Камеи для императрицы - Бегунова Алла Игоревна (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– Пожалуйста, – сонно пробормотала она, уклоняясь от его ласки. – Пожалуйста, не надо… Сейчас не надо…
Но он хотел, чтобы его гостья проснулась. Он был готов еще раз пережить это приключение. Он снова желал ее так же сильно, как в те полночные часы. Он нисколько не сомневался, что женщина уступит, ведь она так пылко обнимала его. Она ласкала его, и глаза ее туманились от страсти. Смирившись с болью, она отдалась ему и, значит, теперь принадлежала губернатору Новороссийской и Азовской губерний вместе с другими его завоеваниями полностью, безоговорочно и навечно.
Однако привычка властвовать над людьми не была ему присуща смолоду. Последний, шестой ребенок в небогатой семье отставного полковника, он жил в родовом сельце Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии до шести лет. Затем крестный, Григорий Иванович Кисловский, увез его в Москву – воспитывать вместе со своим сыном, учить на свои деньги, веря, что из смышленого мальчишки со временем выйдет толк.
На деньги другого благодетеля – архиепископа Крутицкого и Можайского Амросия – студент Московского университета Гриша Потемкин, отчисленный за лень и нехождение на лекции, уехал в 1760 году в Санкт-Петербург. Там, в лейб-гвардии Конном полку, первый его чин на действительной военной службе был невысок – вице-вахмистр, то есть унтер-офицер.
Повелевать и командовать научился Григорий Александрович много позже. Любовь к императрице преобразила его. Эта любовь не осталась безответной. Ради нее царица решилась на шаг поистине сверхординарный. В церкви Святого Сампсония Странноприимца, что на Выборгской стороне в Санкт-Петербурге, 8 июня 1774 года Ее Императорское Величество Самодержица Всероссийская Екатерина II тайно обвенчалась с дворянином Смоленской губернии Потемкиным, тридцати пяти лет от роду, генерал-адъютантом, генерал-аншефом, подполковником лейб-гвардии Преображенского полка, получившим все вышеназванные должности и чины за два предыдущих месяца.
До него такой чести много лет безрезультатно добивался Григорий Орлов, человек, подготовивший дворцовый переворот 1762 года, возведший Екатерину Алексеевну на престол. Красив, силен, отважен был Григорий Григорьевич. В одиночку он ходил на медведя с рогатиной, отлично командовал войсками на поле боя, мог подчинить своей воле дикую толпу, как это случилось в Москве во время чумного бунта, но вот государственным, политическим умом не обладал. Так что судьбу империи на двенадцатом году своего правления Екатерина вручила недоучившемуся богослову, бывшему гвардейцу и кавалеристу Потемкину.
Потом в частной переписке она назвала смоленского дворянина своим лучшим учеником. Действительно, более трех лет он провел подле Екатерины Алексеевны, в царском дворце, и это были главные его университеты. Кроме знаний о функционировании российской государственной системы, он постепенно усвоил, что с хамами надо поступать по-хамски, с холопами – по-барски, с генералами – по-солдатски. Но в жизни случались и отступления от этого простого правила. Тогда он не сразу мог найти верный тон в отношениях и терялся, как школяр, не знающий урока и внезапно вызванный к доске.
Так и сейчас он ошибся. Грубо схватив красавицу за плечо, Светлейший хотел уложить ее на подушки и силой взять то, что она один раз отдала ему по собственной воле. Молодая женщина мгновенно стряхнула с себя сон. Со змеиной ловкостью она вывернулась из его объятий. Он даже не понял, как ей это удалось. Гневный взгляд серо-стальных глаз сверкнул в полумраке спальни, как молния, и остановил его:
– Нет, ваша светлость. Нет!
– Но почему? – растерянно спросил Потемкин.
Она уже стояла у окна, кутаясь в его шелковый халат и туго затягивая пояс на талии. Затем рукой отодвинула штору из тяжелого светло-голубого бархата. Последние лучи сентябрьского таврического солнца, уходящего за горизонт, проникли в комнату, но света прибавили мало. Молодая женщина обернулась к нему и совсем отчужденно попросила:
– Прикажите принести свечи.
– А который час?
– Не знаю.
