Путь через равнину - Ауэл Джин Мари Антинен (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Джондалар, который поначалу хмурился, просветлел.
— Ты права, Эйла. Им следует узнать о Тонолане. Я так волновался, правильно ли я принял решение. Я просто не все продумал до конца. — Он облегченно улыбнулся.
Джондалар наблюдал за вспышками огня, танцующими на догорающих ветках, он пил чай, все еще думая о предстоящем долгом Путешествии, но уже не так беспокоился.
Он посмотрел на Эйлу:
— Хорошо, что мы обсудили все. Кажется, я до сих пор не привык к тому, что рядом есть кто-то, с кем можно говорить об этом. Мы можем уложиться в нужное время, иначе я просто не решился бы идти этим путем. Это дольше, но по крайней мере я знаю дорогу. А северный путь мне неизвестен.
— И я думаю, что ты принял верное решение, Джондалар. Если бы я могла, если бы меня не обвиняли в смерти, я побывала бы в племени Брана, — сказала Эйла и уже почти шепотом добавила: — Если бы я могла, если бы я только могла в последний раз увидеть Дарка.
Безнадежность и пустота звучали в ее голосе.
— Ты хочешь попытаться найти Дарка?
— Конечно. Но я не могу. Это может привести к несчастью. Я была проклята. Если бы они увидели меня, то подумали бы, что это явился дух. Для них я мертва, и здесь ничего не изменишь, никак нельзя убедить их, что я жива. Кроме того, Дарк уже не ребенок, каким я его оставила. Почти взрослый, хотя я стала взрослой поздно по меркам Клана. Он — мой сын, и вполне возможно, что отстает по развитию от других мальчиков. Но вскоре Ура станет жить вместе с родом Брана… Хотя, впрочем, сейчас это род Бруда, — нахмурившись, сказала Эйла. — Этим летом будет Сходбище Клана. Так что осенью Ура покинет свой род и будет жить с Браном и Эброй. А когда повзрослеет — станет подругой Дарка. — Она помолчала и затем добавила: — Хотелось бы быть там, но я лишь испугала бы ее, навела бы на мысль, что Дарк приносит несчастье, если дух его странной матери не может пребывать в том мире, которому принадлежит.
— Ты уверена, Эйла? Если ты хочешь, мы выкроим время повидать их.
— Даже если бы я хотела, я не знала бы, где искать их. Я не знаю, где находится их новая пещера, и не знаю, где будет Сходбище Клана. И вообще Дарк больше не мой сын. Теперь он сын Убы. — Эйла посмотрела на Джондалара, и тот заметил в ее глазах слезы. — Еще тогда, когда умер Ридаг, я знала, что больше не увижу Дарка. Я похоронила Ридага в накидке Дарка. Это было единственное, что я взяла с собой, когда уходила из Клана, и мысленно в тот момент я похоронила и Дарка. Я знаю, что больше не увижу его. Я мертва для него, а он мертв для меня — так будет лучше.
Слезы текли по ее щекам. Казалось, она не замечала их и даже не осознавала, что плачет.
— Я по-настоящему счастлива. Вспомни о Неззи. Ридаг — хотя и не она родила его — был для нее сыном, она нянчилась с ним и знала, что потеряет его. Не важно, сколько он прожил бы, все равно у него не было бы нормальной жизни. Когда другие матери теряют своих детей, то думают, что те переселяются в мир духов, но я представляю Дарка только живым, всегда счастливым, у них с Урой все благополучно, растут дети… только я их никогда не увижу. — Она зарыдала.
Джондалар обнял ее. Воспоминание о Ридаге навеяло эту печаль. Ничего нельзя было сделать для него, хотя Эйла пыталась. Это был слабый ребенок. Неззи говорила, что он был таким от рождения. Но Эйла давала ему то, что не мог дать другой. Когда она научила его и других обитателей Львиного стойбища языку жестов, принятому в Клане, он был счастливее, чем когда-либо. Впервые в жизни он мог общаться с теми, кого любил. Он мог рассказать о своих нуждах и желаниях и о том, как он себя чувствует; особенно это касалось Неззи, которая заботилась о нем, с тех пор как умерла его мать. Он мог выразить ей свою любовь.
