Мария, княгиня Ростовская - Комарницкий Павел Сергеевич (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Кому ясно? — князь смотрел прямо. — Нет у нас никаких доказательств. Сердце внезапно заныло у князя Фёдора, все видели и слышали… Скончался скоропостижно от сердечного приступа…
— Ты сам-то в это веришь? — Мария снова вскочила.
— Да сядь ты! — уже прикрикнул Василько. — Веришь, не веришь… Что ты хочешь сказать — что дядюшка мой отравитель, убивец подлый?
Они замолчали разом, и страшные слова, казалось, повисли в воздухе.
— Ты это сказал, Василько, не я, — Мария смотрела на мужа прямо. — Сам сказал.
Князь угрюмо смотрел в пол.
— Не верю. Нет, не верю я. Не таков Георгий Всеволодович. Добиваться своего он умеет, верно, да не такими путями…
— А ежели не он лично? А бояр его ты всех досконально знаешь?
Князь поднял голову, пытливо вглядываясь в глаза жены.
— Да, да! — Мария не отвела глаз. — В жизни ведь и так бывает, Василько — господину достаточно подумать токмо, а уж слуги его верные всё сделают. И приказывать не надо.
Василько Константинович снова угрюмо уставился в пол.
— Ты подумай, Василько, — продолжила Мария. — Кто сейчас в Суздале князем станет? Не сын ли великого князя Всеволод Георгиевич?
— Или Всеволод, или Владимир, или Мстислав, — отозвался Василько. — Кто-то из них, верно.
Он встал во весь рост.
— Слова это, Мария. Нет доказательств у нас никаких. Что делать, не знаю.
Мария тоже встала.
— Ладно, муж мой. Тебе видней. Пойду к сестре схожу, хоть рядом побуду.
Уже в дверях она обернулась.
— А я ещё, дура, в гости во Владимир хотела с тобой поехать. Сама не поеду, и тебя не пущу…
— Придётся поехать мне, Мариша, — князь усмехнулся. — Дела есть дела.
— Нет, не пущу! — Мария сделала отчаянный жест. — После сегодняшнего не пущу! За ноги уцеплюсь, не стряхнёшь!
Она вернулась от двери, упала на колени, прижавшись к мужу, снизу умоляюще глядя ему в глаза.
— Пусть сперва дядюшка твой гадов ядовитых в своём окружении выловит. А пока… Занемог ты, насилу домой уехал!
— Нет, Мариша, — вздохнул князь. — Поеду. И не спорь, не рви мне сердце.
Василько Константинович поднял жену, поцеловал.
— Вернусь я живой и невредимый. Веришь? Ну, иди уже к сестре-то, плохо ей сейчас. Ох, плохо…
В горнице пахло ладаном, свечным воском и чем-то ещё — не разобрать. Мария осторожно подошла к лавке, на которой лежала сестра — лежала, точно ком ветоши. Феодулия лежала на боку, неподвижно глядя перед собой своими огромными глазами.
— Филя… — Мария осторожно присела рядом — Филя…
Она легонько коснулась сестры, погладила по щеке. Осторожно прилегла рядом, тесно прижавшись со спины, обняла.
— Помнишь, Мариша, — медленно, ровным мёртвым голосом заговорила Феодулия, — мы с тобой боярина Фёдора слушали, как рассказывал он нам про царицу Ирину?
— Помню… — вздохнула Мария, потёрлась щекой о волосы сестры.
— А чуть после ты у меня спрашивала — как это так выходит, что и красивая, и умная, а счастья нету?
Пауза.
— Вот так и выходит, Мариша. Просто очень — раз, и всё… Поблазнило счастье, да не далось…
— Филя… — внутри у Марии всё разрывалось от сочувствия к сестре. — Ну что ты, Филя…
— Виновата я, Мариш, — всё тем же мёртвым ровным голосом продолжала сестра. — Ведь был мне сон тот… Счастья захотела, думала обойти судьбу. Откажи я князю Фёдору, и был бы жив…
— Да где тут твоя-то вина, Филя? — не утерпела Мария.
— Про себя всё думала, — продолжала Феодулия, не слушая. — А что его не стать может, не подумала…
Помолчали.
— Когда домой-то поедешь, Филя? — заговорила Мария, пытаясь хоть как-то отвлечь сестру. — Может, к нам сперва, погостишь?
— Нет, Мариша, — всё так же ровно ответила Феодулия. — Ни домой, ни к вам. Есть тут под Суздалем обитель для сирот и вдовиц горьких…
— Разве вдова ты? — возразила Мария, наперёд зная, что не права.
