Королева викингов - Андерсон Пол Уильям (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Гуннхильд остро почувствовала нищету всей этой обстановки. Она с силой стукнула кулаком по ладони. Как медленно, почти незаметно все двигалось вперед! Барабанный бой, колдовские песни, грибы, даже кропотливая работа по вырезанию на деревяшках знаков, которые могли бы помочь ее душе выйти за пределы тела, — но как редко все это было! Когда наконец она получит больше знаний, чем имеет в своем распоряжении любая знахарка? К тому же речи колдунов — за исключением тех минут, когда они творили заклинания, — были столь же серыми, как и их жизнь.
Гуннхильд вздохнула. Впрочем, нечего сетовать! Она должна была найти лучшее применение для этой небольшой передышки, на протяжении которой она оказалась предоставлена сама себе.
Северный конец гаммы был отгорожен занавеской из оленьих шкур. Девушка взяла лампу и скользнула за занавеску. Там находилась ее кровать, доставленная с судна, и два сундука, заполненных ее вещами. Они занимали большую часть плотно утоптанного глиняного пола.
Гуннхильд разделась, нашла чистую тряпку, возвратилась к котлу и вымылась теплой водой. Это было единственное, что было сейчас в ее силах. Удастся ли ей, вернувшись домой, отмыть в парной бане въевшиеся в кожу копоть и зловоние?
Вскоре ей придется постирать тряпки, а то и одежду. Заняться делом рабыни. Как же несладко ей жилось — под постоянным прицелом вожделеющих глаз мужчин; разве что их носы не чуяли запах ее месячной крови. Или все-таки чуяли?
Так бедняки жили повсюду.
XIV
Весна в Бьярмаланде набирала силу очень медленно и сопровождалась многочисленными бурями. Из-за непогоды люди часто по целым дням не покидали жилищ. Когда Торольв Скаллагримсон после одного такого периода заточения захотел размять ноги, вдохнуть свежего воздуха и посмотреть, как обстоят дела, с ним пошла его наложница.
Снаружи бушевал холодный и сырой ветер. Он рвал голые ветви берез и трепал кусты можжевельника. Снег все еще плотно покрывал землю, но он давно уже начал подтаивать на пригорках, снова замерзал и снова таял и опять замерзал, пока не превращался из белого покрова в бесформенные серые кучи. Вокруг таких мест снег сходил гораздо быстрее, так что повсюду, куда доставал глаз, виднелись проталины и лужи; появились на свет и несколько черепов и костей воинов из отряда Рюги. Неподалеку виднелась гряда валунов, сложенных в форме корабля, — под ними были похоронены павшие в бою дружинники Эйрика. По небу неслись тучи. Чернели вороны, их было очень много; то и дело доносилось их резкое карканье.
Мужчина и женщина остановились на берегу реки. Не затронутый ни единой трещиной лед лежал до другого берега, тянулся на север и на юг до самого окоема. Торольв улыбнулся.
— Отлично, — сказал он. — Почти весь снег сошел, но осталась прочная дорога для лошадей, саней, — он рассмеялся, — и коньков.
Изумленная, женщина посмотрела вверх, на его сильное, с резкими чертами лицо, аккуратно подстриженную золотистую бороду, голубые глаза, которые годы, проведенные под ярким морским солнцем, окружили сеткой тонких морщин.
— Ты скоро уйдешь? — Ее голос дрожал. Она была карелка, молодая, низкорослая, полная, миловидная; ее волосы были еще светлее, чем у него. Торольв выбрал ее не из числа тех женщин, которые были в крепости, а привез из стойбища, обнаруженного позже, во время обследования окрестностей. Поскольку она была хороша собой и он надеялся, что она будет ласкова с ним, он запретил спутникам убивать ее соплеменников или грабить племя настолько, чтобы людям пришлось зимой голодать. За прошедшие месяцы она научилась немного говорить по-норвежски, а он узнал кое-какие полезные слова на ее языке.
Он кивнул:
— Через несколько дней. Ты же видела, что мой вождь Эйрик грызет удила и бьет копытами, стремясь в дорогу.
— Но ваши корабли?
