сидел за голым столом, с которого были убраны все до единой бумажки, и молча слушал Окава или Хасимота, покачивая в знак согласия головой. Сейчас он очень напоминал китайскую статуэтку, бесконечно кивающую фарфоровой головкой, — ту, что стояла на полке позади генерала Койсо. Окава Сюмей отметил это, когда излагал план низвержения правительственного кабинета. Это, почти синхронное, кивание головами статуэтки и генерала раздражало Окава, сбивало его с мыслей. Он никак не мог избавиться от ощущения, что и голова Койсо скреплена шарниром с его неподвижным туловищем. Наконец он не выдержал и пересел в другое кресло, чтобы не видеть хотя бы кивающей статуэтки.
— Извините, свет падает мне в глаза, — объяснил он. — Обычно я не выношу этого… Вот так удобнее, я продолжаю… Для демонстрантов нужно штук триста холостых гранат, несколько штук должно быть настоящих. Это идея Хасимота-сан… Мы проведем демонстрацию у входа в парламент, под взрывы петард ворвемся в зал заседаний и свергнем правительство. Новый кабинет возглавит генерал Угаки. Он как будто бы дал на это согласие?
— Да, военный министр не возражает, — подтвердил Койсо. Генерал перестал покачивать головой. — Что вам нужно еще? Средствами вы располагаете?
— Это я беру на себя, — ответил Окава, — но нам нужны люди, исполнители.
Койсо повернулся к громоздкому Хасимота:
— Кого бы вы хотели привлечь?
— Прежде всего Доихара. У него есть опыт… Обязательно Тодзио и, конечно, генерала Тетекава для консультаций…
Койсо снова закивал головой. Теперь он раздумывал. Его глаза остановились на массивном лице Хасимота.
— Согласен, — сказал он. — Окончательный вариант покажите мне. Когда намечаете инцидент?
— Сессия парламента открывается двадцатого марта. Лучше всего в этот день.
— Да, да, лучше всего в этот день, — повторил Койсо и поджал губы, иссеченные сетью глубоких морщин. — Перед решающими действиями в Маньчжурии мы должны иметь сильное правительство…
План Окава и Хасимота сводился к тому, чтобы вызвать беспорядки во время демонстрации перед парламентом и дать этим повод армии вмешаться в события. После этого в Токио объявят военное положение и военный министр Угаки возьмет на себя всю полноту власти, чтобы восстановить порядок в стране и столице.
Хасимота Кингоро развил лихорадочную деятельность. Окава добыл деньги, чтобы заплатить горлопанам, которые станут будоражить толпу, кричать, требовать смены правительства. Хасимота через военное интендантство заполучил несколько ящиков учебных гранат и спрятал их в доме одного из членов общества «Сакура-кай». Среди учебных гранат, якобы взятых для полевых занятий, лежало несколько боевых, настоящих. Хасимота сказал по этому поводу: «Должно быть хоть немного крови, чтобы все выглядело естественно…»
Близилось двадцатое марта — день военного путча, но за несколько дней до срока «рассудительный Койсо» вызвал Хасимота и предупредил, что инцидент отменяется по указанию Сатбо Хамба — военный министр Угаки не захотел возглавить переворот. Но скорее всего дело было не только в нерешительности военного министра. Койсо сам входил в правительственный кабинет и знал, что дни умирающего Хамагучи уже сочтены. Можно было ожидать, что новый премьер станет проводить более решительную политику.
Койсо приказал вернуть на склад гранаты, полученные подполковником Хасимота.
В тот вечер обескураженные заговорщики Окава и Хасимота встретились в ресторанчике «Кинрютей Ин». С ними был невозмутимый до равнодушия Доихара Кендези. Пили и обсуждали сложившуюся обстановку. Вскинув брови, отчего выражение лица его сделалось сонным, Доихара сказал скучающим голосом:
— Не огорчайтесь, не огорчайтесь. События развиваются нормально. Не состоялся один инцидент, будет другой… На вашу долю инцидентов хватит. Посмотрим, что произойдет в Мукдене…
Полковник Доихара оказался более информированным, чем его собеседники.