Все были удивлены, обнаружив, что Ридаг не просто умное животное, неспособное говорить, а существо, обладающее собственным языком; они поняли, что он по-своему умен, и восприняли его уже как личность. Джондалар был поражен не меньше других, хотя Эйла пыталась ему все объяснить, еще когда он начал учить ее говорить словами. Выучив знаки и жесты, Джондалар смог оценить вежливый юмор и глубину понимания мальчика древней расы.
Держа любимую в объятиях, Джондалар понимал, что тяжелые рыдания дают выход ее горю. Он знал, что она переживала смерть мальчика-полукровки, которого усыновила Неззи и который так сильно напоминал ей собственного сына, и понимал, что она оплакивает обоих.
Но не только Дарк или Ридаг были причиной горестного плача Эйлы. Она оплакивала все свои утраты, людей, которых любила и потеряла давно в Клане, да и сам Клан. Клан Брана был ее семьей.
Иза и Креб воспитали ее, заботились о ней. Эйла решила ехать с Джондаларом, потому что любила его и хотела быть с ним; недавний разговор позволил ей понять, как далеко он живет: потребуется год или два, чтобы достичь тех мест. Это окончательно убедило ее в том, что ей не суждено вернуться сюда. Разрушалась не только связь с племенем Мамутои, столь важная для Эйлы, — она лишалась даже слабой надежды вновь увидеть людей воспитавшего ее племени, сына, который остался с ними.
С прежними утратами и огорчениями она уже смирилась, но рана, нанесенная смертью Ридага, была еще совсем свежей, — Ридаг умер незадолго до того, как они оставили Летний Сход. Боль эта разбередила старые раны, и теперь, когда она поняла, какое огромное расстояние им предстоит покрыть, она осознала, что часть ее прошлого должна умереть.
Эйла не помнила раннего детства, не знала, кто была ее настоящая мать, к какому племени она принадлежала. Остались лишь неясные воспоминания, скорее ощущения. Она не могла вспомнить ни событий, предшествовавших землетрясению, ни людей, окружавших ее до Клана. Но Клан изгнал ее, а Бруд наложил на нее проклятие смерти. Для них она была мертва. И сейчас она ясно поняла, что навсегда утратила часть жизни, когда они выгнали ее. Ей не суждено узнать, откуда она родом, где друзья ее детства, — все это не восстановить даже с помощью Джондалара.
С потерей прошлого, кроме того, что жило в памяти и в сердце, приходилось смириться, но Эйле было интересно узнать, что ждет ее впереди, в конце Путешествия, примет ли ее племя Джондалара. Сейчас у нее не было ничего — только воспоминания и будущее.
На лесной поляне стояла полная тьма. Не видно было ни очертаний предметов, ни тени, лишь светились красные угольки костра да ярко горели звезды. Поскольку дул слабенький ветерок, они вынесли свои спальные меха из палатки. Эйла лежала и смотрела на сияние звезд, прислушиваясь к ночным звукам: легкому свистящему в ветвях деревьев бризу, мягкому течению воды в реке, пению сверчков, кваканью лягушек. Она слышала, как кто-то громко шлепнулся, затем послышалось совиное уханье, а вдалеке — рык льва и рев мамонта.
Еще ранее, заслышав волчий вой, Волк убежал в ту сторону. Затем вой зазвучал ближе и совсем рядом раздалось урчание. Женщина ждала возвращения животного и успокоилась, услышав его учащенное дыхание и почувствовав, как он лег у ног. Уже впадая в сон, она вдруг широко открыла глаза. Вся в напряжении и растерянности, Эйла пыталась понять, что же разбудило ее. Вначале это было шевеление и тихое рычание. Затем она услышала, что рядом кто-то принюхивается. Кто-то был на стоянке.
— Джондалар! — тихо позвала она.
— Думаю, что мясо притягивает кого-то. Это может быть медведь, но скорее это росомаха или гиена, — едва слышно прошептал Джондалар.
— Что нам делать? Я не хочу, чтобы кто-то забрал мое мясо.
— Еще не взяли. Он не может достать его. Давай подождем.
Но Волк точно знал, кто ходит вокруг, и вовсе не имел намерения ждать. Как только они остановились на ночлег, он принялся охранять и защищать это место. Эйла почувствовала, как он спрыгнул со шкуры, а мгновение спустя послышалось угрожающее рычание. Ответный рык был другого тона и доносился откуда-то повыше. Эйла села и достала пращу, но Джондалар уже стоял на ногах и держал наготове длинное копье.