— Они стоят там, где река впадает в море. — Торольв был в хорошем настроении и поэтому все подробно объяснял, хотя и не был уверен, что женщина его поймет. — Их подняли на берег, так что, если лед на реке тронется не слишком рано, мы без труда сможем спустить их к воде. — Это были гокстады, легкие и гибкие корабли; при их постройке специально учитывалась возможность таких ситуаций. Грузовые барки Рюги давно уже пошли на дрова.
Женщина просунула руку под его плащ и коснулась руки.
— Лед… Ты говоришь о плавучих льдинах? Они все размалывают, сокрушают.
Торольв пожал плечами:
— Эйрик настоящий сорвиголова. Но до сих пор боги всегда помогали ему, ну, а нам должно хватить ума, чтобы не сталкиваться с тем, что просто плавает по воде. — Он вскинул голову, долго смотрел на запад и наконец пробормотал: — Да и мне тоже не терпится.
Женщина почувствовала комок в горле и с трудом сглотнула.
— Ты вернешься?
— Возможно. — Впрочем, он вовсе не рассчитывал на это. Тоска, все больше овладевавшая им, звала в Борг, исландские владения его отца.
Ее рука легко коснулась выпирающего живота.
— Твой ребенок.
— Вероятно, мой. — Торольв сильной рукой мягко взял ее за плечо, слегка стиснул и улыбнулся. — Не бойся. Мы не станем поджигать здания, когда уедем. И ты и другие можете спокойно оставаться. Мужчины скоро узнают о том, что мы ушли. Они прибегут сюда. Осмелюсь предположить, что кто-нибудь из них охотно возьмет тебя к себе. Если ты родишь мальчика и у него появится охота странствовать и если он будет говорить по-норвежски, то пришли его ко мне. Если я еще буду жив.
Она стиснула кулаки.
— А как я узнаю?
— До тебя могут дойти известия. Жди.
Никогда прежде он не замечал, что она так хорошо говорит на его языке.
— Да, женщина должна хорошо уметь ждать. — Она стиснула зубы и уставилась куда-то далеко, за равнину, покрытую умирающим снегом.
XV
Солнечный свет с востока просачивался сквозь рваные тучи и еловые кроны. Старый снег лишь кое-где лежал заплатами на промокшей почве. Сырой воздух был неподвижен.
Гуннхильд вышла из гаммы. Конечно, финны последовали за нею. Их лица казались изможденными, из-под грязных отросших волос глядели ввалившиеся глаза: уже несколько ночей они очень плохо спали. Девушка, которой удавалось отдыхать гораздо лучше, старалась не показывать владевшего ею скрытого напряжения.
— У нас нет никакой необходимости охотиться, — сказал Аймо. — К тому же сейчас мало дичи.
— Но мне так хочется съесть хоть немного свежего мяса. — Она откровенно подлизывалась. — Или хотя бы рыбы.
Вуокко сразу же рассмеялся.
— Тогда мы пойдем!
— Иди один, — с деланым безразличием бросил Аймо.
Вуокко сразу помрачнел.
— Нет, — отрубил он. — Ты идешь со мной, или я тоже останусь.
Оба прожигали друг друга взглядами. К весне ни один из них не соглашался оставить второго наедине с Гуннхильд.
Она пользовалась этим. На протяжении зимних месяцев, когда все трое были заперты в доме, колдуны часто обменивались недобрыми словами, но не держали зла друг на друга. Финнам вообще не были свойственны буйный гнев или мстительность. Но все же интересно, какие силы могут призвать эти двое, если достаточно разъярятся?
— О, мои учителя, мои возлюбленные мастера… — взмолилась она. Горечь и злость, рожденные необходимостью разговаривать таким образом, заслонили на мгновение ту тревогу, которую она постоянно испытывала.
Вуокко тут же перевел взгляд с Аймо на нее.
— Возлюбленные? — Его голос дрогнул. — Тогда почему же ты покидаешь меня?
— Останься, Гуннхильд, — подхватил Аймо. — Ты сделала лишь первые шаги по дороге знания.
— Вы же знаете, что я не могу, — твердо ответила Гуннхильд. Она и не подумала сказать о том, что стремления плоти все больше и больше подчиняли себе ее мысли. — Отец никогда не поймет этого, он решит, что вы околдовали меня, и наверняка приедет за мной с мечом в руке. Просто научите меня всему, чему сможете, за то время, которое у нас еще есть. А я навсегда останусь другом вам и вашим саами.