Вскоре он исчез из Токио и вернулся только в середине лета. Доихара тайно ездил в Мукден, вел переговоры с Чжан Сюэ-ляном на правах друга и советника его отца. Он уговаривал Чжан Сюэ-ляна объявить независимость Маньчжурии, отделиться от Китая и стать неограниченным монархом нового государства. Доихара обещал щедрую поддержку займами, вооружением, войсками. Но Чжан Сюэ-лян заупрямился. Он рассчитывал на большее — стать властителем всего Китая. Многолетняя междоусобица в Китае создавала такие возможности.
Доихара воротился ни с чем.
— В таком случае, — сказал ему Итагаки, — будем действовать силой. Для Маньчжурии мы найдем другого императора. Подумаем о Генри Пу-и, он в детстве уже был на китайском престоле…
В июле сотрудник второго отдела генерального штаба полковник Доихара Кендези привез в Токио секретный план маньчжурского инцидента. Его подписали начальник штаба Квантунской армии генерал Мияги, полковник Итагаки и скрепил своей подписью новый командующий Квантунской армией генерал-лейтенант Хондзио.
С годами японское название генерального штаба — Сатбо Хамба — стали относить к его руководителям, оно сделалось собирательным наименованием начальника генерального штаба. Как далай-лама в Тибете. Почти как в Ватикане, где глава католической церкви при посвящении становился папой Пием с добавлением порядкового инвентарного номера. Но должность начальников Сатбо Хамба не была пожизненной, как в Ватикане, — военные патриархи сменялись в зависимости от обстановки, однако наименование Сатбо Хамба оставалось неизменным, так же как неизменной была его политика.
Перед мукденским инцидентом под именем Сатбо Хамба выступал генерал-лейтенант Каная. Осенью Сатбо Хамба утвердил план мукденского инцидента и поставил свою именную печать под предупреждающими, настораживающими иероглифами: «Кио ку мицу!»
Перед тем как завершить ритуал и дать благословение, жрец бога войны — Сатбо Хамба — собрал своих служителей — военных первосвященников. Был здесь благоразумный Койсо, начальник имперской резведки генерал Тетекава, руководитель оперативного отдела генштаба Тодзио, ведавший планированием военных операций за границей, командующий Квантунской армией генерал Хондезио, полковник Доихара…
Говорили о конкретных делах; как на шахматной доске, расставляли людей в предстоящей игре. Доихара сообщил, что в Северной Маньчжурии убит японский разведчик, капитан Накамура. Под видом агронома он выехал к монгольской границе. Не исключено, что убийство совершили контрразведчики Чжан Сюэ-ляна. Труп капитана Накамура китайцы сожгли, об этом стало известно только через два месяца. Полковник Доихара сказал, что расследование гибели Накамура могло бы послужить поводом для инцидента.
С полковником согласились, но решили — пусть этот повод останется в резерве. Доихара должен поехать в Мукден расследовать убийство капитана Накамура. Как поступить дальше, там будет видно…
Тяжелые орудия, необходимые для инцидента, Сатбо Хамба распорядился отправить немедленно.
Все распределили согласно плану: командовать ротой при нападении на китайские казармы будет подполковник Кавамота, у него есть уже опыт. Генерал-лейтенант Хондзио должен немедленно отбыть в Порт-Артур. Японские войска в Корее будут приведены в состояние боевой готовности.
В Фушуно под Мукденом воинские части заранее погрузят в эшелон. Пусть солдаты поживут в вагонах, если но какой-то причине инцидент придется отодвинуть.
Сатбо Хамба напутствовал всех словами, что инцидент в Маньчжурии должен вывести Квантунскую армию к советским границам. В этом, именно в этом стратегический замысел предстоящих событий. Теперь оставалось ждать удобного повода. Повод найдет Итагаки, недаром его прозвали «фитилем мукденского инцидента»…