Светлейший сделал вид, будто ищет свои часы в кармане только что надетого камзола. Их золотая цепочка струилась между его пальцами, однако сами часы никак не находились. Исподтишка он разглядывал ее и думал, что надо попробовать снова. В тонком, обтягивающем ее гибкую фигуру халате, она была еще соблазнительней, еще желаннее для него. Князю потребовался всего один прыжок, чтобы достичь окна. Но ночная гостья его опередила.
Легко, как горная лань, взлетела она на подоконник, толкнула рукой створки. Они разошлись, и порыв холодного ветра ударил ему в лицо.
– Вы слишком настойчивы, сударь. – Она нахмурила брови. – Но я уйду из вашей клетки. Или вы думаете, я не прыгну? Вот, смотрите!
Она опасно склонилась над краем. Светлейший успел обнять ее за колени. Они вместе покатились по пушистому ковру. Он не отпускал ее, хотя и не делал попытки овладеть ею. Внезапно она нанесла ему удар кулаком в солнечное сплетение, короткий и не по-женски сильный. Потемкин устыдился: до чего он довел бедную женщину. Укорив себя за неподобающее поведение, князь решил сейчас же сдаться на милость победителя. Он покорно откинулся на спину, широко разбросал руки и закрыл единственный свой зрячий правый глаз.
Прошло несколько мгновений. Она смотрела на него и не двигалась. Потемкин притворялся дальше. Теперь ему стало интересно узнать, что начнет делать в его спальне вдова подполковника Аржанова. А вдруг будет она шуровать по ящикам комода, собирать его и свои вещи, пить из бутылки рейнское вино десятилетней выдержки?
Вскоре Светлейший почувствовал ее дыхание на щеке. Потом она припала к его мощной груди и долго слушала биение сердца. Узкая ладонь так же нежно, как ночью, коснулась его крутых мышц под рубашкой, потихоньку переместилась на живот, затем скользнула ниже, еще ниже…
– О, да вы – притворщик! – удивленно воскликнула она. – Когда же вы успокоитесь?
– С вами – никогда! – Он сел на ковер и притянул ее к себе.
Она слегка отстранялась:
– Но, ваше высокопревосходительство! Не очень-то вы тут…
– Душа моя, простите!
– А если не прощу?
– Я не хотел вас напугать. Ей-богу! Я думал, вы еще продлите эти бесподобные милости, от которых у меня голова кругом… Нижайше прошу прощения и взываю о снисхождении. Навеки ваш раб Григорий! – Он склонил свою косматую голову ей на колени.
– Запомните, раб Григорий… – Она усмехнулась. – Я всегда буду делать только то, что хочу.
– Уже запомнил, душа моя, – Светлейший взял ее руку и поцеловал раскрытую ладонь.
– Вы говорите правду?
– Клянусь честью офицера!
– Хорошо…
Она стала перебирать пальцами его каштановые волосы, спадающие ниже плеч. Светлейший замер. Анастасия глубоко вздохнула. Она хотела спросить его о самом главном, но стеснялась. Заговорила после долгой паузы, с трудом подбирая слова:
– Тогда скажите мне… Этой ночью… Этой ночью… Вы…
Он откачнулся в сторону и быстро взглянул ей в глаза.
В зрачках ее мерцали отсветы заката. Легкий румянец появился на щеках. Она все больше напоминала ему ту неистовую волшебницу, что несколько часов назад заставила его забыть о тысяче дел и растопила холод в уставшем сердце.
Князь осторожно раздвинул халат у нее на груди. Нежная темно-розовая кожа на сосках уже твердела, и они выступали на матовых прелестных холмиках, как бутоны невиданных цветов.
Он коснулся их губами по очереди благоговейно и нежно, будто бы были они хрустальными. Она прижала его голову к себе и попросила вдруг осевшим голосом:
– Не делай этого… По крайней мере сейчас…
При его высоком росте и богатырской силе Потемкину ничего не стоило подняться с пола, держа красавицу на руках. Она обвивала его шею руками и доверчиво прижималась к груди. Светлейший чмокнул Анастасию в щеку, словно она была маленькой девочкой.
– Ладно, – сказал он. – Ты останешься здесь. Я прошу, я умоляю тебя… А теперь мне нужен управитель моей канцелярии Турчанинов Петр Иванович…