— А кто же? — чуть усмехнулась сестра.
— Не было же венчания…
— Не было, да. И теперь уж не будет. Как сказал тот голос, так и выходит. Прости, Мариша, устала я.
— Филя…
— Ты иди, Мариша. Не сердись, одна хочу побыть. Может, усну…
— Филя…
Вдруг в голову Марии пришла мысль, от которой её бросило в дрожь. Ведь тот человек, он же здесь где-то ходит…
— Я поесть тебе принесу, Филя. И попить тоже.
— Зачем? Всё вон стоит…
— А здешнего ничего не ешь!
Феодулия обернулась, медленно, изучающе подняла глаза на сестру.
— Значит, и ты думаешь то же…
— А что ещё думать, Филя? И тебя могут так-то…
Феодулия мёртво рассмеялась.
— Дитё ты ещё, Маришка. Всё ещё дитё. Ох, как это было бы здорово, сейчас бы помереть мне! Да токмо чувствую я, что не окончены испытания мои. И не станут они, злыдни эти… К чему? Дело сделано. Кому нужна соломенная невеста? Пусть идёт на все четыре стороны…
«В лето шесть тысяч семьсот сорок первое случилось в граде Суздале несчастье великое — скончался князь Суздальский Фёдор Ярославич, прямо в день свадьбы своей с княжной Феодулией, дочерью князя Черниговского Михаила Всеволодовича. И осталась княжна Феодулия невенчаной, и пошла в монастырь Суздальский, где и приняла постриг под именем Евфросиньи, став инокиней сей обители…»
Савватий снова обмакнул перо в чернильницу, поглядел в окошко, по случаю летней жары открытое настежь. По задворкам бегали стайкой ребятишки, лет шести-семи, гомонили звонкими детскими голосами.
Откуда-то появилась Ирина Львовна, неся в зубах мышь. Вспрыгнула на стол, коротко мявкнула, положив мышь прямо перед Савватием на чистый пергамент, на котором он вёл запись.
— Убери, убери немедленно! — возмутился летописец, чуть отпрянув — мышей он не любил.
Кошка фыркнула. Да, она и предполагала, что реакция будет именно такой. Разумеется, что взять с человека, существа, ничего не смыслящего ни в мышах, ни, по большому счёту, в жизни? Но Ирина Львовна была честной кошкой, и полагала, что раз отче Савватий систематически делится с ней своей пищей, то и ей следует предложить ему часть своей добычи, тем более, что в библиотеке, набитой пергаментами под крышу, недостатка в мышах не ощущалось. Да мышь-то какая упитанная, объеденье…
— Ну молодец, молодец… — сообразил наконец-то летописец, гладя кошку. — Ну спасибо тебе, спасибо. Не хочу я сегодня мышей чего-то, не обессудь. Съешь сама, ладно?
Кошка в ответ муркнула, будто говоря: «Моё дело предложить». Взяла добычу в зубы и спрыгнула со стола, дабы не травмировать слабую психику отца Савватия зрелищем поедания мыши.
Савватий вздохнул, снова обмакнул перо в чернильницу и продолжил:
«А град Суздаль отошёл ко великому князю Владимиру, и посади он в нём сына своего…»
— … Эх, как дрянно всё вышло!
Князь Михаил Всеволодович бросил на стол грамоту. Княгиня тихо плакала.
— Она ведь сказала мне, что сон видела, да не поверила я ей… Накричала ещё, пристыдила…
— И ты туда же: «сон, сон…» — раздражённо отозвался Михаил. — Заладила… Она каждую ночь сны-то видела, да не такие ещё. Ты ещё про геенну огненную вспомни…
— Какую геенну?
— Да ты уже и не помнишь, конечно… Бабий ум короток. Приснилось ей, будто вся земля русская проваливается в геенну огненную, и города, и веси… Тоже, скажешь, вещий сон?
— Вспомнила… — княгиня вытерла нос рукавом, по-простому. — Не веришь ты, княже. А ну как и вправду?
— Да, да, как же… Вовек тому не бывать, чтобы провалилась и сгинула вся земля русская. Ладно…
Князь встал из-за стола.
— Скорблю о судьбе Феодулии, конечно, да делать нечего. Права она, что в монастыре осталась. Ей теперь и тут одна бы дорога была — в монастырь… Так уж лучше в Суздале, право. Тамошние обители-то не чета нашим, и сестра рядом опять же. Да и неспокойно у нас нынче… Новгород-Северский вон опять степняки чуть было не пожгли… Ростислав!
